Эльжбета. Пойдемте.
3офья. Я хочу вам еще что-то сказать…
Подходит ближе, хочет прикоснуться к Эльжбете, но та резко уклоняется.
3офья. Вам нехорошо?
Эльжбета. Пойдем, скоро комендантский час.
«Трабант», выпустив облако дыма, тормозит перед домом. Зофья запирает дверцы.
3офья. Только сегодня получила его из ремонта… не понимаю, что опять случилось.
Эльжбета. Я не разбираюсь в… (ищет глазами марку автомобиля) в «трабантах».
Хочет взять у Зофьи тяжелый портфель, но та не позволяет. Идут к подъезду.
Эльжбета ставит книги обратно на полку, возвращается в кухню, наблюдает, как Зофья готовит скромный ужин.
Эльжбета. Не думала, что это так.
3офья. Что?
Эльжбета. Что вы так живете… этот дом, эта машина, ваш портфель…
3офья. Мне больше ничего не нужно. Вы не поверите, но другие имеют меньше.
Эльжбета. Я верю.
Смотрит, как Зофья режет редиску.
3офья. У меня такая диета… Я никого не ждала.
Садятся ужинать.
Эльжбета. Женщина, которую я помню, не могла стать такой, как вы. Из того образа мыслей не могли родиться ваши поступки, ваши книги, вы сами…
3офья. Если вы проделали несколько тысяч километров в надежде раскрыть какую-то тайну, вас ждет разочарование. Причины, заставившие меня тогда отделаться… да, отделаться от еврейского ребенка, банальны. Мужчина, который ходил взад-вперед по комнате, не вынимая рук из карманов, был мой муж. Он умер в тюрьме в 1952 году.
Эльжбета. Знаю.
3офья. Он тогда был в кедиве. Это управление подпольной диверсионной службы. Нам сообщили, что люди, которые согласились взять ребенка, сотрудничают с гестапо. Что через девочку, через ее опекуна, через ксендза гестапо доберется до нас… до организации. Вот и вся тайна.
Эльжбета потрясена услышанным.
Эльжбета. Так просто…
3офья. Мы не могли сказать правду вашему опекуну. Мы его не знали. Надо было придумать что-то такое, что сегодня даже у студентов вызывает сомнения. А вы тогда поверили. И сорок лет жили с этой уверенностью. А я… я не знала, что вы живы. Те же сорок лет. А еще оказалось, что этих людей оговорили; им даже вынесли смертный приговор и чуть было не убили.
Эльжбета. Мне такое в голову не могло прийти…
Зофья с горечью улыбается своим мыслям.
3офья. Если я скажу, что тот вечер жил во мне все сорок лет… я вас выгнала… послала почти на верную смерть и понимала, что делаю… Обрекла на смерть во имя других ценностей, ну, конечно, они мне тогда казались самыми важными…
Эльжбета. А сейчас… вы уже знаете, что самое важное?
3офья. Знаю. Нет такой идеи, такой проблемы… ничего нет важнее жизни ребенка. Жизни…
Эльжбета. Да, и мне так всегда казалось… А что вы говорите своим студентам? Как советуете жить?
3офья. Ничего не говорю. Я на то и нужна, чтобы они поняли сами.
Эльжбета. Что?
Зофья. Добро. Оно есть… в каждом. Мир пробуждает в человеке добро и зло. Тогдашний мир в тот вечер не пробудил во мне добра.
Эльжбета. Кто оценивает, что такое добро?
3офья. Тот, кто в каждом из нас.
Эльжбета. В ваших работах я ничего не читала о Боге.
3офья. Я слово «Бог» не употребляю. Можно верить без слов. Человеку от сотворения дана возможность выбирать… Если это так, он может выкинуть Бога из души.
Эльжбета. А на его место?
3офья. Одиночество — здесь. А там? Если там пустота, если там действительно пустота, тогда…
Звонок в дверь. Эльжбета смотрит на Зофью, та с извиняющейся улыбкой идет открывать. Входит пожилой мужчина, которого она утром встретила возвращающимся из Щецина. Зофья пропускает его вперед. Еще не переступив порога, гость достает блокнот и три почтовые марки в целлофановом пакетике. Протягивает их Зофье и тут замечает, что в комнате кто-то есть.
Мужчина. Простите… Я не знал, что у вас гости. Добрый вечер.
Кланяется Эльжбете. Зофья рассматривает марки.
3офья. Прекрасные, правда…
Мужчина. Я только хотел показать… простите. Если увидитесь с сыном, обязательно ему расскажите.
3офья. Хорошо. Polarfahrt, три цеппелина, 1931. Хотите взглянуть, пани Эльжбета?
Эльжбета. Пожалуй, нет…
Зофья возвращает марки, мужчина уходит.
Эльжбета. Сосед?
3офья. Да… Врач и его пациент, о которых сегодня шла речь, тоже живут в нашем доме.
Эльжбета. Интересный дом.
3офья. Как любой другой. В каждом доме какие-то люди… И так далее.
Эльжбета. А те люди… к которым я должна была тогда пойти… вы их знаете?
3офья. Да.
Эльжбета. Как вы думаете, я могла бы с ними увидеться?
3офья. Я вас завтра туда отвезу. Это маленькая портняжная мастерская. Но сама заходить не буду. После войны я видела их один раз… Они не могли смириться с тем, что кто-то усомнился в их порядочности. Я им сказала: простите. Что еще можно было сказать?
Эльжбета. Эта девушка говорила о заповедях…
3офья. Была нарушена заповедь о лжесвидетельствовании. Но по отношению к другим людям.
Зофья улыбается. Наливает из чайника чай; чашки из изящного фарфора, все разные.
3офья. Смешно, как все повторяется. Те же заповеди, те же грехи… Особенно сейчас…
Эльжбета. Люди вceгда говорят «Особенно сейчас».
3офья. Да, все запутывается. У вас тоже?
Эльжбета. Тоже. Мы ищем — как везде. Чего-то ищем. Не знаю, чего.
Эльжбета улыбается.
Эльжбета. Спасибо вам. Спокойной ночи.
Зофья смотрит на нее, не поднимаясь с кресла.
3офья. Я буду очень рада, если вы останетесь ночевать. У меня есть комната… В ней редко ночуют.
Зофья встает. Ведет гостью в комнату, запертую на ключ. Зажигает свет у кровати. Так еще больше бросается в глаза спартанская обстановка и чье-то отсутствие. Эльжбета следит, как Зофья снимает с кровати темное покрывало и разбирает постель. Потом Зофья гасит свет в ванной. Проверяет замки в дверях. Подходит к комнате, в которой оставила Эльжбету. Видит ее в щелку: Эльжбета стоит перед кроватью на коленях с молитвенно сложенными руками.
Зофья в тренировочном костюме бежит по дорожкам лесочка. Ускоряет бег, подымается на пригорок, прислонившись к дереву, переводит дыхание. В этом нет ничего необычного: просто она отдыхает после более интенсивных, чем всегда, упражнений. Озирается: так далеко она никогда не забегала. По другой стороне пригорка лесок превращается в своего рода парк с небольшой деревянной эстрадой. На эстраде видна человеческая фигура — на удивление маленькая. Чтобы разглядеть, кто это, Зофья вынуждена приблизиться, но чем ближе она подходит, тем диковиннее кажется фигура. Зофья подходит вплотную к эстраде. В центре деревянного помоста стоит человек: он невероятно изогнулся и просунул голову между ног. Странный человек смотрит на Зофью и улыбается. Если это можно назвать улыбкой: голова находится на уровне щиколоток.
Человек-каучук. Нравится?
3офья. Что вы делаете?
Человек-каучук. На телевидении… они там носятся с одним. Он выигрывает все конкурсы, а я хочу доказать, что можно лучше.
3офья. А вы б не могли… показать, какой вы на самом деле?
Человек одним движением распрямляется. Это высокий красивый юноша. Он смотрит на часы.
Человек-каучук. Я уже его обскакал. На тридцать восемь секунд. Простите.
3офья. Как вы этого добились?
Человек-каучук. Тренировка. Каждый может… Прогнитесь назад.
Зофья, напрягшись, откидывается назад. Ей это не очень удается.
Человек-каучук. Еще чуточку, ну…
Зофья старается изо всех сил. «Каучук» смотрит на нее сбоку взглядом профессионала.
Человек-каучук. Больше не получается?
3офья. Нет.
Человек-каучук. Раньше нужно было начинать. Простите.
И мгновенно снова сворачивается в клубок. Зофья возвращается с пробежки. Там, где от шоссе отходит ведущая в микрорайон дорога, сидит пес. Мы этого пса уже однажды видели — в пятом фильме его кормил таксист. Зофья направляется к собаке, не дойдя нескольких метров, приостанавливается и идет дальше мелкими шажками, глядя собаке в глаза. Пес не двигается с места, но когда Зофья приближается, оскаливается и предостерегающе рычит. Зофья замирает. Проводит носком черту на рыхлой земле и ищет вчерашнюю метку. Нет сомнений, что сегодня ей удалось подойти ближе.
3офья. Видишь? Уже лучше… Завтра будет еще лучше, посмотришь…
Пес снова скалит зубы. Зофья медленно, как и приближалась, отступает и — отойдя на безопасное расстояние — своим энергичным шагом направляется к дому.
Зофья, стараясь не шуметь, входит в квартиру. Услышав шорох, оборачивается. На кухне стоит улыбающаяся Эльжбета. Она уже одета, на столе сумка с покупками. Видна бутылка молока, свежие булки и т. д.
Эльжбета. Съедите со мной за компанию что-нибудь, кроме… (Заглядывает в бумажку на холодильнике.) Пятьдесят грамм творога, кофе без сахара?
3офья. Съем.
Эльжбета. Нормальный завтрак? Яйца, хлеб с маслом?
3офья. Нормальный.
Эльжбета пытается зажечь газ — безуспешно.
3офья. Авария.
Указывает на кипятильник. Эльжбета наливает в кастрюльку с яйцами воду.