— Можно придумать что-нибудь другое, — вставил Васин. — Найти иной предлог для отзыва. Кто нас проверит?
Тут он совершил ошибку: такие предложения вносят один на один и совсем на другом уровне.
— Я никогда не обманывал партию и вам не советую! — нахмурился председатель и задумался.
Присутствующие почтительно молчали, следя за вызреванием оптимального выхода из тупика.
— Вот что: этого негодяя надо ликвидировать! — решительно сказал шеф.
— Хвата? — перепугался Васин.
— Нет. Этого мерзкого кобеля! Как писал Уильям Блейк, «червь рассеченный плуг не клянет», — председатель сам писал стихи и любил блеснуть эрудицией. — И сделайте это побыстрее.
Он уже забыл о блестящем докладе резидента, кобель все смазал, внес душевную боль. Махнул подчиненным рукой, даже не пожелал успехов в работе.
Как убить кобеля? Пришлось обратиться за помощью к технарям, там пообещали быстродействующий яд…
Вернувшись в Каир, Осоргин первым делом пригласил к себе в кабинет военного атташе.
— Сам председатель вызывал, — заметил резидент, никогда не упускавший случая, чтобы поднять свой престиж. — Был я и у тебя в управлении, высказал высокую оценку взаимодействия наших коллективов. О тебе там очень хорошего мнения.
— Большое спасибо! — ответствовал благодарный Хват. — Жаль только, что вам они говорят одно, а мне присылают только втыки.
Тут Осоргин объявил, что привез большие запасы черной икры, настоящего балыка из цековского буфета и даже добытой там же любительской и сухой колбасы производства Микояновского комбината. О, если бы жена была в Каире — проклятая болезнь! — он тут же закатил бы пир на весь мир…
Хват понял с полуслова проблему и тут же предложил организовать все у него на квартире. Возможно, еще кого-нибудь пригласить? Зачем? Посидим втроем, потолкуем…
Запрятав в карман пиджака ядовитый порошок, Осоргин прибыл в гости точно вовремя (он патологически не выносил любое опоздание), прогулялся по комнатам и задержался на кухне, прикидывая свои дальнейшие действия. Средних размеров миска, из которой питался дог, была пуста: Хваты кормили его в определенные часы. Однако что мешало гостю взять кусок со стола и угостить собаку? Обычное дело, кто из нас не испытывает добрых чувств к животным? Нина делала последние приготовления, Осоргин и Хват выпили водки (никаких виски, никаких креветок, все русское), датский дог и его приятель персидский кот сидели рядом и не обращали друг на друга никакого внимания.
— Ростоу мне звонил раз пять, все приглашал на ланч, — докладывал Аркадий. — Как мы договорились, я деликатно отказывался.
— Тебе не надо с ним связываться. Все-таки ЦРУ это наш объект проникновения, у тебя хватает и своих дел…
А сам все думал, что придется травить пса, — противно было боевому офицеру, заслуженному разведчику совершать такую мерзость. Что за идиотизм? Интересно, а что если бы кто-нибудь отравил бы его кота? Он даже задохнулся от гнева, да он убил бы негодяя, задушил бы собственными руками! Чокнулись, выпили, чокнулись, выпили. Нина чуть прихлебывала из рюмки и часто выходила на кухню, боясь, что переварятся пельмени. И тут конфуз: пес обхватил ногу резидента и сделал ее объектом своего патологического вожделения, пришлось его выставить на кухню. Приняли еще по несколько рюмок.
— Что-то я перепил, — заметил Осоргин, приготовившись к решительному броску. Закусил ветчиной, но дожевывать не стал, а сделал озабоченное лицо и направился в туалет. Достал порошок и вдруг стало безумно жалко пса, брата меньшего, даже сердце сжалось, словно родного человека убивать собирался. Да ну его к черту, идиота председателя! Пусть сам травит, а не указания дает! А как же долг? Ведь это не личное, а государственное дело. Приказ следует выполнять… Нет, не буду, не хочу быть мерзавцем! Душа разрывалась, но Осоргин все же сыпанул на изжеванную ветчинку, сыпанул чуть-чуть, самую малость для утешения чекистской совести, вышел на кухню и сунул псу кусок, тот жадно сожрал его, крутя благодарно хвостом. Выпили кофе с коньяком, и резидент мирно отправился домой, пожелав хозяевам спокойной ночи…
Хват проснулся рано утром от дикого крика жены, он бросился на кухню и увидел ее рыдающей над Антоном, лежавшим на боку и беспомощно моргавшим глазами. Срочно вызванный ветеринар констатировал паралич конечностей — гуманизм Осоргина сыграл злую шутку… В семье Хватов наступил траур, все разговоры были только о датском доге, Нина потеряла за неделю килограммов десять…
— Хорошо, что мы успели сделать фотографии, — докладывал Иссам на конспиративной квартире Смизерсу. — Вы не представляете, что происходит на квартире. Оба плачут, Хват ходит сам не свой, бедная женщина даже перестала есть…
— Все это совсем некстати, — говорил Смизерс. — Я должен сделать вам замечание, Иссам. Зачем вы рассказали об этом деле Фрэнку Ростоу?
— Но вы же союзники, вы же товарищи по оружию! — искренне удивился Иссам. — Я не знал, что у вас секреты друг от друга…
«Какая сволочь, — думал Смизерс, — продажная арабская скотина!»
После явки объект английских проклятий отправился на автомобиле на другой конец Каира, где в своем «опеле» его ожидал Осоргин.
— Вот вам деньги, — начал он деловито. — Когда англичане планируют вербовку Хвата?
— Не знаю. Сколько тут?
— Пять тысяч долларов.
— Но вы же обещали восемь! — улыбка впервые сошла с его лица.
— Мы — пролетарское государство и экономим деньги рабочих и крестьян. К тому же эти фотографии большего не стоят. Где гарантии, что это не монтаж? — Осоргин говорил жестко и безапелляционно, он знал, как работать с арабами.
Лучше пять тысяч, чем ничего, и Иссам безропотно взял конверт…
Союзники бились над другим вопросом: как вытащить Хвата на контакт, если от встреч с американцем он отказывался?
— Сделаем так, — говорил Ростоу, — вы пригласите Хвата к себе домой на ланч, а я неожиданно появлюсь к десерту. Ваша Мэри в это время будет на работе, а вы по моему сигналу выйдете в другую комнату. Только подпоите его хорошо…
— Не устроит ли он скандал? — забеспокоился Смизерс.
— Не беспокойтесь, в молодости я был боксером…
Нашли хороший предлог: Смизерс звонит Хвату как собачник собачнику. Весть о тяжелой болезни черного дога уже облетела весь дипкорпус, англичанин высказывает свое сочувствие и предлагает лекарство, которым он лечил своего сеттера, у которого однажды отнялась нога. Если Хват заедет к нему домой, он готов передать лекарство…
Так и сыграли на следующий день. Военный атташе несколько удивился, но, узнав о прекрасных свойствах лекарства, не колеблясь, пообещал прибыть на квартиру. Резидента КГБ он решил не информировать: опять начнет свое о готовящихся провокациях, в конце концов, он только возьмет лекарство, за это подарит англичанину пару бутылок водки, и точка. Здоровье собаки превыше всего, да пусть хоть весь КГБ встанет заслоном, черт бы его подрал!
На квартире у Смизерса все было готово к бою, Ростоу сидел в машине недалеко от подъезда и хорошо видел, как у дома запарковалась машина Хвата. Раздался звонок, и Смизерс, подавляя волнение, изобразил живую добродетель и впустил Аркадия в дом. Ирландский рыжий сеттер мирно лежал на ковре, выпили по виски, закусили сыром.
— Чудесный стилтон! — хвалил сыр военный атташе. — А я-то думал, что англичане едят только овсянку и яичницу с беконом.
— Все это было давно, но Англию испортил континент, — шутил Смизерс. — А сейчас в любом лондонском супермаркете вы можете купить даже котлеты по-киевски… Надеюсь, вашему прекрасному псу поможет лекарство.
— Вы даже не представляете, как я вам благодарен! — расчувствовался Хват, считавший Смизерса серой мышью и скользкой змеей, ему было приятно, что ошибся, нет ничего прекраснее общения с добрыми и отзывчивыми людьми!
Англичанин тем временем взял вазу с цветами и переставил ее на подоконник — сигнал, знакомый всем школьникам, бегающим на шпионские фильмы. Ростоу тут же выскочил из машины, позвонил в дверь. Смизерс сделал удивленное лицо, но пояснил, что перед отъездом в отпуск к нему заезжают попрощаться друзья. Хват настолько размягчился, заполучив лекарство, что вообще не обратил внимания на звонок, наконец Нина обретет покой, а через месяц-другой пора и в отпуск, в санаторий имени Клима Ворошилова — полное воздержание от спиртного, диета, подъем в семь, утренняя пробежка, морские и солнечные ванны, гуляние по терренкурам, черт побери.
— Извините, что без предупреждения, Дэвид, — гудел в коридоре Ростоу, подкрепляя легенду, — но я случайно оказался в этом доме у своего приятеля и решил пропустить у вас молта. О, у вас гость! Мой старый друг! Здравствуйте, Аркадий, очень рад вас видеть! Я вам не помешал, джентльмены? — Ростоу нервничал и несколько суетился.
— Что мы можем сделать с натиском представителя супердержавы? — горько заметил Смизерс, пытаясь оживить атмосферу весьма бледным английским юмором.
— Разве Штаты супердержава? Одна видимость. Все государства переживают триумф, а потом умирают. Как и мы, смертные. Все мы на вид мощны, а внутри — труха. Вспомните Тутанхамона: он держал в узде весь Египет и был грозою женщин. А недавно в национальном музее я видел его презерватив. Размером с мизинец! Вот вам и гигант секса! — Ростоу неестественно захохотал, приглашая всех участвовать в этом пире веселья.
— Я пойду вымыть руки, — скромно сказал Дэвид, выскользнул из комнаты и тут же прильнул к замочной скважине.
— Как странно, что я вас тут застал, — продолжал свою роль великий актер. — Почему вы отказываетесь от ланча? Неужели русские подозрительны в отношении американцев?
Хват уже кожей профессионала почувствовал заговор и напрягся.
— У нас заболел датский дог и приходится за ним ухаживать. Извините, я уже засиделся, и мне пора… Где Дэвид?
Ростоу с удивлением констатировал, что совершенно обессилел от этой игры, все варианты мягкого перехода от светского разговора к вербовке мгновенно улетучились, в голове стоял туман. Он вытащил фотографии и дрожащей рукой положил их на стол.