– А теперь набери в интернете не виноградные ветки, как ты это делала раньше, а «золотая рыбка». Вот увидишь, мы найдем эту девушку.
Он и на этот раз оказался прав. На ютубе было сразу несколько видео, где красивая хрупкая брюнетка в голубом свитере готовит скумбрию на виноградных веточках. Копии этой записи размещали не кулинарные блогеры, а простые женщины, ведущие свои влоги на самые разные темы.
Одна такая дама комментировала это видео следующими словами: «Думаю, это видео заинтересует не только женщин, но и мужчин. Пусть полюбуются на красоту».
Женя, устроившись на диване рядом с Павлом таким образом, чтобы и он тоже смог увидеть его, просмотрела видео два раза, но с ускорением, перемоткой. Решила, что и этого будет достаточно, они же не собираются готовить рыбу.
– Что скажешь, мужчина? Что тебя больше заинтересовало, рыба или женщина?
– Я не люблю готовить… – уклончиво начал Журавлев. – Но девушка на самом деле очень красивая. И вполне могла быть актрисой.
– Значит, надо ехать в этот «Серый дрозд» и найти ее там, познакомиться. И лучше всего, конечно, это сделать мужчине, то есть тебе или Реброву.
– Женя, я все понимаю… Ты вроде правильно рассуждаешь, и все логично, но, если честно, ну никак не могу я связать эту девушку с рыбой со смертями мужчин.
– Я тоже понимаю твои сомнения, но надо же все проверить! Вот когда узнаем, кто она такая, копнем ее прошлое, глядишь, и узнаем, кто она такая и была ли знакома с нашими жертвами. Я бы тоже, выслушав такую версию, подумала бы, что она притянута за уши… Но эти виноградные ветки! Они реально меня зацепили… Да, кстати, а что можно сказать про компьютер Масленникова? Паша, что ты на меня так подозрительно смотришь?
– В истории его поисков мы тоже нашли «золотую рыбку», – признался он. – И, кроме этого, он почти каждый день наведывался на страницу к Родионову, потом к Горностаеву. Он искал ее, потому что в поисковиках набирал «девушка готовит скумбрию, лица не видно»… Или «девушка без лица готовит рыбу»… И все в таком духе. Он пытался понять, где она и как ее искать.
– И нашел… Мы же с тобой видели, там, в первом видео, есть такой эпизод, когда эта девушка вдруг уходит с кухни и идет к выходу, там, видимо, кто-то позвонил или постучал, я не разобрала… Возможно, это курьер, привез посылку и переспросил адрес, кажется… Там не разобрать, но ты попроси своих специалистов, может, она разберут адрес? Или же надо просто повнимательнее прослушать.
– Ты к чему все ведешь?
– К тому, Паша, что, возможно, этот эпизод был снят специально, чтобы тот, кто ее интересовал, услышал адрес… Постой, давай просмотрим еще раз видео с рыбой. Я же постоянно ускоряла. Перематывала. А вдруг и там тоже есть нечто подобное?
И они с Журавлевым были просто потрясены, когда, вновь включив «рыбное» видео, увидели, как девушка, уже снятая полностью, то есть не скрывающая свое лицо, идет на звонок к выходу и на вопрос, который задается мужским голосом, подтверждает адрес: «„Серый дрозд“, Сиреневый проезд, 23».
– Паша, она специально называет адрес, и это ее послание обращено к тем, кого она хотела заманить в дом. – Женя хотела, чтобы он понял ее мысль.
– Женя, я понимаю, как тебе хочется, чтобы это было так. Но пойми, никто не мог бы организовать все так, чтобы это видео, в сущности, не так уж сильно и растиражированное, увидели именно те, кому оно было адресовано. Это просто невозможно!
– Но она дважды называет адрес, как если бы она подтвердила его курьеру, которого мы, кстати говоря, и не видим на видео. Может, его и нет. И звонок мог быть наложен на видео. Другими словами, это озвучание адреса кем-то срежиссировано, понимаешь?
– А почему бы тогда не предположить, что это видео – фрагмент сериала? Ну, может, для своих эта актриса готовила рыбу реально, полностью, чтобы это видео научило, как это делается, а в сериал войдет лишь часть из отснятого, так сказать, эпизод?
– Тогда можно предположить, что этот адрес фальшивка, он сериальный.
Женя теперь уже и не знала, что думать. А что, если Павел прав и эта история с девушкой не имеет никакого отношения к убийствам четырех мужчин?
– Паша… Подожди… Но если сериал снимается в особняке богатого человека, то вполне вероятно, что в нем есть морозильная камера. И вот если мы ее там обнаружим…
– Женя, практически во всех богатых домах есть морозильная камера…
– Нет, Паша. Не морозильная, а холодильная, а это большая разница. Это просто огромный такой холодильник, где некоторые состоятельные дамы хранят свои шубы, кстати говоря… А трупы? Они были реально заморожены или просто замерзли в холодильнике?
– В экспертном заключении говорится, что трупы были заморожены, мне так объяснили, что при заморозке раскалывается череп… То есть они погибли именно в морозилке.
– Но тогда моя версия, что их засунули в холодильную комнату, разваливается, – вынуждена была признать Женя. – Получается, что их заморозили на каком-нибудь мясном или рыбном складе с морозилкой, а это полностью исключает смерть в особняке с холодильной камерой, где невозможна шоковая заморозка.
– Ничего подобного. Морозильные камеры могут быть разного размера, я сам видел в одном доме такую камеру, отдельное такое помещение, примыкающее к кладовке, где хозяин замораживал туши животных. Так что надо будет найти этот дом с киношниками и поискать там эту камеру.
Женя задумалась. Каждый раз, когда она размышляла о том, что связывало жертвы и как могло случиться, что они «подсели» на это видео с девушкой, клюнули на него, узнали адрес, она забредала в тупик. Вот точно, притягивала все факты и свои версии за уши, чтобы все это могло выглядеть правдоподобно. И все это происходило по одной и той же причине – она была уверена, что мужчин убила женщина, что это была ее месть насильникам.
– Паша, а что, если это не она их искала, а они – ее? Чтобы заставить заткнуться? Что, натворив дел в молодости или даже в юности, они долгие годы жили в страхе перед разоблачением, боялись, что эта отвратительная правда вскроется и весь мир узнает о совершенном ими преступлении. То есть, совершив насилие над девушкой, они, быть может, оставили ее где-то умирать, и вдруг совершенно случайно один из мужчин увидел это видео, узнал девушку, ужаснулся тому, что она осталась жива и может заговорить, и просто сообщил об этом своим друзьям? И тогда уже они зашли на страницу Родионова, чтобы посмотреть на нее и убедиться в том, что это действительно она. Что она жива. А когда услышали адрес и, если он оказался реальным, поехали туда, возможно, чтобы сначала поговорить с ней и предложить денег за молчание, и когда она отказалась, стали приезжать к ней по очереди, разговаривали с ней… Я не знаю… И она их, короче, всех постепенно попереубивала.
Она выдала все это и тотчас поняла, что и эта версия нежизнеспособная. Нет-нет… Что-то здесь не так.
– Женя, я не думаю, что насильник, спустя годы увидев живой свою жертву, которую считал мертвой, с удовольствием готовил бы гостям скумбрию по ее рецепту… Да после такого видео его память всколыхнула бы это событие, он потерял бы покой и непременно, как ты и говоришь, рассказал бы об этом видео своим приятелям, и уж точно никто из них не загорелся бы желанием воспользоваться рецептами своей жертвы… Да их от одного только вида скумбрии стошнило бы… А люди вон виноградные ветки искали…
Женя вынуждена была признать, что он прав.
На кухне она приготовила еще один чай, только теперь не с малиной, а с лимоном, отрезала кусок кекса и принесла Павлу. Находясь в постоянном напряжении рядом с Журавлевым с временно атрофированным чувством голода, да и вообще напрочь забыв о том, что больной должен усиленно питаться, что одними фруктами и кексом пациента не накормить, Женя, опомнившись, сунулась к холодильнику, но там, как это часто бывает у неженатых и не очень хозяйственных мужчин, было практически пусто. Варить бульон было не из чего, для этого надо было для начала купить курицу и дождаться, пока она приготовится. Оставался один беспроигрышный вариант – заказать еду из ресторана. Вот в этом у Жени был большой опыт.
– Паша, я пока не знаю, какую еду ты любишь, поэтому подскажи мне, что заказать.
– Да мне одного кекса хватит, Женечка. Да и аппетита нет.
– Паша, пожалуйста! Разве тебе не хочется поскорее выздороветь? А для этого надо подкрепиться как следует. Что ты любишь? Домашние котлеты? Отбивные? Может, борщ? Чем ты вообще питаешься?
– Пельменями и сосисками, – улыбнулся Павел.
Женя заказала жаркое, куриную лапшу, салат из баклажанов, дождалась, когда заказ привезут, проследила, чтобы Павел поел, потом уложила его спать и поехала домой.
17. Июнь 2024 г.
Ну какая из меня актриса? Поначалу меня эта тема забавляла и сильно отвлекала от всего того, что временами превращало мою жизнь в кошмар. Все эти так называемые панические атаки одолевали меня по ночам, и тогда, мучась бессонницей, я хотела только одного – чтобы мою память стерли из моего сознания как ластиком. Вот не было ничего. Совсем. И не беда, что я находилась в зависимости от Олега. Мы с ним уже как-то приноровились друг к другу, и он, к счастью, уже свыкся с тем, что между нами ничего не может быть. Больше того, он на самом деле стал относиться ко мне как брат. Вот так бескорыстно заботиться обо мне мог только близкий родственник или страстно влюбленный в меня мужчина. И хотя у меня тогда и было двое мужчин – Олег и Саша, Олега я воспринимала серьезнее, чувствовала, что он навсегда в моей жизни, что так же, как я нуждаюсь в нем, он, одинокий и несчастный, в сущности, человек, нуждается во мне.
Да, я знала, что он время от времени встречается с какой-то женщиной, кассиршей или продавщицей из магазина, где он раньше работал охранником, как знала и то, что это не роман, а так, встречаются люди ради здоровья. Во всяком случае, по поведению Олега я точно знала, что он не влюблен, что просто как мужчине ему временами бывает нужна женщина. Что же касается Сашеньки, то я понимала, что он для меня просто подарок судьбы за все мои страдания. Разве могла я предположить, что он настолько влюбится в меня, что заберет меня в свою жизнь? Нет, конечно. Но принимала его, любила его и, как свежий воздух, глотала это счастье большими порциями. Мне тогда было глубоко наплевать, что обо мне думает вся группа. Знала, чувствовала, что многие женщины ненавидели меня, но постепенно это чувство у них переросло в презрение и оголтелую зависть, потому что ни одна из них никогда не верила в свое счас