а за ним, конечно. Потом заказала еду в ресторане, и он дал мне слово, что все съест.
– Значит, вы даже и не поцеловались. Что ж, это свидетельствует только о том, что вы взрослые люди, что умеете сдерживать себя, что мозги у обоих пока что не затуманились страстью.
– Ната, да не в этом дело! Ты бы видела, как он болеет! Как чихает! Его просто-таки разрывает от этих чихов! Удивляюсь, как у него голова еще не взорвалась! Глаза открыть не может, смотрел на меня, сощурившись… Конечно, по-хорошему мне не следовало туда ехать. Я же знала, что он болеет. И хотя Валера сказал мне об этом, я все равно поехала, потому что не представляла себе Пашу больным. Словно ребровские слова о его болезни – это одно, а Паша – другое и не имеет к этому никакого отношения. Вот такая ерунда. Когда я ехала, я представляла себе Павла пусть и в домашней одежде, в майке и штанах, но его болезнь представить себе не могла.
– Ты сама-то понимаешь, что несешь? – Наташа покрутила пальцем у виска. – Успокойся. Мне не надо ничего объяснять. Я тоже помчалась бы на твоем месте, если бы узнала, что он дома один и что там вас никто не услышит и не увидит. Что это уникальный случай, повторяю, уединиться. Жаль, что он так уж сильно разболелся. Если бы у него, к примеру, просто была температура и он хотя бы не чихал и не кашлял, то вполне допускаю, что вы хотя бы обнялись. Или вы и так обнялись?
– Наташа! Все, хватит уже об этом! Главное, что я не изменила Боре. Что просто навестила друга, мы поговорили с ним о делах, порассуждали о наших жертвах, он мне кое-что рассказал… Оказывается, в компьютере Масленникова нашли следы «золотой рыбки», представляешь?
И Женя пересказала все, что узнала от Журавлева.
– Женька, но это все меняет, и наша версия о женщине-убийце, мстительнице, рушится.
– Это почему же?
– Да потому, что все эти совпадения между жертвами носят, как ни крути, кулинарный характер. И получается, что мужчины между собой не связаны.
– Вот и не соглашусь. Возможно, кто-то из этих четверых случайно наткнулся на видео с девушкой, узнал ее, после чего позвонил тому же Масленникову и рассказал об этом. Мог сразу ссылку сбросить но если у него не было такой возможности, то просто сказал ему, мол, набери «золотую рыбку» и сам увидишь… Знаешь, некоторые мужики настолько тупые, что не сразу и сообразят, что можно отправить ссылку.
– Тоже правильно… – задумчиво проговорила Наташа. – Но если так, то пока не станем отметать эту версию с изнасилованием и местью.
– Там, в этом видео, есть эпизод, когда девушка подтверждает произнесенный курьером адрес дома, где она находится.
И Женя принялась рассказывать Наташе о киношном следе в своем расследовании, о том, что им просто необходимо отправиться туда, в поселок «Серый дрозд», где снимается сериал.
Услышав про кино, Наташа воодушевилась.
– Я тоже поеду с тобой. Непременно.
– Вообще-то для пользы дела туда хорошо бы отправиться мужчинам, ну, или одному мужчине, который приедет туда, исключительно чтобы увидеться и познакомиться с девушкой, готовящей скумбрию.
– Почему это?
– Ната!
– Ладно-ладно, я поняла. Но мы с тобой что же? Будем сидеть дома? Погодка смотри какая! Так и шепчет! Поехали и мы завтра, прокатимся в этот «Синий дрозд»…
– «Серый»! «Серый дрозд»! Ну надо же, не знали, как пооригинальнее поселок назвать?
– Ты не поверишь, но названия птиц практически все использованы. Ната, думаешь, мне не хочется туда поехать? Да хотя бы для того, чтобы одним глазком посмотреть, как снимается кино!
– Ты гений, Женя! Мы с тобой поедем туда, чтобы попроситься в массовку!
– Да нас туда не пустят! Это же наверняка закрытый коттеджный поселок, туда заезжают по специальным пропускам, это относится как к местным жителям, так, полагаю, и к киношникам.
– Да ты представляешь, сколько там народу! И думаешь, у всех есть пропуска?
– Просто уверена.
– И что делать?
– Ничего особенного. Вот как ты и говоришь. Притвориться, что мы хотим сняться в кино, что нас когда-то там пригласил к себе режиссер Родионов… Денежку дадим охраннику, и дело в шляпе!
Женя и от себя не ожидала такого легкомыслия. Но перспектива рано утром отправиться в волшебное место, где снимается кино, показалась заманчивой. К тому же они будут с Наташей, а с ней-то они уж точно не пропадут.
Женя иногда вспоминала свою подругу Тонечку, проживающую неподалеку от них, в самом Подольске, с которой они вместе проворачивали разные дела, помогая вот так же Реброву в его расследованиях. Но как-то так случилось, что с появлением в доме Наташи Тоня ушла в тень. Может, обиделась, а может, просто увязла в домашних делах, детях? Надо бы ей позвонить…
– Но все-таки, Наташа, в таких делах надо бы подготовить план Б. А что, если там охранники – звери и не пропустят нас? Тем более когда узнают, что мы хотим сниматься в массовках? И что тогда делать? Быстренько предъявлять им фальшивые удостоверения Следственного управления? Или представиться адвокатами, пустые корочки я уже прикупила в переходе. А почему бы и нет? Пока мы будем представляться девчонками для массовки, сделаем одно лицо, а как предъявим ксивы, сразу превратимся в серьезных жестких леди. Нет-нет, я даже ксивы не возьму, хотя, ты знаешь, я и для тебя приготовила, ты у меня тоже следователь Следственного комитета и помощник адвоката… Нет-нет, мы можем там встретиться с Ребровым или с кем-то из его коллег… Опозоримся и подведем его. Нет, Наташа, надо будет что-то решать по ходу дела. Экспромтом, так сказать.
– Как скажешь.
Договорились отправляться завтра в девять. Вот уж кто не волновался на этот счет, так это Наташа. Достаточно сказать Петру, что ей нужно по делам в Москву, и все, ей даже объяснять ему ничего не потребуется. Это Петр отменит свои дела, чтобы остаться дома с дочкой, или же поговорит с няней, словом, все устроит.
У Жени же все было сложнее. И хотя существовала договоренность о том, что она, так же как и Наташа, имеет право покидать дом и ездить по своим делам, и дела эти Борису хорошо известны (и он их, конечно же, не одобряет), все равно каждый раз, собираясь куда-нибудь, Женя хоть и пыталась поставить мужа как бы перед фактом, мол, я еду туда-то и тогда-то, но все равно получалось, что одним своим блеющим (это определение Наташи) тоном она словно бы у него отпрашивалась.
– Что у нас на ужин? – спросила Женя. – Стыдно сказать, но я что-то совсем отбилась от дома… И поверь, если бы не Борис, я бы вот лично обошлась одним салатом и кофе.
– Галина Петровна приготовила тот самый салат из сладких баклажанов, что ты любишь. Ну и бараньи котлеты, это уже мы с Петром заказали. Ты можешь их не есть, потому что, когда начнешь, то уже и не остановишься. Короче, очень они опасные для фигуры. Я вот лично две штуки съела с рисом. Теперь точно растолстею.
– Наташа, что мне делать с Борисом? Как сказать, что мы с тобой завтра утром уезжаем? Завтра суббота. Выходной. Конечно, он может быть занят и тоже уехать, а если у него выходной и он захочет провести этот день дома, с семьей?
– Скажи, что мы уедем ненадолго, вот и все! Что скоро вернешься. Что нам нужно кое-что выяснить по делу. Думаю, он и слова тебе не скажет.
– Может, и не скажет, но так на меня посмотрит! Что у меня за жизнь такая?!
– Женя, отнесись к этому легко! Да мало ли на кого мы как смотрим! Вот увидишь, он будет молчать, а внешне кивнет головой, вот точно тебе говорю, согласится. И вообще, дорогая, ну сколько уже вам можно спорить на эту тему? Живи себе спокойно, делай, что хочешь, тем более что завтрашний день будет уж точно посвящен исключительно делу, в отличие от сегодняшнего… – И она подмигнула.
Борис приехал поздно, отказался от ужина.
– Что-нибудь случилось? – спросила Женя, когда он вошел в спальню после душа в купальном халате и рухнул в кресло.
Она физически почувствовала исходящий от него холод. И в который уже раз подумала, что так жить нельзя. Что раньше, когда она видела его машину у ворот, ее сердце замирало от счастья или, во всяком случае, от чувства какой-то защищенности и покоя, потому что муж вернулся и теперь уж точно все будет хорошо. Быть может, ради вот этой защищенности и стабильности она и вышла замуж за Бориса? Что заезженное выражение «как за каменной стеной» стало причиной того, что она выбрала для жизни именно его, мужчину, крепко стоящего на ногах, умного, ответственного, хотя и грубоватого, строгого и, что самое странное в их союзе, относящегося к ней с отеческой заботой. Но откуда тогда было взяться страсти, которую испытывала и она к нему, правда, в последнее время все реже и реже? Что это за чувство такое?
Сейчас, сидя на кровати напротив мрачного мужа, который, по-видимому, проиграл процесс, она пыталась сравнить его с Павлом Журавлевым.
Как бы они жили, будь они парой? Быть может, тоже постепенно привыкли друг к другу, охладели? Ну, во-первых, они жили бы в скромной квартире, а не в доме, и без сада, без куска собственного неба над головой. Во-вторых, всю работу по дому она делала бы сама, да и на няню бы точно не хватало средств. И что самое было бы трудное и с чем она никогда не смогла бы примириться, это его постоянное отсутствие. О работе следователя она знала лишь по Реброву, видела, как много времени он отдает работе, что все те девушки, с которыми он начинает встречаться и с которыми как будто бы уже готов создать семью, куда-то исчезают, и Валера снова остается один. А ведь он славный, добрый парень, и его уж точно есть за что любить. Получается, что даже самые подходящие, адекватные и явно влюбленные в него девушки не выдерживают возникающего почти сразу же одиночества. Вроде бы они пара, но его рядом никогда нет. Что он возвращается поздно вечером, а то и под утро, ложится спать, чтобы набраться сил, а проснувшись, мчится на работу. А то и ночью, в самый неподходящий момент, его могут разбудить, и он, как сомнамбула, встает и едет на место преступления. Значит, такой же режим и у Паши.