Амарена прятала улыбку за стаканом с водой, но мне-то весёлым это не казалось.
– Это кто кого ещё в оборот взял! И он не мой! – привычно возмутилась я. – И вообще, если здесь кому-то моя жизнь кажется веселой шуткой, то я могу пообедать и одна.
Обиделась. Это всё чёртовы гормоны! Целый день эмоциональные качели… ужас!
– Прости, дорогая! Ты просто такая … эмоциональная… мне никак не привыкнуть.
Она сделала грустные глазки и протянула руку раскрытой ладонью вверх по столу.
– Мир? Обещаю больше не смеяться! – клятвенно заверила меня подруга.
– Мир, но хватит называть Ковальского моим. Он давно по рукам пошёл.
Мы пожали друг другу руки и вернулись к обеду, который как раз нам принесли.
Где-то посередине между первым и вторым блюдом Амарена, задумчиво ковыряясь в рисинках от её гарнира, вернулась к нашему разговору.
– Что-то тут всё-таки не сходится!
– Где? Тут?
– Ну в этой Любаше. Будь она любовницей, зачем тогда так к тебе в душу лезла?
Я махнула рукой и продолжила кушать. На этот вопрос я уже сама себе ответила.
– Ами, да всё просто! Она-то не знает, что теперь и я пополнила список его побед. Может, хотела втереться в доверие и разузнать чего-нибудь о своём ненаглядном. Знаешь, чего я только не встречала за время своей работы. Люди готовы на такие хитрости ради собственной выгоды.
Амато покивала.
– Да знаю! Сама не раз сталкивалась. Вон только один серпентарий, что раньше был у меня на работе, чего стоит. Сожрали б и косточки бы не оставили.
С умным видом тоже покивала, наслаждаясь прекрасной отбивной. Чревоугодие – мой теперешний порок. Живот требовал питания как по часам, будто там вместо парочки пузырей куча голодного народа. Даже иногда ночью приходится посещать холодильник.
– Но всё равно…
– Так, кто у нас тут адвокат?! Не ищи там, где точно ничего нет. Не нужно пытаться обелить Ковальского, эта кобелина погрязла в своих похождениях. Вот только спрашивается, на кой чёрт меня-то туда понесло?!
– Он тебе совсем не нравится? – вдруг спросила Амато, что я почти поперхнулась последним кусочком мяса, что только что положила в рот.
Задумалась над ответом.
– Ну… сама понимаешь, если бы совсем нет, то спать с ним и получать оргазм я бы точно не смогла. Всё-таки не шлюха. Выходит … только давай больше об этом не будем. Я перевернула эту страницу. Вот сейчас поеду в недвижимость и точно завершу этот путь.
Амарена вздохнула. Ей явно не хотелось моего переезда. Если честно, то и мне тоже, но …. Теперь есть одно маленькое «но», которое где-то через полгода станет вполне реальным.
Глава 23
Владислав
Честное слово, я хотел её прибить! Вот в эту же секунду наложить руки на эту тонкую шейку и придушить.
Она – мой персональный мышьяк, который я употребляю уже два года семь месяцев и восемнадцать дней.
Единственное, почему я ещё не совершил убийство, так это потому что не мог решить, чего хочу больше – прекратить эти лживые речи поцелуем или через удушение.
– Мирослава, заткнись, пожалуйста! – не выдерживая накала нашего пятиминутного спора, громко и чётко попросил девушку.
Странно, что подействовало! Но и хорошо. Отвернулся к окну небольшого кабинета юридических консультаций, где нашёл мою потеряшку.
Мне нужна передышка, а ещё лучше полноценный сон. Три дня назад я узнал, что вскоре, а точнее через шесть месяцев, стану отцом, но мамочка моего ребёнка явно срать на меня хотела. С того момента я и перестал спать, есть и вообще нормально соображать. В этот раз Берсеньева перешла грань моего терпения.
Пару минут тишины, и я бросил изучать в окне городские пейзажи Барселоны, возвращаясь к разглядыванию недовольной мордашки моего бывшего юриста и будущего партнёра.
Девушка демонстративно перекладывала на своём столе десять бумажек, явно давая негласный намёк – отвалить от неё и забыть.
Но я раз это уже сделал, и вон оно чем, вашу мать, обернулось!
– Мирослава… – спокойно начал я.
– Я работаю.
Методика глубокого дыхания.
Эту беременную женщину я искал два дня, а она, оказывается, работает. Её друзья дали обет молчания, и если бы не гинеколог…, то я бы ещё полгода искал. Мне повезло, что несчастная женщина боится мужчин, находящихся в неадеквате. Пришлось, конечно, соврать – якобы моя благоверная хочет сделать аборт, а мне надо спасти её от ужасной ошибки.
– Над чем? Случаем не о том, как придумать ложь покруче?!
Она хмыкнула, как всегда, дерзко вскидывая тонкую бровь. Этот её взгляд полного превосходства надо мной всегда ужасно бесил, и она это знает и использует!
– Что ты на меня так смотришь? На мне узоров нет.
– Да вот думаю, когда у тебя совесть проснётся, – намекнул девушке, что в этот раз её номер не прокатит.
– Влад, что ты несёшь? У меня-то как раз с совестью всё в порядке. Этот вопрос лучше себе переадресуй.
– Слушай, Мир, тебе лучше сказать самой, пока я относительно спокоен. Лучше не провоцируй меня на крайности.
– Ты о чем, Ковальский? Я уволилась, избавила тебя от своего общества, ты же мечтал об этом? Вот! Теперь разошлись и живём как жили.
– Как жили уже не получится.
– Слушай, Ковальский, что тебе от меня нужно?
Мирослава, как всегда, не сдавалась. Упрямица!
– Я жду, когда ты сама мне всё расскажешь.
– Да что такого я должна тебе поведать?! Предсказания на весь год?! Не умею я! Хотя могу кое-что! До свидания, Владислав Владимирович, а нет! Правильнее – прощайте!
И ручкой коза помахала.
– Мира-а, мое терпение на исходе!
Внутри меня горел пожар желания, и бешенство уверенно подбиралось до мозгов. Скоро накроет, а тогда пиздец!
– Ну и что ты мне сделаешь? Снова одаришь секундным сексом на столе?! Уже проходили, не интересует! Я вообще считаю наш разговор бессмысленным, а потому ухожу.
– Да когда ты несёшь хуйню всякую, то действительно бессмысленно! НО жизнь моего ребёнка я не считаю какой-то ерундой!
Мирослава тормознула посередине кабинета, глубоко вздыхая. Её прямая спина, кажется, скоро сломается от напряжения.
– И мне совершенно плевать, что ты думаешь по этому поводу! После того, как даже не удосужилась сообщить мне эту новость. И хрен ты теперь от меня отделаешься!
Я угрожал, но моя клубничная вообще ничего не боялась, хотя бы нервничала, и то хорошо.
– Что ты несёшь, Ковальский? Откуда такая информация? Только ткни в этого беспредельщика, и я его засужу.
– Ага, и поэтому ты так волнуешься?!
Она развернулась ко мне всем корпусом, и взгляд голубых глаз обещал мою быструю смерть.
– Всё, Ковальский, разговор окончен! Читай по губам – оставь меня в покое! И не смей ко мне приближаться! – резко отреагировала Мира, когда я сделал шаг в её сторону.
Это даже интересно! Значит, химия осталась.
– Абсолютно согласен – с тобой сегодня разговаривать просто бесполезно. Поэтому переходим к действиям.
Берсеньева нахмурилась, категорически не желая моего приближения. Она тоже сделала шаг назад, что у меня вызвало лишь злорадную усмешку. Побегаем немного, я тоже непротив поиграть.
Но долго бегать я не планировал, так что, широко шагнув, поймал женское запястье, а в следующее мгновение, не обращая внимания на посылку моей души в преисподнюю, подхватил Миру под ягодицы и колени.
– О! Да ты набрала немного?! – перебивая крики возмущения, сменил тему, а то оглохну, пока буду нести и усаживать на стол.
– Ковальский, ты вообще обнаглел! Это не я набрала, это ты хилый стал.
Ну, тут она ошиблась на все триста процентов. Со дня нашей последней встречи я ещё нарастил мускулатуры, так как теперь спортзал стал моим лучшим другом.
– Клубничка моя, я сейчас разденусь, и ты сможешь оценить всю хилость моего тела, – с усмешкой предложил этой ненормальной женщине.
Хотя я и усадил эту шикарную задницу на стол, перекрывая доступ к свободе своим телом, она всё равно пыталась сползти с личного эшафота.
– Мира, угомонись уже, а то у меня в глазах рябит до тошноты от твоего мельтешения.
– Вот и славно! Хоть обрыгайся тут, только меня выпусти!
– Не могу!
Я устал подавлять самого себя, так что просто одной рукой поймал подбородок, а второй зафиксировал затылок. Теперь она никуда не денется.
Берсеньева замерла буквально на секунду, пронизывая меня взглядом, где злость смешалась с желанием. Но мне хватило и этого мига.
Мой поцелуй – это наказание за ложь, где только лишь мой зверский голод. И если первые пару секунд Мирослава упорно сопротивлялась, то потом уступила, вцепляясь в лацканы моего пиджака. Её тихий стон я тоже проглотил, не давая возможности даже крупице воздуха проскользнуть в наши лёгкие. Отпустил её голову, чтобы скользнуть руками вдоль тела, сжать раздвинутые бёдра, между которыми я сейчас стоял. Член был просто каменный, а мозг взорвали охренительный запах её волос и ощущение мягкой кожи под моими пальцами.
В голове шумело от желания и недостатка воздуха, так что пришлось разорвать наш поцелуй. Она продолжала сидеть с закрытыми глазами и шумным дыханием. Указательным пальцем обвёл ареал её губ, припухших от поцелуя и отросшей щетины.
– Почему ничего не сказала? – прохрипел я, пытаясь дышать ровнее и не думать о том, какая удачная высота у этого стола.
Я бы мог славно наказать эту строптивицу.
– Не видела смысла.
Мирослава глубоко вздохнула, пытаясь отстраниться, но кто бы позволил. Притянул обратно, упирая упрямый лоб в своё плечо.
– Если его не видела ты, это не значит, что его вообще не было.
– Ковальский, отвали а?! И без лекции твоей тошно.
Я чувствовал борьбу в её теле и точно знал, что сейчас она выбирает между послать меня матом или пнуть куда достанет. Сильная, волевая и упрямая до зубного скрежета. Моего.
– Ну что, дорогая, поцелуй у нас уже был. Теперь осталось решить, когда дата бракосочетания будет. Так что завтра вылетаем домой, если ты не желаешь провести обряд здесь.