– Что?! – передразнила она меня. – А ничего! Вот сейчас профукаешь своё счастье, а потом будешь слёзы лить, да только поздно будет.
Поздно не бывает или бывает? Ковальский кажется такой постоянной фигурой в моей жизни.
– Ой, вот она! Мирослава, привет! – радостный клич по силе звучания схожий с зовом индейских племён к атаке оглушил меня на правое ухо. – Тётя, идёмте знакомиться. Какая встреча!
И правда! Где моя сабля и бронежилет?
Любаша сама присела справа от меня на свободный стул, а женщину в возрасте усадила между собой и Амареной, которая тоже большими глазами смотрела то на меня, то на эту парочку. И если девчонка была весёлая и радостная донельзя, то дама явно нервничала и периодически озиралась по сторонам. Ей знакомство со мной точно было поперёк горла.
– Привет, – наконец-то выдавила из себя, так как молчать дальше было уже совсем неприлично. – Это моя подруга Амарена, а это Любовь.
И хрен знает кто ещё из семейки моего бывшего босса.
– Ой, какое необычное имя! Вы нерусская? – шквал энергии девчонки теперь обратился на Амато.
Тут, главное, держаться покрепче, и я сжала посильнее ложку, который ела десерт.
– На половину испанка, – сухо пояснила подруга, не понимая, как себя вести дальше.
– Любаша, успокойся. Ты ставишь людей в неловкое положение, – строго одернула девчонку женщина. – Прежде нужно было представиться, а только после задавать личные вопросы.
Нудистка. Но этой торпеде не помешает порция успокоительного.
Женщина ещё раз быстро оглянулась по сторонам и только после сосредоточила внимание на мне. Прямой взгляд, пробирающий до печёнок, что я тут же забрала свои мысли об нудизме обратно.
– Извиняемся за столь хаотичное вторжение. Я, Ковальская Елизавета Сергеевна, мама Владислава.
Зря я не сбежала сразу! Вот точно зря!
Сейчас эта женщина меня трижды линчует и публично опозорит, пытаясь очистить душу любимого сына от дьявольского проклятия.
Из оружия у меня была только ложка, плюсом шли острый язык и отважная подруга.
От напряжения даже в висках молоточки застучали, а язык к нёбу прилип. Вот что бывает, если первое в жизни знакомство с мамой твоего мужчины происходит уже не в юном возрасте, когда эмоции бьют по мозгам. А у меня ещё и с отягощающими обстоятельствами – изначальная нелюбовь его родственников и беременность до брака.
Если Елизавета Сергеевна ждала от меня хоть словечка, то зря. Меня тошнило, и из страха показать, какое именно мороженое я слопала, мой рот склеился намертво.
Взгляд этой женщины прошёлся по мне, задерживаясь на моём животе, что я непроизвольно прикрыла его свободной ладошкой.
Не дам! Инстинкт защиты малыша сработал мгновенно. Естественно, сейчас именно он станет ключевой фигурой в её нападении.
– Извините, но нам пора, – пискнула я, бросая ложку на стол и быстро поднимаясь. – Ами.
Подруга мгновенно подскочила ко мне. Люблю её до безумия, всегда готовую загрызть каждого, кто будет против меня.
– Действительно, у нас запись на приём, – тут же добавила Амато, подхватывая мой локоть и помогая выпутать как на зло застрявший в спинке стула ремешок сумочки.
– Подождите, пожалуйста. Только одну минуту, – неожиданно воскликнула женщина и столь же стремительно подскочила со своего места.
И, не надеясь, что мы прислушаемся к её просьбе, ухватила меня за другой локоть.
– Мирослава, прошу вас.
Сердце стучало прямо у меня в ушах, но женскую мольбу я расслышала.
Остановилась, с опаской поглядывая на пальцы, что хищно впились в мою руку.
– Извините, – отпуская меня, Ковальская тут же ретировалась на шаг назад.
– Нам действительно пора, Елизавета Сергеевна, – выдавила я, стараясь проглотить тошноту и успокоить сердцебиение. – Не знаю, чем могу вам помочь.
А то, что эта женщина что-то от меня хочет, понятно без слов.
– Если отпустить вашего сына? То не смогу, так как я его не привязывала к своей юбке. Испариться самой у меня тоже не получится.
– А полюбить его?
Она точно издевается надо мной. Это, наверное, наследственное.
– Елизавета Сергеевна, при всём моём уважении, но …
– Влад запретил нам с вами видеться. Даже подходить, – перебивая меня, быстро пояснила она.
Мне не верилось. Зачем?
– Вижу, что не верите. Любаша тоже ему не поверила и потому, завидев вас, потащила меня. Ну ей он не угрожал лишением внука, а нам с отцом прямым текстом высказал. И Косте тоже
Ковальский, вашу мать! Вот значит, где он гайки закручивает, а со мной зайка белый и пушистый.
– Я не в курсе. Как обычно, – пытаясь дышать ровнее, пояснила женщине.
– Влад очень боится. Боится, что вы уйдёте и лишите его ребёнка.
Почувствовала ладонь Амарены на спине и повернулась в её сторону. От этих признаний матери Ковальского стало совсем тошно.
– Там Владислав, – тихо шепнула подруга, кивая в сторону центральной площади. – Вы договаривались?
Отрицательно качнула головой. А зачем?! Владик зайка сам по себе. Что хочу, то и ворочу.
– Уходите, а то ваш сын сейчас спалит всю нашу компанию.
Елизавета Сергеевна встрепенулась и буквально выволокла примолкшую Любашу из-за столика.
– Мирослава, моя семья не желает вам зла. Поверьте, пожалуйста. Мы только волнуемся за Влада. Он такой скрытный, – протараторила женщина напоследок и рванула в противоположную сторону от приближающегося сына.
– Охренеть семейка! – выдала я, плюхаясь обратно на стул.
Ноги были ватные и дрожали. Не знаю почему, но эта встреча меня просто выбила из колеи.
– М-да, тут, как говорится, с разбегу не разберёшь, – согласилась со мной Амарена, вставая за мою спину и слегка разминая напряжённые плечи.
Ковальский приближался, и его каменное выражение лица говорило само за себя. Он всё знает.
Вездесущий ангел возмездия, не иначе.
– Здравствуй, Амарена. Поехали, – второе уже мне.
– Куда?
– В ЗАГС.
Вдох-выдох, но решительность этого человека можно в коробочки упаковывать.
– С чего такие перемены? Мы с тобой, вроде, договорились.
– Всё меняется, Ягодка. Поехали.
Уверена, на мой отказ он просто применит силу. Чёрные глаза буквально излучали гнетущее беспокойство и бешенство.
– Хорошо, поехали.
Ами даже ойкнула, сжимая мои плечи сильнее прежнего.
– Поехали, Ковальский, но только в больницу, – добавила я, опираясь на стол обеими руками, аккуратно поднялась.
– Зачем? – сбиваясь с прежнего настроя, Влад нахмурился, по очереди бросая вопросительные взгляды на нас с Ами.
– Плохо мне, Владик.
И, устав быть сильной и смелой, расслабилась. Меня тут же вывернуло наизнанку, обжигая горло желчью. В голове пронеслась мысль, что как удачно мы выбрали открытое летнее кафе.
– Твою мать! – громко выругался Ковальский, подхватывая меня прежде, чем я успела бухнуться на асфальт.
А потом мы понеслись как в песне… « в звенящую снежную даль», но звенело, скорее всего, только у меня в голове, как и снег вокруг.
Хотелось спать, что едва смогла приоткрыть веки, когда поняла, что мы уже в машине. Я лежу на заднем сиденье, рядом уместилась Амарена, а отборные маты Владика несутся с водительского сиденья.
Потом провал.
Очнулась, когда меня на каталке везли в здание больницы. Не знаю, что за учреждение, скорее всего, что-то частное, ибо кустовые розы у государственных больничек не цветут.
– Влад? – позвала мужчину, уверенная, что он где-то неподалеку.
– Да, я здесь, – уверенно и спокойно отозвался он, а ещё через секунду его голова склонилась надо мной.
В глазах паника и страх.
– Влад … – начала я, хотя его успокоить.
Мне уже, вроде, полегчало.
– Да, всё хорошо, Мира. Сейчас я, блять, убью парочку докторишек. Где, вашу мать, бригада из реанимации? Я же позвонил.
Последнее походу предназначалось уже не мне. Но он убьёт. Тут даже гадать не надо. Истеричка он ещё та.
Надо действовать, а то хрен я потом будущего отца моего ребенка от тюрьмы отмажу.
Глава 34
Владислав
Перед глазами сплошная пелена и теряющая сознание Мирослава.
Вздрогнул, резко открывая глаза.
Больничная палата, писк мониторов и приглушённый света от ночника. Когда очнулся, то, дергаясь, задел правой рукой рядом стоящее кресло и тем самым содрал кое-как прилепленный к костяшкам лейкопластырь. Это один из докторов – придурков хотел меня домой отправить без Ягодки.
Ага. Через мой труп. Но дебил упорствовал и пришлось сломать ему нос.
Потёр щёки, разгоняя остатки сна. Осторожно поднялся и подошёл к кровати. Мирослава мирно спала.
Едва вернулся в кресло, как завибрировал мобильник.
Мама и её пятнадцатый пропущенный мною звонок.
Снова прокрался как мышь по палате, заворачивая в ванную комнату.
– Я слушаю, – начал я, как только прошло соединение.
– Влад, как у вас дела? – явно обрадованная моим звонком мама без приветствия перешла к делу.
– Нормально. Оставили на всякий случай до утра.
– Ты в больнице? Нам приехать?
– Я здесь. Приезжать не надо, ночь на дворе. Мира тоже спит.
– Влад … – начала мать и, запнувшись, замолчала. – Мне жаль.
Мы поняли друг друга.
Я, едва Ягодке полегчало, тут же позвонил упрямой родительнице и всё высказал. В том числе, чтоб духа её рядом с моей семьёй не было. Она же клялась и божилась, что встретила Берсеньеву случайно и лишь попросила ту не бросать меня.
Охуешительно!
– Мне тоже, мам! Но прошу, давай больше не будем мне помогать. Вот только не с ней! Хорошо?
– Да. Я поняла. Я просто волнуюсь.
– Волнуйся лучше за Костика. Мужику сорок два, а всё один. Вон ему спутницу поищи.
Мама только громко вздохнула – это её больная тема.
– Она милая девушка, – миролюбиво вставила родительница, желая сменить тему разговора.
На мою больную.
– Мира-то?! – вперемешку со смехом изумился я.