– Ну да. Очень тактичная. Хотя я понимаю, что знакомство вышло не самым образцовым.
Стараясь не ржать в полный голос, прикрыл рот ладошкой. Моя Ягодка милая! Берсеньева может быть какой угодно, но только не милой.
– Мам, это она от неожиданности и в результате краткосрочности вашего общения. У Мирославы только имя мирное, а в остальном она сплошной огонь и лезвие. Милую я бы даже не заметил, ты же понимаешь? Мне с такими общаться опасно.
– Ты снова про Клаву? – печально и почти шёпотом спросила она.
– Клавдия, спасибо ей, стала моим горьким опытом и наукой на будущее.
– Но сынок … ты не виноват, что у вас не сложилось.
– А кто виноват!? Мама, давай не будем прятаться в иллюзиях. Пусть красивые отговорки будут для общественности, но мы-то знаем, что я буквально сломал девочку своей необузданностью. Клава, лишённая нормальной семьи, пришла в нашу с надеждой на светлое и доброе будущее, буквально молилась на меня и в рот заглядывала, желая предугадать моё желание. А что получила взамен?
– Владислав, не надо себя истязать, – всё тем же шёпотом попросила моя сердобольная женщина, но я, наверное, впервые говорил с ней столь откровенно о своей старой боли.
– Почему нет?! Надо. Пора взглянуть правде в глаза. Я измучил её своими перепадами настроения, своей шизофренией и желанием поменять. Нет, чтобы просто отпустить девчонку, а не мучить, ломая под себя.
– Она могла и сама уйти.
– Не могла. Она была слабая против меня. Совсем мне не пара.
– А сейчас? Пара? Ведь ты тоже держишь, не отпускаешь Мирославу.
Теперь вздохнул я, упираясь горячим лбом в прохладу зеркала над раковиной.
– Держу, мам. Твой сын хреново учится даже на своих ошибках.
– Она выдержит?
Хороший вопрос.
– Не знаю. Мне казалось, что только Мира меня и вынесет. Я поэтому так долго терпел, надеясь, что мои чувства угаснут, но устал. А теперь … – я замолчал, ощущая своё поражение. – Теперь, мам, я не могу без неё. Без них.
На том конце провода раздался громкий всхлип и следом другой.
– Мам, ты плачешь? – выплывая из собственного мира, я понял, что крайне расстроил женщину.
– Прости, сынок, – она снова громко шмыгнула носом. – Просто ты со мной таким откровенным был в последний раз лет в девять. Прости, я знаю, что сама виновата. Совсем тобой не занималась – муж, карьера и столько возможностей для развития моего творчества.
Да, живопись заменила ей меня. Мне не повезло, мама писала в основном пейзажи, так что я даже в качестве натуры не подходил.
– Мам, прекрати. Так сложилось, чего теперь… Сама меня учишь отпускать прошлое.
– Охх, Владик! Ты не представляешь, как я надеюсь на Миру. Я на всё готова, лишь бы она сделала тебя счастливым. Каждый день молю бога, чтобы то, что я не смогла, вышло у неё.
– Ну ты же потом попыталась всё исправить.
– Ох, да, Влад. Лучше бы и дальше свои картины писала.
На душе было так тяжело, что хотелось волком выть. Мы с моей родительницей столько дерьма настряпали, а теперь везём этот груз по жизни.
– Я уже давно не виню тебя, но прошлое не изменить. Единственное, я точно сын своей матери. Копирка по ошибкам.
Женщина моя даже усмехнулась сквозь всхлипы и шмыганье.
– Спасибо, сын. И я всё поняла. Постараюсь всю нашу заботливую родню взять на себя. Ты только хоть иногда сообщай о своих делах.
– Хорошо. Костика там займи чем-нибудь.
– Ага. У меня давление снова поднимется. Поедем на озёра мои любимые.
– Договорились. Я буду на связи. Не переживай.
– Спасибо, мой милый, – и, снова ударяясь в плач, отключилась.
Убрал телефон в задний карман брюк, чувствуя что-то сродни облегчению. Наверное, зря раньше с матерью по душам не говорил. А сегодня меня после происшествия с Мирой так торкнуло, что захотелось вылить этот груз первосортного дерьма на кого-то. Очиститься что ли…перед миром.
– И кто такая эта Клава?
Тихий и уверенный голос Ягодки буквально разрезал тишину ванной комнаты.
Слегка повернул голову в сторону, разглядывая женский силуэт через зеркальное отражение. Спокойная как удав она подпирала плечом дверной проём. О недавней слабости говорила только чрезмерная бледность её лица, тут даже испанский загар не помогал.
– Клавдия – моя жена.
Она усмехнулась, продолжая смотреть на меня в упор. И я знал у неё этот взгляд, когда противнику Берсеньевой в случае неправильного ответа лучше сторониться.
Можно было бы и соврать, но желание расставить грёбанные точки стало в приоритете.
– Так значит ты женат?
А вот и вопрос.
– Не совсем. Я вдовец.
Глава 35
Владислав
Сейчас она уйдет.
Вся её напряжённая поза говорила об этом и взгляд. Глаза Берсеньевой врать не умели, а там сейчас было сплошное разочарование.
Во мне.
Это будто мне резко перекрыли кислород. Делаю вдох, но воздуха, сука, нет. Понимаю, что надо действовать, но руки буквально прилипли к небольшой раковине, за которую я держался.
– Влад, прекрати портить имущество, – спокойный голос Ягодки раздался неожиданно и совсем близко.
Оказывается, Мирослава стояла рядом со мной, пытаясь оттащить от уже покосившегося на бок умывальника. Её прохладные пальцы скользнули по моим побелевшим от напряжения, стараясь отцепить от раковины.
Отпустил руки вдоль тела, стараясь вернуть себе мозги и способность дышать.
– Ковальский, пошли в палату, а то ты совсем сегодня буйный.
Берсеньева, подхватив меня под локоток, повела за собой как какого-то несмышлёныша.
Вывела, усадила на свою кровать, а сама присела в кресло, в котором совсем недавно дремал я.
– Мне придётся и дальше из тебя каждое слово клещами вытягивать? Или ты наконец-то просветишь меня в эти тайны мадридского двора.
Мира не ушла сразу и желает слушать – возможно, вот он мой шанс открыться и довериться, а там хрен с ним. Пусть что будет, то будет.
– Мне было двадцать два – горячий, молодой и необузданный самец, который поступал так, как считал нужным. Клава была восемнадцатилетней девочкой, пришедшей в нашу семью за помощью, которая после автокатастрофы осталась одна – погибли родители и пятилетний брат. Наши матери дружили со школьных времён, но в последние года как-то редко виделись, так что взрослую подругу детства я фактически увидел впервые в тот день.
Я вздохнул, пытаясь не потонуть в собственных воспоминаниях, о которых столько лет пытался забыть, но всё безрезультатно.
– Милая и нежная, она влюбилась в меня с первого взгляда, а я тащился от её кротости. Мы поженились через месяц от первого дня знакомства, а ещё через три она попросила у меня развод. Да только я поржал, не придав значения её словам. Тогда Клава попросила завести любовницу, ибо она плохая жена и больше не может выносить мои притязания на её тело.
Я ухмыльнулся, рассматривая невозмутимое лицо Ягодки. Ну это ненадолго. Сейчас, когда я дойду до главной части моего говна, она очнётся!
– Ковальский, ты паузы короче делай, а то до утра не успеем, а я ещё вздремнуть до этого момента планирую, – подстегнула меня девушка, складывая руки в замок и цепляя его за колено.
– Я постараюсь мини-версию.
– Ой, нет! Давайте, Владислав Владимирович, лучше с подробностями, а то мало ли чего важного опустите.
– С подробностями … ну тогда так – я затрахал свою жену, а ещё больше замучил своими претензиями и правилами. Ревновал и не хотел, чтобы её кто-то видел – Клава сидела практически безвылазно дома, отказавшись от учёбы в университете. Сменил ей стиль одежды, заставлял быть дерзкой и сексуальной, а она любила махровые халаты в розово-кремовый цветочек в пол. Она ломалась под моим натиском, а я радостно хлопал в ладоши. Кукла. Моя персональная кукла. И секс! Много и разнообразный, а ей нравилось в темноте и в миссионерской позе.
Теперь ухмыльнулась Берсеньева. Ну ещё бы! Она-то уже знакома с моими аппетитами. Это ещё при том, что сейчас я умею себя контролировать. Иногда.
– Развращал несчастную девочку?
– Да. Безбожно. Нежности при этом во мне было ноль, зато зверской похоти предостаточно.
– Ну хорошо. Ей не нравилось, она же могла уйти.
– Нет. Я не отпускал. Вскоре начались ссоры, но я и тут поступал как ублюдок, заменяя любой разговор очередным трахом.
– Ну беседы – это точно не твой конёк! – подтвердила Мирослава, вздыхая. – А дальше?
– Дальше моя жена решила пойти к истокам. Моей матери. Пожаловалась на меня – бездушного дьявола, но Клава не знала, что моя родительница после вступления в новый брак потеряла меня ещё в возрасте девяти лет. Признаться в этом Елизавета Сергеевна не смогла и посоветовала завести ребёночка. Мол, ирод во мне сразу успокоиться, и будет нам счастье.
– Я так понимаю, послушалась?
– Да. Клавдия вообще всех слушала, вместо того чтоб думать своей головой.
Замолчал, понимая, что снова пытаюсь по старинке свалить всю вину на другого.
– Надо было, но не каждому это дано, Влад. Давай уже дальше, а то у меня нервы заканчиваются.
– Забеременела и радостная прибежала ко мне с двумя полосками на тесте. Хотя у нас ещё до брака был разговор на эту тему, где я строго – настрого запретил мысли о детях в ближайшие пять лет. Я взбесился. Послал жену на хуй вместе с ребёнком, так как мне нужна была только она в роли моей игрушки, а не мать моего наследия.
Сидеть больше я не мог. Резко подскочил с кровати и направился к окну. Ночь, темень и фонари – ничего не могло меня отвлечь.
– Я завёл любовницу, даже несколько, так как в сексе мне отказали спустя пару недель. Были проблемы, ну по её словам. Я не хотел ребёнка и каждую встречу твердил об аборте, пока не поздно. Клава упиралась и рассказывала мне прелести родительской жизни. В итоге в один прекрасный вечер мы сильно разошлись, что я впал в бешенство, что она отказывается мне подчиняться. Я требовал вспомнить, как нам было здорово вдвоём, а она ответила, что здорово было только мне. Меня сорвало.