«Я подумаю»
«Хорошо»
– Влад? – тут же переспросил Костя, едва я убрала телефон в сумочку.
– Да. Доложила о выписке. Сказал бить тебя в плечо… левое.
– Сука он. Ревнивая.
Это у него есть. Вон как тогда в командировке в бассейне лютовал. Чуть ли не искры из глаз, а ведь ничего такого не было.
Домчались мы быстро, но я в принципе не хотела вести беседы. Константин это сразу понял и просто вёз.
Сопроводил до дверей и отчалил.
Зашла в квартиру со смешными чувствами – возвращение блудной дочери. Кругом всё родное, но уже такое незнакомое.
Полдня бродила по комнатам в поисках чего-то, но никак не могла понять, что изменилось. Может, я? Или просто проблемы с головой.
От Ковальского поначалу приходили короткие смс с вопросами или предложениями касательно моего благоустройства, но я не отвечала. Верный своему слову – не беспокоить мужчина утих.
Вечером после моего сообщения прискакала Ами, ещё и в сопровождении жениха.
– Мир, ну я в шоке. Твой Ковальский ещё тот жук! – с порога начала подруга, радостно обнимая и целуя меня.
Хотела привычно поспорить, что он не мой, но … как оказалось, вроде, мой.
– Он вообще у вас птица тёмная, – добавил Никита, приобнимая мои плечи в знак поддержки. – Привет, Мирослава.
– Привет, Ник. Я в курсе.
– Рассказал? – только и спросил мужчина.
Кивнула.
– Тогда молчу.
– О чём это ты молчишь, Малыш? – выбегая из кухни, тут же вклинилась в разговор Амато. – Чего я пропустила, пока тортик ставила и чайник включала. Есть хочу.
Я отрицательно мотнула головой, сигнализируя Сокольскому, что не хочу этим тревожить его невесту.
– И почему сразу тортик? Может, мяса? – ухватилась я за последнее предложение девушки.
– Тортик, так как повод есть. Новоселье, – смеясь, ответила подруга. – Так что там у вас?
– Мира сказала, что сама разберётся со своим мужчиной, так что я не лезу.
Амато нахмурилась, но согласно качнула головой.
– Конечно, сама, а если Владислав не одумается дурить, то тогда мы подключимся.
Ой! Вот тут уже реально страшно становится. Сокольскому этот энтузиазм тоже был не по душе, что скулы напряглись.
– Только давайте не сами, девочки? Ага? Есть хотя бы я в помощь.
На том и закрыли тему. При женихе Ами не стала пытать меня серьёзными вопросами, чему сегодня я была рада.
Мне нравилось смотреть на эту весёлую и вечно спорящую парочку влюбленных. Я расслабилась, забывая на время свои неприятности и вопросы, которые требовали немедленного решения.
Поэтому, когда ближе к девяти вечера они ушли, взяв с меня обещание звонить по любому поводу, мои «волки» вышли из леса.
Приняв душ, удобно устроилась на постели. Погрузилась в воспоминания, переоценивая всё то, что было между мной и боссом, с учётом новых данных.
Как вдруг поняла – Влад во всем был прав…
Всё это время бесил меня, провоцируя на эмоции, но я за ними совсем не замечала главного!
Как он стал мне важен и дорог.
От этого открытия даже села в постели, уже рефлекторно укладывая ладонь на живот – дабы погладить и успокоить малыша.
Это как старый пазл, у которого парочка деталей куда-то запропастилась, а после генеральной уборки неожиданно нашлась.
Картинка сложилась.
Эти два с половиной года я никогда не была одна – всегда мой неунывающий босс был по близости, что просто вошло в привычку. Но когда его не стало в моей жизни, тогда я и поняла – этот гад забрал с собой кусочек моей души.
И именно поэтому наше расставание в отеле мне так сложно далось, но мысли о беременности мешали, а ещё испуг … Я так сильно испугалась, но, как сейчас понимаю, не скорой возможности стать мамой, а то, что Владислав пошлёт меня нахрен, когда узнает… Его в роли папочки я никогда не представляла.
Я мучилась, от того с какой легкостью Ковальский отпустил меня, и даже сомневалась, господи прости, оставлять ребёнка или нет. Спасибо Ами и Нику, они поддержали меня тогда больше всех…
Сейчас оборачиваясь назад, я понимаю, что этот мужчина всегда был особенным, просто я упорно отодвигала эту мысль куда подальше. Гася любые всплески, боясь пламени и боли. Страх, что стану для него однодневкой, что Влад забудет меня сразу, как только получит желаемое, а становиться очередной в его бесконечном списке трахнутых женщин не хотелось от слова совсем.
Поэтому и пошла на этот дурацкий контракт, ради возможности попробовать и проверить, вкусить запретный плод, при этом оставаясь в зоне комфорта. Ведь всегда можно было прикрыться мифической сделкой. Думала ли я тогда, что затянет еще сильнее, нет? Нет, но затянуло… И потом в Испании я часто прокручивала в голове наши разговоры, эмоции, ситуации, хотела тысячу раз позвонить, но решила, что ему этого не надо.
А ощущение пустоты и потери, что мучают меня сегодня весь день… Оно очень знакомое – тогда в гостинице, когда Влад сказал, что я свободна.
И сейчас раскрыв все карты, Влад снова ушёл, чтобы меня ни к чему не принуждать. Он вновь дал мне право выбора. И я должна его сделать и понять, "быть или не быть", тем более, что я сейчас уже не одна, у меня есть наш ребёнок. Наш…
И я счастлива как никогда.
Глава 37
Владислав
Понимаю, что сам дал ей право выбора, но бл*ть …
Как же хочется послать всё нахрен и рвануть к ней. Хочу увидеть, как её глаза меняют цвет, как она смеётся или посылает меня к чертовой матери. Этих хочу много, но придётся засунуть их в зад и при этом не стонать.
Когда вышел из больницы, то сразу понял, что надо действовать прямо сейчас… если Мирослава завтра появится у меня дома, то неизвестно, как я отреагирую, и где именно будет моя хваленая выдержка.
Пришлось привлечь брата, но эта зараза не сильно и сопротивлялся. Видите ли, ему понравилась Берсеньева, и он тоже не против поиграть за право стать отцом её ребёнку. За то и огрёб в плечо … хотел челюсть сломать, но ему нужно было ехать к Ягодке.
Подвезло суке.
Я же наблюдал со стороны. Как Костик жеманится и расточает свои улыбки в адрес моей женщины. Меня от опрометчивых действий держало только нейтральное отношение Миры, а потом она сразу написала мне.
Брату снова везёт… отделается лёгкой трёпкой.
Когда же Берсеньева перестала отвечать в мессенджере, то моя жопа очканула, но … Ебанное «но», которое не давало мне никаких прав на эту женщину.
Тупо сидел дома, боясь выйти к людям. Не хочу, чтобы пострадали невинные, а от моей чёрной ауры даже на расстоянии можно заболеть.
Утро пришло не скоро, но я дожил.
От Мирославы никаких признаков жизни, так что, сцепив зубы, поехал на работу в адвокатскую контору. Конечно, жертвы будут – загрызу парочку нерадивых сотрудников, но сидеть один на один больше не могу. Свихнусь. Тем более Ягодка моя может вообще не вернуться.
Никогда.
От этого слова даже волосы на руках стали дыбом, а во рту словно кошки нагадили. Мерзкое слово.
Едва появился в кабинете, то попросил собрать всех ответственных за отделения на совещание. Внеплановое.
Коллеги, заходя в кабинет с улыбкой, при виде моего лица тут же теряли весь оптимизм.
Да, суки! Держитесь и дрожите, сейчас всех по считалочке буду резать, буду бить.
Секретарь застыла в дверях, сигнализируя о входящем звонке, но я уже был в предвкушении свежей крови и просто махнул рукой.
Спустя минут пятнадцать народ был всё бледнее, но мне не легчало. И где-то на пике моих угроз я услышал голос, который точно узнаю из тысячи.
Мирослава.
Дверь распахнулась, являя упрямицу собственной персоной.
Убью. Вот убью. Ей чёрным по белому в выписке обозначили: лежать и гулять вокруг дома, но уж точно не бегать по офисам с бешеным взглядом, как у неё в данный момент.
– Нам надо поговорить. Срочно! – сразу без предварительного вступления начала Берсеньева.
Народ вообще застыл, кажется, боясь даже дышать.
Я знал её достаточно хорошо, чтобы перечить, когда Мира в таком взвинченном состоянии. Она вообще редко в таком пребывает.
– Господа, давайте сделаем перерыв, а после продолжим терзание ваших душ.
Пока коллеги радостно улепётывали из кабинета, чинно приветствуя Мирославу, та стояла возле двери и нервно теребила лямку сумки. Кажется, ещё немного, и аксессуар придётся заменить.
Меня в принципе лихорадило от одного её появления после практически суточного молчания, а ещё и таким внезапным образом. Буквально силой заставлял свою задницу сидеть спокойно в кресле.
Особенно напрягало то, что Ягодка крайне нервничает и даже не скрывает этого. Это нечто новенькое в наших отношениях.
Кабинет опустел, а она не двигалась с места, изучая что-то на полу.
– Ну проходи, пожалуйста, дорогая моя. Насчёт нарушения режима, предписанного тебе врачами, поговорим позже, а сейчас хотелось бы узнать причину, из-за которой ты сорвалась из дома.
Берсеньева, соблюдая тишину, прошла к моему столу, а потом и обошла его, чтобы присесть попой на край стола буквально в нескольких сантиметрах от меня. Клубничный запах её тела тут же ударил по моим мозгам, заставляя плотнее сжать челюсти. Не сейчас.
В глаза бросились её тонкие пальцы, что сейчас мелко подрагивали, пытаясь открыть замок сумочки.
– Мирослава, твою мать, что случилось?! Ты? Ребёнок? Хватит молчать, пока я не чокнулся, – пытаясь унять панику, я прошипел проклятия сквозь зубы, при этом стараясь ровно дышать.
Перевёл взгляд с её рук на лицо. Она улыбалась.
– Знаешь, я вдруг сегодня ночью пришла к мысли, что ты мне нужен.
От облегчения, что ничего плохого не случилось, я сдавленно выдохнул, ощущая, как сердце глухо и часто бьётся об рёбра.
– Знаешь, Берсеньева, ты меня такими темпами до инфаркта доведешь через пару месяцев, – прокомментировал своё состояние, а потом до меня дошло.
– Что ты сказала?
Мира с хитрющим выражением лица якобы недовольно цокнула языком.