Баркан шла, все ускоряя шаги, а перед глазами стояло запомнившееся лицо задержанного: усы, нависшие брови, прямой нос подбородок с ямочкой.
Незаметно для себя Баркан свернула на проселочную дорогу.
4. Обыск
На заставе Грохотов сдал задержанного дежурному и доложил политруку.
— Голыми руками взял! Ну и хват! — качал головой старшина.
Политрук посмотрел отобранные документы. Паспорт, настоящий советский паспорт, на имя Николая Сергеевича Орлова, с пропиской, пропуск на завод с фотографической карточкой. Никакой подделки не обнаружить — все правильно.
— Разрешите идти, товарищ политрук? — обратился Грохотов к политруку.
— Куда?
— В Кулики. Я ведь не дошел… Вернуться пришлось. Валя, наверное, беспокоится. Я обещал к шести часам за ней прийти.
— На вечеринку успеете? — спросил политрук, беря Грохотова под руку.
— Успею, товарищ политрук. Далеко ли тут, — ответил боец.
— Ну, а что еще говорил Орлов? — спросил политрук, когда они вышли в коридор.
— Плакался очень. Мать, говорит, умирает в Куликах… у Звягиных.
— А кто такие Звягины?
— Контрабандисты, кулаки. Они высланы.
— Это важно. Больше ничего не говорил?
— Больше ничего. Деньги, конечно, предлагал, ну и все такое… Пустяки, в общем.
— Это который у вас — тринадцатый?
— Тринадцатый! Чертова дюжина, — усмехнулся Грохотов.
— А вы не боялись? Без винтовки-то…
— Так ведь он не знал, что я без винтовки. Он думал, что у меня винтовка, я на это и рассчитывал, — спокойно ответил пограничник.
Политрук на заставе был человеком новым, Грохотов ему приглянулся с первых дней. Нравился его спокойный характер, солидность. У него не было ни одного дисциплинарного взыскания, он ни разу не опоздал в строй и на занятия, добросовестно выполнял свои комсомольские обязанности, и никогда не старался выдвинуться на первое место. Он много читал, неплохо играл в шашки, аккуратно писал заметки в стенгазету и все это делал как-то незаметно. Сейчас, выслушав его рассказ о том, как он задержал диверсанта, политрук посмотрел на него с особенным уважением.
— Ну, идите, товарищ Грохотов, — сказал он ему. — Не задерживайтесь только.
Грохотов откозырял и, повернувшись по всем правилам устава, зашагал по коридору. Даже его шаги, четкие, уверенные, звучали теперь как будто иначе.
Политрук вернулся в канцелярию. Нарушитель сидел у стола и мрачно смотрел на дежурного и старшину, которые разглядывали его пиджак.
— Есть что-нибудь новое? — спросил политрук.
— Нет, больше ничего не нашли, товарищ политрук. Вот эта заплаточка маленько подозрительной казалась. Подпороли… и ничего. Одевайтесь! — Старшина бросил пиджак перебежчику.
При политруке это был первый случай задержания, и он очень внимательно следил за действиями старшины. Старшина служил на заставе пятый год. Он пришел в армию малограмотным, а сейчас уже собирался держать экзамен на младшего лейтенанта. Заветной мечтой его было поступить в академию, об этой мечте знала вся застава.
Когда нарушителя увел дежурный, политрук приступил к осмотру вещей.
— Что у него за кольцо на пальце? — спросил он старшину.
— Не снимается кольцо. Вросло, говорит, — ответил старшина, ловко разрядил маузер и спрятал все патроны и стол.
Политрук открыл чемоданчик. Несколько флаконов духов и пачка шелковых чулок.
Старшина засмеялся.
— Контрабанда? — спросил политрук.
— Не-ет… не из таких. Для отвода глаз, — ответил старшина, перебирая чулки.
Странный запах от чулок, смесь йодоформа с чем-то гладким, заинтересовал старшину. Он поднес чулки к носу и понюхал.
— Воняет чем-то, — не пойму. И духи подозрительные, — пробормотал он, встряхивая флакон и разглядывая жидкость на свет. — Пускай до начальника полежат.
Старшина уложил вещи обратно.
— Надо акт составить и послать за лейтенантом. Чело век-то уж очень подозрительный, — сказал политрук.
— Есть послать за лейтенантом.
Политрук ушел. Старшина открыл окно.
— Михайлов! — позвал он стоявшего во дворе пограничника. — Оседлай-ка лошадь и прокатись до начальника. Он на четвертый пост поехал. Только знаешь — так, одним духом. Скажешь ему, что Грохотов привел нарушителя. Через болото, скажешь, прошел. Найдешь начальника-то?
— Найду. — И Михайлов весело побежал к конюшне.
— Любит на лошадке покататься, — проворчал старшина, глядя ему вслед, и сел к столу оформлять обыск.
5. Катюшкины заботы
Катюшка Никитина, двенадцатилетняя сестра Вали, очень гордилась своим зятем, пограничником. Ей много раз приходилось бегать из деревни на заставу с записочками от сестры.
И когда она, захлебываясь, рассказывала подругам об Андрюше, о заставе, то, конечно, Валя стояла где-то там, в стороне, главной была она, Катюшка. По правде говоря, ей даже казалось, что Андрюше нужно было жениться на ней, а не на сестре. Конечно, она бы ему больше подошла. Во-первых, умеет стрелять — она была два раза в тире, и начальник позволил ей выстрелить из мелкокалиберного ружья. Во-вторых, лучше всех находит грибы. Вот и сейчас хорошие грибы набрала. Катюшка посмотрела в корзинку — ни одной синявки, только красные и белые. В-третьих, бойчее Вали в десять раз. Да мало ли еще что!
Неизвестно, чем бы кончились размышления Катюшки, если б ей под ноги не попал пенек. Падала Катюшка часто: начнет фантазировать, так уже ничего не видит и не слышит.
— Ну, вот, — сказала она вслух, потирая ушибленное колено, — полная авария!
Растерянно посмотрела она на рассыпанные грибы. До дому рукой подать, в просветы деревьев уже деревня видна, а тут такая неприятность. Подбирая грибы, Катюшка вспомнила, что к шести часам должен прийти Андрюша за Валей. Они будут прощаться с дедом, с матерью. Валя обещала оставить ей все лоскутки. Словом, надо торопиться.
— Девочка, скажи, это деревня Кульки? — спросил женский голос.
Катюшка подняла голову и обомлела. Перед ней стояла нарушительница. Ну ясно — нарушительница. Высокая, в больших очках, в шляпе. Стоит у деревни и спрашивает про деревню. Вместо Кулики, говорит Кульки. Явно врет.
— Что ты на меня так смотришь? Я сбилась с дороги. Это Кульки?
— Вам до Куликов надо? — поправила Катюшка.
— Вот, вот… Кулики.
Нарушительницы Катюшка не боялась, но встреча была неожиданная, и поэтому она чуть-чуть растерялась.
— До Куликов далеко, — выигрывая время, соврала Катюшка. — Я дорогу-то знаю…
— Как далеко? А это какая деревня?
— Это не Кулики… это другая… соседняя.
— Какая соседняя?
— Это колхоз, «Первомай» называется.
— Как «Первомай»! Ты что-то путаешь. «Первомай» должен быть там. — Баркан показала рукой в сторону.
— Нет… Кулики, тетенька, там. Я знаю. Хотите, я вас провожу?
— Ну, проводи, — нерешительно согласилась Баркан.
Катюшка оставила грибы и пошла в лес, в сторону от деревни.
— Пойдемте, тетенька… Я знаю, я здешняя.
Раиса Семеновна пожала плечами, с грустью посмотрела на видневшиеся дома и пошла за девочкой. Уверенность Катюшки сбила ее с толку. Неужели она заблудилась?
Девочка быстро освоилась с новым положением и смело вела геолога в лес. План ее был таков: сдать нарушительницу на заставу; вести ее надо лесом, чтобы она по дороге как-нибудь не догадалась. Катюшка представила себе, как ей будут завидовать ребята. В газетах писали о случаях задержания нарушителей детьми. А кто из ребят не мечтает о подвигах! Куликовские ребята даже организовали свои посты у границы. Правда, им за это нагорело по первое число. Нарвались на пограничников, и начальник заставы пожаловался учительнице. Уж и зудила же она их! Пришлось дать слово, что они будут ждать, когда подрастут, а пока прекратят игру во взаправдашних пограничников. Да, мальчикам хорошо, а ведь девочек в армию не призовут.
— Как тебя зовут, девочка? — спросила Баркан.
— Катюшка.
— Ты, Катя, очень не беги. Я устала, мне за тобой не угнаться.
Шли по лесу молча. Катюшка шагала решительно, поминутно запихивая под пестрый платок упрямую прядь волос. Баркан с трудом передвигала ноги. Она посмотрела на часы. Было уже около восьми. Скоро совсем стемнеет.
«А вдруг нарушительница поймет, что мы идем на заставу! — подумала Катя. — Застава расположена на горе. Конечно, она сразу заметит, как только выйдем из леса и убежит от меня».
— Тетенька, вы очень устали?
— Да.
— Знаете что?.. Пойдемте к нам. Я совсем близко живу — тут, за лесом. Вы отдохнете. Поедите молока.
— А лошадь у вас нанять можно?
— У нас есть лошадь. Вас дед свезет, куда надо. Он старый у нас. Но все равно он свезет.
— Ну, хорошо. Пойдем, — сказала Баркан.
Катюшка сделала крутой поворот и направилась к деревне. «До темноты буду водить ее по лесу, а когда стемнеет, приведу домой. Пока нарушительница будет закусывать, я успею сбегать к председателю сельсовета», — рассудила Катюшка, и сразу повеселела. Она даже готова была отвечать на вопросы. Пусть ее спрашивает!
— Ты учишься, Катя?
— Нет.
— Почему?
— А нас на лето распустили. Скоро будем опять учиться. Учительница когда приедет… тогда.
— И много ребят у вас учится в школе?
— Ребят-то много, и девчонки тоже есть… Они везде есть.
— Ну, а что вы летом делаете?
— Летом-то? Ничего не делаем.
— В колхозе помогаете?
— Которые помогают, а я все больше по ягоды хожу. Я очень мастерица ягоды собирать. Шибче всех наберу. Бруснику так по целому ведру набираю, землянику поменьше, а черники тоже много. Андрюша говорит, — это Валюшкин муж теперь, что я вроде специалистка ягодная… Как инженерша, по-ихнему… Он на заводе будет работать.
— Он что — в отпуску здесь?
Катюшка поняла, что проболталась, говорить о пограничнике нельзя. Надо было «выкручиваться».
— Он-то? А кто его знает!
— Ты говоришь, он на заводе работает?
— Нет. Он собирается на завод поступать, а сейчас не работает.