Вел только закатил глаза и замолк. Наверняка готовил для меня яростную воспитательную речь. Однако озвучить ее он не успел. Нас решил навестить его сиятельство герцог Аланон собственной персоной. Увидев меня, он расплылся в довольной улыбке:
— Рик, какой приятный сюрприз.
— Вы уверены? — холодно отозвался я. — Потому что наши точки зрения по данному вопросу расходятся. Впрочем, и не только по нему.
— Я, конечно, всегда был о тебе невысокого мнения, но на этот раз по глупости ты превзошел сам себя. Я ожидал тебя как минимум в компании той магички, которая так удачно вытащила тебя из Талиона.
— Мне не привыкать разочаровывать окружающих.
Герцог приблизился ко мне вплотную. Захотелось хоть как-нибудь врезать по этой мерзкой самодовольной физиономии. За нос его, что ли, укусить?
— Что ты, Рик, я рад. Правда, рад видеть тебя здесь. Теперь наконец можно завершить эту затянувшуюся историю с пришествием к власти тех, кто ее недостоин.
— Ты считаешь достойным себя? — Вел отвлек внимание герцога, так что моим мечтам о его покусанном носе не удалось сбыться. — Народ тебя не поддержит.
Бывший Первый Советник притворно вздохнул.
— Увы, народ глуп. И именно поэтому ты, выродок, до сих пор жив, как и твой темный братишка. Но знаешь, когда послезавтра его казнят за покушение на твою якобы королевскую душонку с целью захвата власти, а ты сам спустя пару недель скончаешься от мучающей тебя уже несколько месяцев лихорадки, в твоем завещании чудесным образом наследником буду значиться я. Тогда народ не станет сильно возражать, как ты считаешь?
Вел был ошарашен. Даже я отчасти тоже, хоть и предполагал нечто подобное, когда Киа сказала, что у герцога планы на мою смерть.
Аланон от души насладился произведенным эффектом, затем со словами «давно мечтал это сделать» врезал мне по челюсти кулаком и тростью в живот, так что у меня в глазах потемнело и я повис на цепях, и удалился.
Послезавтра меня казнят. Отлично.
Все то время, что мы провели в камере, брат со мной не разговаривал. Обиделся. Я не оправдал его надежды на спасение. Мое спасение. Пока я не висел на соседней стенке, он хотя бы утешал себя тем, что я жив и свободен. Я тоже молчал. Разве есть что-то, что нужно сказать за один день, если это не было сказано за всю жизнь? Ему будет не легче, если он узнает, что был прав и что мне очень стыдно. Правда, когда за ним пришли, чтобы подготовить к грядущему представлению, я не удержался и бросил ему вслед:
— Прости, Вел, я не мог иначе.
Его плечи дрогнули, но он так ничего и не сказал.
За мной явились чуть позже. Начальник королевской гвардии лично. Какая честь!
Меня отковали, но по традиции намертво связали руки спереди веревкой из коры норта. Разорвать такую невозможно, только перерезать и то не каждым ножом.
— Слышишь крики? — Он зло ткнул меня в спину рукоятью меча, заставляя двигаться вперед. До меня долетал смутный гул, но я не придал ему особого значения. — Со вчерашнего дня по всем улицам трубят о принце-предателе. На твою казнь пришла посмотреть половина города, и сейчас они орут, чтобы увидеть это поскорее. Что, любит тебя твой благодарный народ?
— У нас с ним запутанные отношения, но одно я знаю точно: вот ты мне определенно не нравишься. Кстати, знаешь, как в загробном мире поступают с такими клятвопреступниками, как ты? Вырезают их лживое сердце и скармливают его бесам по маленькому кусочку на протяжении всего дня и каждый день. Сведения из первых рук, можешь не сомневаться.
— Даже если это и так, — эльф пронзил меня долгим насмешливым взглядом, — я в отличие от тебя окажусь там еще очень не скоро.
Все было на редкость торжественно. Даже приятно умирать в такой обстановке. Не то что от случайного обломка дерева где-то в лесу в компании полусумасшедших созданий. Меня вывели через центральные ворота на главную площадь, посреди которой установили добротный деревянный помост с отполированной по такому случаю плахой, блестящей на солнце. Между помостом и дворцом выстроился двойной ряд гвардейцев, сдерживающих вопящую толпу, еще один окружал всю площадь по периметру.
При моем появлении вопли усилились. Судя по выкрикам, далеко не все присутствующие были уверены в моей кровожадности, так что тухлых яиц и помидоров охране досталось даже больше. Но, возможно, только потому, что они меня прикрывали со всех сторон. Особенно колоритно скорлупа и вонючий желток смотрелись в тщательно уложенной прическе командира.
Меня возвели на эшафот и повернули лицом к дворцу. Ложа, нависающая над воротами и предназначенная для торжественного обращения короля к народу, не пустовала. В центре на троне восседал Велимир. Брат был бледен как смерть, его руки безвольно лежали на подлокотниках, а взгляд устремлялся в пустоту. За его спиной стояло четверо гвардейцев, а справа — Первый Советник, чтоб его хриссы сожрали. Он торжественно поднял руку, на которую, впрочем, никто не прореагировал. Тогда раздался удар гонга, и толпа притихла.
— Riktimiann Dorian Alven-Vil’lare, вы обвиняетесь в покушении на жизнь нашего всеми любимого короля с целью незаконного завладения троном. Наказанием за государственную измену и попытку нанесения тяжкого вреда лицам королевской крови является лишение всех титулов и незамедлительная смерть. Приговор привести в исполнение.
Зазвучали барабаны. Мерные глухие удары постепенно наращивали темп и интенсивность. Толпа окончательно притихла. Меня поставили на колени перед плахой. В тот краткий миг, когда меня никто не удерживал, я поднял взгляд в небо, где с пронзительными криками над площадью кружил беркут, и усмехнулся.
А затем мою шею прижали к дереву, палач занес топор и…
Птица издала особенно звонкий вопль, перекрывший барабанную дробь и разлетевшийся по всей площади, словно сигнал к действию, а затем резко спикировала вниз, целясь палачу в глаза. Я этого не видел. Но знал. Топор с глухим стуком упал на помост. Барабанный бой скомкался, сбился, а затем и вовсе прервался. Я поспешно вскинул голову и первым делом попытался перетереть веревку о наполовину торчащее из дерева лезвие топора, но вовремя заметил поднимающуюся надо мной остроконечную тень и проворно откатился в сторону, так что командир гвардии лишь выбил несколько щепок из плахи. Он зарычал и бросился ко мне с новой силой, но я от души пнул его живот, спихивая с помоста, и вскочил.
Вокруг царил хаос. Боевой клич «Vil’lare!» темной роты Марина смешался со звериным рыком оборотней, часть из которых перекинулись в животную ипостась. Слышался треск и грохот: в толпе образовались проплешины, там вампиры соревновались в умении с вилейскими чародеями, и от этих мест народ благоразумно убирался подальше. И все это под аккомпанемент перепуганных визгов обычных жителей Талиона, которые наверняка уже проклинали свое желание посмотреть на казнь принца. Я с досадой успел заметить, как стража подхватила Вела под руки и они вместе с герцогом стремительно исчезли с балкона.
Гвардии было абсолютно не до меня, а вот ее командир, к сожалению, оказался упорным и злопамятным. Я едва успел избавиться-таки от веревок, как он вспрыгнул обратно на эшафот, слегка потрепанный, но в отличие от меня вооруженный.
— Dan’elle! — раздался вдруг резкий вопль.
Я оглянулся — в мою сторону летел меч. Один из темных смог пробиться ближе. Я вздрогнул, когда увидел, что за эту заминку парень поплатился проткнутым плечом. Но успел перехватить рукоять и неловко встретить яростный удар светлого, едва не вывихнувший мне запястье.
— Ты все это подстроил, тварь! — завопил он, со свистом разрезая воздух перед моим носом. Я едва успевал уворачиваться и блокировать. Вот это ненависть! Аж завидно, что я так не умею.
— Тут ты не прав, это все — подстроили вы.
Нет. Оказывается, умею. Corali в вырезе рубашки вдруг ярко вспыхнул, на мгновение ослепив нас обоих, а затем послышался жуткий хруст: мой меч пробил грудную клетку противника. Голубовато-серые глаза светлого в ужасе расширились, из уголка губ вытекла струйка крови. Я ошарашенно выпустил рукоять, и он мешком повалился к моим ногам.
Первый, кого я убил.
…Моя жизнь и честь принадлежат Короне. Их ценой я клянусь устранять любую угрозу благополучию короля и его семьи…
Со смутным отвращением то ли к нему, то ли к себе я выдернул меч из тела.
— Тим! — пустив вперед себя силовую волну так, что все, кто стоял у нее на пути, свои ли, чужие, разлетелись в стороны, подбежала Киа. Она пошатнулась и ухватилась за мое плечо.
Выглядела вампирка плохо. Руки тряслись, на лбу выступил пот, левой ладонью она зажимала глубокий порез на боку.
— Мы заблокировали чародеев. Все силы уходят на это, так что магической поддержки не ждите. Надо…
У нее не было возможности договорить. Кто-то умный (откуда ж он взялся-то?) вспомнил правила ведения боя — убей командира, и полпобеды тебе обеспечено, — организовал гвардейцев, и те дружно повернулись в нашу сторону. Благо и пара темных и оборотней не зевали, и мы дружно отразили первую атаку.
— Вы в порядке, Dan’elle?
Саэл? Он тут какого хрисса? Ему велено было оставаться в запасе.
— Надо прорываться во дворец! — крикнула Киа. — Если подойдет подкрепление, у нас уже не будет шансов.
Вопрос только в том, как донести эту мысль до остальных. К сожалению, я не придумал ничего умнее, чем вскочить на плаху, вздернуть меч и заорать, едва не сорвав голос:
— За Вилею! За корону!
И махнуть клинком в сторону дворца.
Намек был понят не только нашими, но меня такие мелочи жизни уже не волновали. Я бросил стражнице, чтобы держалась рядом, и спрыгнул в толпу.
Время растянулось. Происходящее здесь и сейчас не было похоже ни на что. Ни на стремительную битву с хриссом, ни на осторожное обезвреживание вампиров в доме-под-звездой, ни на жестокую зрелищность Арены. Свалка. Мессиво. Бьющие по ушам крики. Я буквально прорубал себе дорогу к дворцу сквозь тела и старался не думать об этом.