Именно эту причину, толкнувшую ее на преступление, бабка Амбруаза II де Лоре назвала и в прошении о помиловании, с которым она обратилась к королю Карлу VI[908]. В нем также говорилось, что ни она, ни Мари де Пре никогда ранее никому «не наносили подобного ужасного оскорбления» (aucun autre villain blasme), а потому заслуживают снисхождения. Любопытно, что адвокат просительниц (или нанятый ими нотариус), предусмотрительно оставляя в стороне личность и происхождение Тифани Арнуль, всячески подчеркивал достойное социальное положение ее дочери, вдовы Амбруаза I де Лоре, отец которого являлся шевалье, а сам он верно служил французскому королю. Сама же Мари положила «прекрасное [продолжение этого] рода, [произведя на свет] трех сыновей и дочь»[909]. И ее сыновья, добавлял он, «имеют доброе намерение послужить [своему королю] на войне»[910].
Еще одно письмо о помиловании было выдано на имя Гийома де Курсерьера и ратифицировано Парижским парламентом 26 мая 1410 г. Тесть Амбруаза де Лоре был назван в нем «шевалье, [происходящим] из достойного рода» (chevalier, de noble génération), а потому ему в качестве наказания предлагалось уплатить Оливье де Пре всего лишь пятьсот ливров в качестве возмещения морального ущерба.
Вернемся, однако, к нашему главному герою – Амбруазу II де Лоре. Насколько сильно скандал, в который оказались вовлечены практически все его родственники (мать, бабушка и тесть с тещей), отразился на его собственной карьере?
С одной стороны, в 1409 г. Амбруаз уже являлся главой семейства де Лоре как старший сын своего на тот момент покойного отца. Вероятно, он все же принимал самое непосредственное участие в подготовке и заключении брака с Гийометтой де Курсерьер. Тем не менее молодые супруги ни разу не упоминались ни на страницах уголовного дела, ни в письмах о помиловании, которые получили их старшие родственники.
С другой стороны, юный экюйе действительно отбыл на войну, как о том сообщалось в прошении его матери, поданном на имя короля. Был ли этот шаг напрямую связан с разразившимся скандалом, сказать, к сожалению, невозможно, однако совершенно ясным остается одно. Вся последующая – и весьма успешная – военная и политическая карьера Амбруаза II де Лоре при дворе Карла VII стала, по всей видимости, делом исключительно его собственных рук. Его личной заслугой, возможно, являлось и получение нового титула: вступив в королевское войско как скромный экюйе, уже в 1422 г. во всех хрониках он именовался шевалье[911].
Не менее удачно складывалась и личная жизнь Амбруаза: известно, что от Гийометты де Курсерьер он имел сына и дочь. Когда же она умерла, бравый капитан женился вторично – на Катрин де Марсильи (Catherine de Marcilly), баронессе д'Иври, подарившей ему еще двух дочерей[912]. Данное обстоятельство, тем не менее, не помешало возникновению тех неприятных слухов, с которых началась эта история и которые ходили по Парижу сразу же после смерти королевского прево. Были ли они на самом деле связаны со скандалом, произошедшим в семействе де Лоре за 25 лет до того? Точного ответа на этот вопрос мы уже, к сожалению, никогда не узнаем. Однако косвенным подтверждением именно такого развития событий может служить судьба уже упоминавшегося выше предшественника Амбруаза де Лоре, Гуго Обрио. Слухи о его распущенном образе жизни на самом деле объяснялись отнюдь не политикой планомерного преследования парижских проституток. В 1380–1382 гг. прево встал на защиту еврейской общины, подвергшейся нападкам со стороны горожан, что в свою очередь повлекло за собой обвинение Обрио в ереси, и о нем стали поговаривать, что он посещает еврейских женщин легкого поведения. Именно эта деталь сохранилась в памяти потомков, и спустя почти триста лет Анри Соваль (1623–1676) писал в своей «Скандальной хронике»:
Это был человек, погрязший в разврате и сладострастии. Тайно он посещал еврейских проституток и замужних женщин, которые предавались с ним самым разнузданным развлечениям… И это было одним из преступлений, в которых обвинил его Университет[913].
Что же касается прочих участников этой истории, то о них мы, к сожалению, знаем значительно меньше, чем о нашем главном герое. Вероятно, высокое положение при дворе герцога и герцогини Анжуйских позволило Гийому де Курсерьеру и его супруге полностью замять скандал, разразившийся по вине излишне заботливой бабушки Амбруаза де Лоре, Тифани Арнуль, поскольку ни в одном ином французском источнике XV в., будь то правовые документы, хронистика или художественная литература, мы не найдем никаких упоминаний о состоявшемся судебном процессе. Таким образом, сообщение Парижского горожанина о слухах, ходивших в 1446 г. по столице Французского королевства, остается, возможно, единственным следом событий, сопровождавших заключение брака между юным экюйе и богатой наследницей владетельного сеньора.
Подобная нехватка информации, однако, далеко не всегда выступает препятствием на пути исследователя. Столь же, если не более опасным врагом очень часто становится и избыток сведений, содержащихся в источниках. Мы уже наблюдали этот стереоскопический эффект, когда пытались понять, как на самом деле развивались события во французском городке Герар, где проживали Масет де Рюйи, ее муж Аннекин и их знакомая Жанна де Бриг. Три разных человека ухитрились преподнести судьям парижского Шатле три различных версии связавшего их вместе происшествия, и любая из этих интерпретаций могла оказаться истинной.
Переходя к заключительной части своей книги, я попытаюсь продемонстрировать, сколь сложным представляется порой анализ совершенно, казалось бы, конкретных эпизодов прошлого, о которых сохранились многочисленные свидетельства. Когда некий судебный казус оказывался не только прекрасно документирован, но и описывался в источниках самой различной жанровой принадлежности, когда его оценивали не только судьи, но и сторонние наблюдатели – современники главных героев или их потомки. Мы вновь поговорим о частной и интимной жизни людей Средневековья и даже более позднего периода – эпохи Нового времени, для которой, как может показаться на первый взгляд, проблема сбора информации (как, впрочем, и ее интерпретации) стояла уже не столь остро. И тем не менее, истории, о которых далее пойдет речь, убеждают нас, что это было отнюдь не так…
Часть III. Источников много не бывает?
Глава 11. История Гийома де Флави, мужа-тирана и предателя Франции
Девятого марта 1449 г. в замке Нель в Пикардии скоропостижно скончался его владелец, один из самых преданных военачальников Карла VII и капитан Компьеня Гийом де Флави. Он был убит в собственной постели женой Бланш д'Овербрюк и ее любовником Пьером де Лувеном при пособничестве двух вступивших с ними в сговор слуг.
Событие это, несмотря на его, казалось бы, частный и вполне рядовой для эпохи Средневековья (как мы уже имели возможность убедиться) характер, повлекло за собой весьма неожиданные последствия. Судебные разбирательства по данному уголовному делу затянулись в общей сложности на 50 с лишним лет, на протяжении которых в них оказались втянуты десятки людей. Более того, убийство капитана послужило поводом для создания одной из самых знаменитых историографических легенд, связанных с историей Франции первой половины XV в. и существующих и поныне.
Попробуем и мы обратиться к этому уникальному казусу, чтобы понять, чем оказалось обусловлено столь пристальное внимание к нему и к его главному герою.
Гийом де Флави (ок. 1398–1449)[914] происходил из знатной пикардийской семьи, известной как минимум с начала XIII в.[915] В юности он обучался в университете Парижа и даже получил там степень (неизвестно, правда, каких именно наук)[916], однако карьере ученого предпочел военную службу. Любопытно, что из шести братьев де Флави трое – Гийом, Шарль и Луи – поддерживали профранцузскую партию арманьяков, тогда как остальные – Жан, Гектор и Рауль – примкнули к лагерю бургиньонов[917]. В 1418 г., когда войска Жана Бесстрашного (1371–1419), герцога Бургундского, захватили Париж и вынудили дофина (будущего Карла VII, 1403–1461) бежать из столицы[918], Гийом де Флави, если довериться позднейшим свидетельствам, находился при нем[919].
С тех самых пор наш герой никогда, насколько можно судить, не изменял своим политическим симпатиям. Тем более, что, благодаря давним семейным связям, он пользовался расположением Реньо Шартрского (ок. 1380–1444), архиепископа Реймса и канцлера Франции[920], вместе с которым совершил ряд путешествий с дипломатическими миссиями: к папе римскому Мартину V, герцогу Савойскому и даже в Англию[921]. О его военной карьере, однако, мы знаем значительно меньше: кампании, в которых он участвовал, проходили преимущественно в Пикардии и были связаны не столько со сражениями с англичанами или бургундцами, сколько с захватом тех или иных городов, не желавших поддерживать арманьяков, а также с бесконечными грабежами местного населения[922]