[983]. Изначально его якобы предполагалось просто задушить, когда он ляжет отдохнуть после трапезы[984]. Однако Бланш и Пьер предпочли воспользоваться ядом: они добавили его Гийому в суп, но тот показался ему «пересоленным», и есть он его не стал[985]. В этот момент заговорщикам не осталось иного выбора, как убить несчастного во сне, что и было исполнено.
Со своей стороны ответчики также не поскупились на новые подробности давно минувших событий, приукрасив их на собственный лад. Так, внезапно выяснилось, что Бланш д'Овербрюк на момент ее свадьбы с Гийомом де Флави было вовсе не десять, а всего девять лет[986]. Что жестокий супруг бросил в тюрьму не только своего тестя, который сошел в заключении с ума и питался собственными экскрементами, но и тещу, также умершую в результате дурного с ней обращения[987]. Что он пытался уморить голодом и саму Бланш[988], а под конец задумал и вовсе ее отравить, подослав к ней собственного бастарда, который, впрочем, открыл ей глаза на этот гнусный план[989].
Как и следовало ожидать, судебные заседания и на сей раз не привели к пересмотру королевского решения, а потому 15 июня 1464 г. братья капитана де Флави решились на отчаянный шаг. Заманив Пьера де Лувена в лес, они избили его, выкололи ему глаза и перерезали горло, а тело затем расчленили[990]. Таким образом, они применили на практике древний обычай талиона, отчасти повторив обстоятельства, при которых в 1449 г. умер их брат[991]. И все же отомстить им удалось лишь одному и, по всей видимости, не самому главному обидчику. Потеряв второго супруга и отца своих шестерых сыновей[992], Бланш, тем не менее, в том же году вышла замуж в третий раз – за Пьера де Пюи, мэтра Палаты прошений при Людовике XI (1423–1483). Еще через 36 лет – 5 июня 1500 г. – она получила от Парижского парламента свидетельство о ратификации королевского письма о помиловании, выданного ей в далеком 1450 г.[993] На тот момент Бланш исполнилось уже как минимум 74 года, и, по некоторым данным, она счастливо пребывала в четвертом браке…[994]
История убийства Гийома де Флави и последующих, в буквальном смысле бесконечных, гражданских и уголовных разбирательств, связанных с расследованием этого преступления, и сама по себе, безусловно, заслуживает внимания. Не так часто в нашем распоряжении оказывается судебное дело, которое длилось бы более 50 лет и от которого сохранилось бы такое количество документов, донесших до нас голоса очень многих заинтересованных лиц, каждый раз по-новому излагавших события прошлого.
И все же в этой истории присутствует дополнительный и весьма любопытный для нас элемент – память об этих событиях, их интерпретация потомками, видевшими в нашем герое не просто очередного мужа-тирана, собственной жизнью поплатившегося за проявленную им жестокость, но одного из главных предателей Французского королевства в период Столетней войны. Рождение этой легенды оказалось, вне всякого сомнения, напрямую связано с тем знаменательным фактом, что именно в Компьене, находившемся на тот момент под управлением Гийома де Флави, была захвачена в плен Жанна д'Арк, принимавшая участие в обороне города.
Как я уже упоминала, весной 1430 г. в результате неудачных военных действий близ Марньи-сюр-Уаз Компьень осадили бургундские войска, прибывшие из-под Клервуа; к ним вскоре присоединился и английский гарнизон Венетты[995]. В ходе очередной операции по освобождению города Жанна, явившаяся со своим отрядом на помощь местным жителям, оказалась зажата около крепостного рва, мост через который был поднят, а городские ворота – закрыты. Бургундский лучник стянул девушку с коня и вынудил ее отдать ему свой меч. Вместе с девушкой были захвачены в плен ее брат Пьер, исповедник Жан Пакерель и оруженосец Жан д'Олон. Это событие, повлекшее за собой суд над французской национальной героиней и ее казнь, произошло 23 мая 1430 г. (Илл. 45)
Известие о пленении Жанны д'Арк быстро распространилось во Франции и за ее пределами. Даже крайне скептически относившийся к Орлеанской Деве Ангерран де Монстреле, лично присутствовавший при ее передаче Филиппу Доброму, герцогу Бургундскому, отмечал, насколько сильное недовольство вызвала данная «потеря» (perte) у французов[996]. В письме, отправленном 22 июня 1431 г. из Брюгге в Венецию, неизвестный итальянский купец восклицал: «Пусть Богу будет угодно, чтобы это оказалось неправдой!»[997]. О том, что сторонники Карла VII были искренне огорчены судьбой Жанны, свидетельствовал позднее и Тома Базен, называвший ее пленение «неудачным и печальным событием»[998].
Несмотря на столь единодушные отклики на происшествие в Компьене, авторы первой половины XV в., тем не менее, никак не комментировали обстоятельства, приведшие к столь трагическому концу военной карьеры Жанны д'Арк. Лишь после процесса по ее реабилитации, состоявшегося в 1455–1456 гг. и полностью снявшего с девушки обвинения, выдвинутые против нее в 1431 г.[999], французские хронисты обратились к подробностям ее жизни и, в частности, к событиям 23 мая 1430 г. Именно с этого момента, насколько можно судить, в исторических сочинениях начала разрабатываться версия о возможном предательстве, ставшем причиной гибели Девы, и был названо имя человека, стоявшего за ним, – нашего давнего знакомого, капитана Гийома де Флави, отдавшего приказ о закрытии ворот Компьеня.
Впервые применительно к эпопее Жанны д'Арк о де Флави упомянул Жан Шартье в своей «Хронике», законченной около 1460 г. и завершившей «Большие французские хроники»[1000]. Он сообщал, что этот «доблестный» (vaillant) капитан выступал против намерения Карла VII сдать Компьень герцогу Бургундскому и удерживал город всеми силами. Монарх поначалу был крайне недоволен поведением де Флави, но «многие полагали», что его неподчинение лишь сыграло на руку монарху: при осаде Компьеня бургундцы и англичане потеряли много сил, что позволило королевским войскам удержать другие занятые ими города[1001]. Пленение Жанны д'Арк Шартье никак не связывал с личностью Гийома де Флави. Причиной, по которой она потерпела неудачу, он полагал поломку ее личного меча, что следовало расценивать как знак свыше к прекращению любых военных операций. Отказавшись покинуть поля сражений, девушка лишилась помощи Господа в своих дальнейших действиях, что и предопределило ее печальный конец[1002]. Тем не менее, упоминание о Гийоме де Флави и особый упор, сделанный на его участии в защите Компьеня, заставляет предположить, что какие-то слухи о его роли в пленении французской героини до Жана Шартье, возможно, доходили, хотя и были им отринуты.
На существование подобных предположений совершенно ясно указывал анонимный автор «Компиляции о миссии, победах и пленении Жанны Девы», составленной в Орлеане в самом конце XV в.:
По мнению некоторых, кто-то из французов стал причиной того, что она не смогла спастись. В это легко верится, поскольку [в этом сражении] никого более не было захвачено в плен или ранено, по крайней мере из людей выдающихся. Я не хочу сказать, что это – правда, но, как бы то ни было, это стало большой потерей для короля и королевства[1003].
А Матье Томассен, начавший в 1456 г. по приказу дофина Людовика (будущего Людовика XI) составлять «Регистр» (Registre delphinal), не сомневался в том, что под Компьенем Жанна «была предана»[1004].
Как полагал Огюст Валле де Виривиль, подобные замечания французских хронистов могли основываться на устных рассказах очевидцев событий – жителей Компьеня[1005]. Существование слухов о виновности Гийома де Флави подтверждал также тот факт, что на уже упоминавшемся выше процессе, возбужденном против капитана в 1444 г. по делу о преднамеренном убийстве Пьера де Рио[1006], королевский прокурор обвинил его в том, что он получил от герцога Бургундского 30 тысяч золотых экю за сдачу города, «учитывая, что он закрыл ворота перед Жанной-Девой»[1007].
Именно эта версия – то, что корыстолюбивый Гийом де Флави, по сути дела, продал Жанну д'Арк бургундцам, т. е. совершил политическое предательство, – получила особое развитие во французских исторических сочинениях XV–XVI вв. Ни удачная военная карьера капитана, ни его близость ко двору и преданность Карлу VII, позволившие ему сохранить свой пост до самой смерти, ни даже родственные связи с Реньо Шартрским, никак не повлияли на трактовку событий, произошедших в Компьене 23 мая 1430 г. А вот обстоятельства личной жизни нашего героя, привлекшие внимание современников после его жестокого убийства 9 марта 1449 г., на мой взгляд, в высшей степени способствовали как появлению, так и дальнейшему развитию данной легенды.