После роспуска группа прекратила свое существование; я не допускаю мысли, чтобы группа существовала после роспуска. Разумеется, ЧКЗ встречались между собой, но это не были фракционные собрания. В частности мы, беспартийные члены Президиума, иногда встречались, чтобы обсудить тот или иной вопрос нашей текущей жизни, поделиться мнением и т. п.
Лично я встречался, гл. обр., с Коганом, Кореневым, иногда с Дивногорским, Долматовским. Я иногда заходил к Кореневу, Когану, где мы совещались по упомянутым выше вопросам. Иногда они заходили ко мне. Вот основные вопросы, которые мы обсуждали: а) чистка, порядок ее проведения; необходимость настоять на том, чтобы была осуществлена инстр[укторами] РКИ. Составили особое мнение – направили его в Президиум и, кажется, в Моссовет; б) метод организации и комплектования коллективов – чтобы т.т. не остались неосновательно [нрзб] за бортом коллективов, чтобы прием в коллективы производился не произвольно – тоже особое мнение; в) наконец, отдельные дисциплин. дела, как они решены.
Из вопросов этих тайны не делали, наши мнения открыто передавали товарищам, если они спрашивали. Обсуждали вопросы в вышеуказанном составе членов Президиума или, если случайно кто-нибудь заходил, то, повторяю, не делали тайны.
Собираясь, таким образом, на частных квартирах у меня, Коренева или Когана, мы никогда политических вопросов не затрагивали. Никогда решительно никаких разговоров о министрах бывших, будущих и т. п. не слышал и не мог слышать, т. к. вращался среди людей, совершенно советски настроенных. Вспоминаю анекдот: когда летом 1929 г. в списке «вычищенных» появились фамилии П. Малянтовича и ЧКЗ Амаспюра[116], то досужие остряки говорили: вычищен «Совет министров», имея в виду, что по слухам Амаспюр был где-то на Кавказе до советской власти министром (говорили, опереточным). Это была плохая шутка, тем более что эти люди совершенно разные.
Недавно я слышал [от], кажется, Г.М. Коган, который у меня обедал, что Брук, выступая на собрании по чистке, сказал, что в Коллегии чуть ли не 70 министров или что-то в этом роде. Мы восприняли эту фразу как нелепую выходку, особенно недопустимую для Брука, вынужденного досрочно уйти от работы в Коллегии.
Записано с моих слов, собственноручно, прочитано мною, в чем и расписываюсь.
Динесман [подпись]
Ст. уполном. 9 ОТД. КРО: [без подписи]
л. д. 167-171
Протокол допроса Динесмана Иосифа Юлиановича
от 20 августа 1930 г.
Были ли совещания Бюро быв. общественной группы на квартире у Коренева, Павла Павловича, в 1926—28 гг., я не знаю. У меня на квартире таких совещаний не было. В 1929 г. я был у Коренева Павла Павловича на совещаниях три раза. На этих совещаниях бывали: я, Коренев, Коган, Филатьев, Малянтович Павел Николаевич (был раза два).
Вопрос: Могли ли вы собираться для совещаний или, вернее, бесед в служебной обстановке?
Ответ: Мы считали, что гораздо удобнее и приятнее собираться в домашней обстановке.
Вопрос: Для какой цели вы устраивали свои совещания на частной квартире Коренева?
Ответ: Мы собирались для того, чтобы обменяться мнениями по нашим профессиональным делам, выяснить взаимные точки зрения, стараясь найти общую точку зрения по тому или иному вопросу.
Вопрос: Но ведь вы могли прийти к этому на официальных заседаниях Президиума Коллегии защитников.
Ответ: Мы считали более удобным после рабочего дня, в свободный час без официальных формальных условностей – поговорить. Раз или два мы (я, Коган и Коренев) собирались в начале 1930 г. на квартире у Коренева для того, чтобы написать наше особое мнение по вопросу о чистке и о порядке комплектования коллективов коллегии защитников, заявленное нами официально в президиум.
Вопрос: Сколько всего совещаний у вас было в 1930 г. и когда они происходили?
Ответ: Точно сказать не могу, но полагаю, что было совещаний не больше двух. Одно совещание проходило в феврале м-це, другое же в марте или, вернее, в апреле м-це с. г.
Вопрос: Являлся ли Малянтович П.Н., участвовавший на ваших совещаниях, происходивших на квартире у Коренева, членом президиума Москов. коллегии защитников?
Ответ: Он членом президиума не был; будучи близок Кореневу, Малянтович к нему часто заходил, и таким путем он попадал на наши совещания. Он, Малянтович, пользовался у нас, адвокатов, большим авторитетом, и поэтому мы старались прислушиваться к его мнению.
Вопрос: Обсуждали ли вы или же обменивались ли мнениями на этих совещаниях у Коренева на политические темы?
Ответ: Нет, этого никогда не было.
Ответы на вопросы записаны с моих слов верно и протокол мною прочитан.
Отмечаю: Малянтович никакой руководящей роли не играл в наших проф. беседах.
Динесман [подпись]
Допросил: Кононович [подпись]
л. д. 179
Постановление
о привлечении в качестве обвиняемого
13 ноября 1930 г.
…Опер. уп. 2 отд. 0 отд. ГПУ Зусков… нашел, что гр. Динесман Иосиф Юлианович изобличается в участии контрреволюционной группировке, деятельность которой была направлена на свержение советской власти и создание демократической республики.
л. д. 180-182
Дополнительные показания арестованного Динесман Иосифа Юлиановича
от 20.11.1930 г.
Члены Ком. партии на наших собраниях, происходивших на частных квартирах, никогда нами не приглашались, потому, я полагаю, что члены партии связаны определенной дисциплиной и рассматривают вопросы исходя из постановлений Ком. фракции.
На собраниях участвовали обычно члены Коллегии защитников, бывш. в группе общественников.
Инициаторами созыва этих собраний бывали каждый из нас, в зависимости от каждого данного случая. Чаще всего собирались на квартире Коренева, реже один или два раза я был вместе с Кореневым, Филатьевым и, возможно, Долматовским. Собирались на квартире у Когана, Григория Моисеевича.
Перед выборами 25 апреля с. г. собрались на квартире у Коренева я, Филатьев, сколько помню, Долматовский, кажется, не был. Был также Коган. Созвал это собрание я, чтобы потолковать о том, соглашаться нам баллотироваться в Президиум К. З. или нет. Против баллотировки нас в Президиум были те соображения, что работа эта отнимала массу времени и имела массу неприятных сторон в связи с постоянными спорами по организационному вопросу с большинством ком. фракции.
В этих разногласиях основными были: о порядке проведения чистки, относительно порядка проведения коллективизации и метода комплектования коллективов и спор по отдельным крупным дисциплинарным делам.
О наших собраниях мы никому не сообщали и не докладывали, считая, что это должно быть ясно и так.
На указанных здесь собраниях молодая адвокатура не участвовала и не приглашалась. Собирались лишь лица, связанные организационной работой по президиуму.
<…>
Считаю, что каждый гражданин не только может, но и должен интересоваться политикой СССР и делиться своими суждениями в кругу советских работников. На наших же собраниях мы никогда не занимались [обсуждением политических вопросов.
Записано с моих слов верно, прочитано.
Динесман [подпись] Допросил: Новицкий [подпись]
л. д. 189
Протокол допроса
Розенблюм Александра Борисовича[117]
от 18 августа 1930 г.
А.Б. Розенблюм. 1930
Окончил курс юрид. фак. Моск. Унив. в 1887 г. б/п; сочувствую вполне основным задачам Коммунистической партии (см. продолжение ниже)
[Все время до Окт. революции] был присяжным поверенным. [После – консультантом различных учреждений; названия нрзб]
В 1919 г. без предъявления обвинения содержался около 4 нед. в Бутырской тюрьме.
Как сказано выше, сочувствую вполне основным задачам Коммунистической партии. Не будучи детально знаком с экономическим положением страны и в особенности с вражескими элементами [?] по отношению к власти как вне, так и внутри страны, я воздерживаюсь от решения вопроса, правильны ли все мероприятия, принимаемые в области экономики и политики.
На вопрос, что мне известно о деятельности общественной группы, отвечаю: в Московской Адвокатуре в 1922 году образовалась общественная группа. После ее образования мне было предложено вступить в члены (насколько помнится, предложение мне было сделано через ЧКЗ Н.Г. Шеметова). Вступив в группу, я несколько раз был на общих собраниях ее, имевших место в здании Московского Губсуда (сначала на Лубянке, а потом на Берсеневской набережной). Группа имела свое бюро, в которое я не входил и на заседаниях которого я не был ни разу, не был туда приглашаем. Членами ее из тех, кого я помню, были: умерший Н.Д. Соколов, Д.С. Постоловский, А.И. Перес[118], С.П. Ордынский, И.Ю. Динесман, П.П. Коренев. О деятельности этой группы мне было известно, поскольку я 1) присутствовал на общих собраниях и 2) поскольку деятельность бюро докладывалась на собраниях членов группы в консультации при Моск. Губсуде, к которой я был прикреплен. Ни на одном из собраний этой группы (если таковые собрания были, о чем мне неизвестно, впрочем) вне здания Губсуда я не был. Где проходили заседания бюро группы, я не знаю. Общественная группа прекратила свою работу в 25 или 26 г., точно не помню, впрочем. После прекращения деятельности группы, я о какой-либо работе этой группы никаких сведений не имею, никто решительно мне не говорил о том, чтобы группа эта в том или ином виде где-нибудь собиралась и решала какие-нибудь вопросы. Не говорил мне также никто, чтобы бюро этой группы продолжало свою деятельность. Знаю один случай, когда товарищи, в связи с обострением отношений между быв. председателем Кол. Защ. М.Я. Зориным и некоторыми членами Президиума (как б/партийными, так и партийными), совещались с бывшим до Зорина Председателем Коллегии