– Какой же ты хороший человек. У меня просто слов нет!
– Да за что меня благодарить, – буркнул он и, изнывая от неловкости, высвободился из объятий Джала.
Роксана спросила, не съест ли отец пирожок с мясом из принесенного Джалом пакета. Нариман отрицательно покачал головой, но шепнул Роксане, что ему нужна утка.
Доставая утку, она заметила, как Йезад сжался на стуле, потом поднялся на ноги и незаметно двинулся к балкону. «Ну что ж, – улыбнулась она про себя, – здесь он нам не помощник».
Человек, который принес записку, уставился на стакан в руке открывшего дверь Йезада, на вставные челюсти, бултыхающиеся в воде. Он перевел взгляд на рот Йезада, будто стараясь определить, остались ли там еще зубы.
Йезаду стало смешно.
– Это не мои, у меня собственные зубы. А эти принадлежат старику-отцу.
– А я удивился…
И он вручил Йезаду записку.
От миссис Капур. Прошло три недели после смерти ее мужа. Йезад поставил стакан и вскрыл конверт.
Слуга ждал.
– Мемсахиб велела принести ответ.
– Передай, что я буду завтра в десять, как она просит. Написать?
– Не надо. Это-то я могу запомнить.
Роксана обрадовалась, узнав, в чем дело, – приглашение могло означать лишь одно. И конечно, завтра Йезад получит деньги. Она надеется, что миссис Капур не вычтет за те дни, когда магазин не работал.
– Ты же предложил ей самостоятельно заниматься магазином. Максимум. Она может не заплатить за два дня, когда мы хоронили Куми.
– Увидим.
Роксану очень встревожила сдержанность ответа и нотка усталости, которую она уловила в голосе мужа.
– В чем дело? – спросила она.
– Ничего, – ответил он, хотя его страшила мысль о том, как он снова войдет в магазин. Но Роксану обременять этим он не мог. Теперь это касается только его самого и Бога.
Глава 20
Подойдя к «Бомбейскому спорту», Йезад увидел, что стальные жалюзи опущены, но дверь не заперта. В магазине его встретил тот же слуга, который приходил с запиской. Он молча указал на офис в глубине магазина.
Йезад зашел за прилавок, услышал завывание включенного кондиционера, в открытую дверь увидел миссис Капур в кресле мужа. Она расположилась в кресле так, будто всю жизнь занимала его… Прошла через испытание и вышла невредимой… Нет, так нельзя, дух человеческий могуч, и она заслуживает всяческого уважения… «Но только она выглядит несколько самодовольной за этим столом», – подумал Йезад и тут же позавидовал ее уверенности в себе.
– Доброе утро, мистер Ченой, присаживайтесь, пожалуйста.
– Спасибо.
«В прошлый раз я был для нее Йезад», – отметил он.
– Я сразу перехожу к делу. «Бомбейский спорт» не открывается.
Он не мог понять, отчего не испытывает ни шока, ни удивления. Скорее странное чувство облегчения.
– Вы продаете магазин? – услышал он собственный вопрос.
– А что? Хотели бы купить?
Любезная улыбка не затемнила смысл сказанного: не ваше дело.
Он глупо покачал головой. Она продолжила:
– Помимо задолженности по жалованью я плачу вам еще за один месяц.
Миссис Капур придвинула к нему тощий конверт. Он не прикоснулся к нему, решая в уме уравнение: пятнадцать лет беспорочной службы равняются месячному заработку.
– Прошу вас, возьмите, – сказала миссис Капур, принимая его молчание за отказ. – Я уверена, Викрам хотел бы, чтобы вы приняли эти деньги.
– Спасибо.
Он подвинул конверт к себе. Ну что, все? Теперь нужно встать и положить конверт в карман? Он приготовился идти.
– Кстати, мистер Ченой, вы знаете про чемоданчик, который здесь находился? – продолжила миссис Капур с той же улыбкой.
– Да.
– Всякий раз, как Викрам говорил о чемоданчике, он хвалил вас. Говорил, что ему незачем считать выручку от продажи за наличные. Вы каждый вечер вручали ему все до рупии.
– Как еще я мог поступать?
Она посмеялась отрывистым смехом.
– Могу привести вам уйму других примеров. Очень трудно найти честного работника. Уверена, что, если бы не вы, чемоданчик был бы гораздо меньше.
«И по этой причине ты меня награждаешь месячным заработком», – подумал он.
– Викрам называл эти деньги нашим личным пенсионным планом. Бедный мой муж не дожил до пенсии. – Она помолчала. – Вы знаете, что некоторое время назад ему пришла в голову безумная идея уйти в политику. Хотел истратить деньги из чемоданчика на свою избирательную кампанию. Но я решительно воспротивилась этому.
– Он был наверняка разочарован.
Она покачала головой:
– Мой Викрам во многих отношениях был большим ребенком, которому хотелось испытать себя в разных глупых затеях. Мне пришлось подчеркнуть, что есть и проблемы. Иной раз я просто не могу понять, как он справлялся с бизнесом без меня.
– Он был прекрасным бизнесменом.
– Как любезно в вашей стороны – вы действительно лояльный служащий. Да, чтобы не забыть: вам известно, сколько в чемоданчике денег?
– Нет. И я не уверен, что мистер Капур вел точный подсчет.
– Не вел, – улыбнулась она, – но я вела. Возвращаясь вечером домой, он говорил мне, сколько отложил в чемоданчик. А у нас, у пенджабцев, есть поговорка: можешь хоть сто тысяч раздать на бакшиш, но считать надо каждую рупию.
«А насчет черного нала и сокрытия от налогообложения у вас тоже есть пословица?» – хотелось ему спросить.
– Вчера вечером я пересчитала деньги в чемоданчике. И возникла проблема – там на тридцать пять тысяч меньше, чем должно быть.
Так вот к чему она вела, улыбчивая паучиха пытается запутать его в свою паутину.
– Разве мистер Капур не говорил вам? – вежливо осведомился Йезад.
– Не говорил о чем?
– О Шив Сене. Вы знаете, что они ходят по деловым людям, вымогая так называемые добровольные взносы на…
– Нас они никогда не беспокоили, – резко прервала его миссис Капур.
– На сей раз побеспокоили.
Йезад рассказал о том, как мистер Капур согласился заплатить Шив Сене, чтобы сохранить «Бомбей» в названии магазина.
– На это он взял тридцать пять тысяч из чемоданчика.
– Вот как. А расписку в получении денег они дали?
– На Рождество все недоразумение возникло из-за того, что явились двое других шивсеновцев и сказали, что название необходимо изменить. А первые двое так и не вернулись за деньгами.
– Не вернулись. Куда же девались деньги?
– Так и лежат в моем столе. – Он сделал жест в сторону торгового зала. – Если их не украли во время налета.
Ее глаза сузились.
– Мистер Ченой, в тот день ничего не украли, Хусайн своим криком спугнул воров. Между прочим, я так и не нашла дубликат ключа от вашего стола. Посмотрим?
Он нащупал ключи в кармане, и они вместе вышли из офиса. У него дрожали руки, когда он отпирал стол. Медленно выдвинул ящик, думая об отце, о часах на кухне, о чести и о добром имени…
Конверт ей он вручил без всяких эмоций. Она заглянула в ящик, проверяя, что еще там есть.
– Лучше пересчитайте деньги, миссис Капур. Как вы сами сказали, считать надо каждую рупию.
– И все же я не понимаю, – теперь ее тон был откровенно подозрительным, враждебность – неприкрытой, – не понимаю, почему эти деньги находились в вашем столе?
– Мистер Капур хотел, чтобы деньги передал я. Он сказал, что его тошнит от разговоров с вымогателями.
– Все это весьма странно. Зачем Викраму понадобилось платить, почему просто не изменить название магазина? Новая вывеска обошлась бы куда дешевле, чем тридцать пять тысяч.
– Мистер Капур не все оценивал в деньгах. – Йезад старался говорить ровным тоном. – Как вы знаете, это название, слово «Бомбей», очень много значило для него.
Она покачала головой:
– Мой Викрам не был так сентиментален. Но, как бы там ни было, вам лучше взять личные вещи из стола, чтобы не пришлось еще раз приходить сюда.
«Как плохо она знала своего мужа», – думал Йезад, выдвигая один за другим ящики стола, осматривая их содержимое. Личных вещей было немного. Несколько журналов, благодарственные письма от клиентов, праздничные поздравления от деловых партнеров, накопившиеся за несколько лет.
Миссис Капур стояла рядом, наблюдая, следя за каждым предметом, который перекочевывал в его кейс, наклоняясь то в одну сторону, то в другую, чтобы ничего не упустить.
Йезад не спешил, притворяясь, будто внимательно просматривает папки и не замечает, что за ним следят. Но ум его был занят воспоминаниями детских лет, непрошеными воспоминаниями о слуге, которого заподозрили в воровстве… Генри было лет пятнадцать, он был года на четыре старше Йезада, и прогоняли его из-за какой-то мелочи. Отец Генри, сгорая со стыда, пришел забирать сына. Сундучок Генри, ржавый и помятый, стоял у двери рядом с его тощеньким скатанным матрасом. Но прежде чем они с отцом покинули дом, их заставили открыть сундучок, развернуть потрепанный и залатанный матрас на обозрение хозяевам, показать, что ничего с собой не уносят. А отец Генри смотрел на это несчастными глазами…
Йезаду подумалось: не смотрит ли сейчас его отец на унижение сына? Он закончил разбор ящиков, задвинул их и отдал ключ.
– Благодарю вас, мистер Ченой. И от имени Викрама тоже. А теперь – может быть, вы хотели что-нибудь взять на память? Какую-нибудь мелочь на память о Викраме?
Может быть, ей хочется извиниться за свою подозрительность… Он хотел было отказаться от любезного предложения, как вдруг вспомнил…
– Вы знаете, мистер Капур сделал мне подарок на Рождество. Я забыл его в магазине из-за скандала с Шив Сеной. Три фотографии Хьюз-роуд – он их, должно быть, в свой стол спрятал для меня.
– Я знаю, где они, мистер Ченой, но это очень дорогие снимки.
Он посмотрел ей в глаза.
– Мистер Капур подарил их мне, – повторил он, изо всех сил стараясь говорить спокойно. – Утром. На Рождество.
– Не думаю, что это возможно. Это снимки из коллекции Викрама – такое у него было хобби, в числе прочих. Но мне придется продать коллекцию, я овдовела и теперь вынуждена экономить. Может быть, что-нибудь другое? Хотите взять Санта-Клауса? Или футбольный мяч?