Таким образом рабочее ядро организации увеличилось сразу втрое, и, если говорить официальным языком, это позитивно сказалось на активности ее членов. Поначалу на воскресник явилась только эта троица, но в дни июньской электрификации машинного отделения их уже собралось пятнадцать, будто они решили продемонстрировать свою монолитность. В конце театрального сезона сплотившиеся члены ССМ под руководством Франтишека организовали прогулку на пароходе с танцами и буфетом. Такого на театре не помнили даже старожилы.
В субботу, двадцать шестого июня, у моста Палацкого, качаясь на влтавских волнах, попыхивал старенький пароходик «Вышеград». К нему со всех сторон стекались разрозненные группки артистов, рабочих сцены и административных деятелей, включая их подружек, приятелей, жен и мужей, членов и не членов ССМ, ибо развлекательные прогулки, предусмотренные программой ССМ, были доступны всем желающим.
Франтишек с Тондой Локитеком стояли на трапе и отбирали у проходящих не только билеты, но и бутылки, которые в нарушение «Правил», висящих на стенке за Франтишековой спиной, иные пассажиры пытались-таки протащить на судно. Были обнаружены пять плоских фляжек шотландского виски и рома, спрятанных в дамских сумочках и карманах мужских пиджаков, изъяты две бутылки «Русской водки», благодаря изяществу форм помещенные в рукавах, и множество бутылок с вином, наивно транспортируемых в целлофановых пакетах, но видимых еще издалека. Не ушла от внимания Франтишека и Тонды также бутылка «бехеровки», привязанная ее изобретательной обладательницей под широкой юбкой к ноге двумя подвязками. Это дьявольское изобретение в критический момент расстегнулось, и изобличенная контрабандистка вынуждена была, согнувшись, ловить свою бутылку, словно пресловутая папесса Иоанна, по слухам родившая во время торжественного шествия в Риме здоровенького, но незапланированного мальчишечку.
На палубе Михал Криштуфек занимался бит-группой «Ред-эффект» и фолк-группой «Лягушки», а Ленка Коваржева, прибывшая ради всей этой затеи из своего Тишнова под Брно всего лишь с сумкой, где рядом с ночной рубашкой, купальником и аттестатом зрелости покоились зубная щетка и зубная паста «Флуора», сейчас наблюдала, как Франтишековы монты на обеих палубах ставят своими силами декорации и развешивают взятые с любезного разрешения дирекции театра лампионы и гирлянды из «Волшебного стрелка» и «Травиаты».
В девятнадцать ноль-ноль пароходик «Вышеград», отдуваясь, отошел от пристани и прополз под Вышеградом с руинами замка Пржемысла, в честь которого и получил свое имя. На борту находились девяносто пять пассажиров и шесть человек экипажа под командованием капитана Пиводы, обладателя расшатанной нервной системы, язвы желудка и камней в желчном пузыре. Когда вверенная ему менее чем наполовину загруженная посудина, склонив трубу, проходила под железнодорожным мостом, капитан в своей каюте, отсчитывая, капал на кусочек сахара холагол, имея на всякий случай под рукой еще и валидол, и спазмовералгеновую свечку. Поручив командование помощнику, он вверил себя милостивой судьбе. Большинство пассажиров были чехами, но под флагом влтавской флотилии плыли также двенадцать словаков, три немца, два венгра и один индус, работающий в театре художником-декоратором. Перед ним Франтишек считал себя наиболее ответственным, ибо с той минуты, как тот понял, что в бесконечных страницах рапортов есть свое особое очарование, он заполнял все анкеты с тщанием и обстоятельностью, от которых у райкомовских функционеров захватывало дух. Тем более что Франтишек честно старался разнообразить эту бумажную войну маковой россыпью редкостных сообщений и изюминками незаурядной информации.
— Я люблю тебя, — шептала Франтишеку часом позже Ленка на верхней палубе под укрытием теплой трубы. — Люблю тебя за то, что ты гениальный организатор с душой поэта.
И Франтишек надувался гордостью, как фаршированный каштанами индюк.
В ту же минуту судно вздрогнуло от глухого взрыва. Гирлянды лампочек, украшавшие обе палубы, подобно наклеенным ресницам, внезапно все разом погасли. Несколько лампионов оторвались и с шипением исчезли в волнах, а темноту разорвал крик ужаса, заглушив обесточенную, лишенную усилителей музыку.
— Что-то случилось! — вскричал Франтишек пророчески. — Жди меня здесь, никуда не отходи и не двигайся с места. — Он помчался к металлическому трапу и скатился с него, подобно Чарли Чаплину тех времен, когда Чарли еще играл пожарников.
На нижней палубе царила паника. Из котельной валили пар и едкий дым, из темноты рвались, все нарастая, отчаянные вопли, а вот монотонный гул машин из машинного отделения, только что заставлявший вибрировать под ногами палубу, решительно стих. Бортовые колеса еще пару раз по инерции крутанулись, но и они остановились, и в полной тишине, которая по необъяснимой причине возникла именно в этот момент, стало слышно, как с них журча сбегает вода. Крики послышались снова. Хаос голосов и напор тел подхватили Франтишека, тщетно пытавшегося пробиться к капитанскому мостику.
— Внимание, внимание, — раздался в самый критический момент глухой, металлический голос, и Франтишек безошибочно узнал голос Тонды Локитека, который не спутаешь ни с каким другим. — К вам обращается капитан судна. Сохраняйте спокойствие и хладнокровие! Ваша жизнь вне опасности. В машинном отделении взорвались котлы, это нарушило подачу электроэнергии и вывело из строя машины. Больше ничего страшного выявить пока не удалось! Кроме того — «Вышеград» непотопляем! Прошу всех оставаться на своих местах, за исключением владельцев карманных фонариков, зажигалок и прочих источников света. Все они должны перейти на корму. Прошу также фолк-группу «Лягушки», не зависящую от электричества, немедленно продолжить выступление. Сохраняйте спокойствие. Помощь близка!
Франтишек, оцепенев от ужаса, нащупал в кармане фонарик, который носил с собой с тех пор, как едва не сломал ногу на лестнице своего полуподвала, и стал прокладывать дорогу на корму. Его беспокойные руки то и дело натыкались на чьи-то вздымающиеся грудки, напоминающие испуганных пташек, но Франтишек отлично понимал, что это ему не переполненный автобус, а палуба тонущего судна, и мужественно превозмогал любое искушение.
Пробившись наконец на корму, он столкнулся с Михалом Криштуфеком. Михал заговорщицки оттащил его в сторону и только тогда зашептал в ухо:
— Дело швах, Ринго! У капитана приступ печени, а вахтенный лежит в нервном припадке. В эти критические минуты ответственность за судьбу судна и пассажиров взял на себя Тонда, теперь командует он. Он просит тебя организовать эвакуацию. В нашем распоряжении всего две шлюпки, каждая может взять двадцать человек и двух юнг. Давай, берись за дело. Женщины и дети первыми, солдатам скидка пятьдесят процентов. Ну, ни пуха…
Франтишек поднял глаза и на фоне звездного неба на капитанском мостике увидал силуэт Тонды Локитека с матюгальничком у губ. И все вопросы, готовые сорваться с языка, замерзли у него во рту. Тонда знает, что делает!
Франтишек сгреб точно такой же мегафон, как у Тонды, даже не сообразив, каким образом он мог попасть к нему в руки, и принялся за дело.
— Внимание, внимание! — выкрикивал он ответственным и вместе с тем успокаивающим тоном. — С вами говорит председатель первичной организации ССМ. Сохраняйте спокойствие и хладнокровие. По той причине, что судно неуправляемо и не может подойти к берегам Влтавы, капитан принял решение встать на якорь и спустить на воду спасательные шлюпки! Эвакуация будет проходить поэтапно, у набережной Велке-Хухле. Связь с городом обеспечена городским транспортом. В городе имеется гостиница «Старт». Дамы и господа, подойдите поближе! Всем не умеющим плавать предоставляется первая очередь.
Заскрипели якорные цепи и канаты спасательных шлюпок, приведенные в движение лебедками. Музыкальная группа «Лягушки» рванула что было сил известную песенку «Ящик виски», а слабаки издавали вопли. Первым к шлюпкам, визжа и рыдая, пробился Павел Лукашек:
— Я первый. Дело не во мне, дело в моем таланте, я — надежда чешского театра!
И он вдруг ринулся вниз, промахнулся и, миновав спущенную на воду шлюпку, исчез в волнах. Франтишек в отчаянии зажмурил глаза.
Когда он снова открыл их, то обнаружил, что сидит на семинаре председателей первичных организаций ССМ и работников культуры в нетопленом зале отеля «Краконош» в Марианских Лазнях, что за окном льет как из ведра, а к нему наклонилась незнакомая девушка в голубой рубашке и укоризненно шепчет:
— Здесь не положено спать, товарищ. Спать надо дома. А если уж ты задремал, то по крайней мере старайся не кричать: «Внимание! Внимание!» Ты не на вокзале!
Франтишек сконфузился, но с радостью поцеловал бы ей руку. Кошмарный сон растаял, и вода навсегда унесла его прочь:
Где та вода?
Волы ее выпили.
Где же волы?
Паны их съели!
А где же паны?
На кладбище снесли…
Глава семнадцатая«ОТЕЛЛО», ИЛИ КОНЕЦ — ДЕЛУ ВЕНЕЦ
Свои вторые театральные вакации Франтишек провел с Ленкой на Чешско-Моравской возвышенности. Они жили на даче Ленкиных родителей, в небольшом поселке Подлеси, купались в миловском пруду, собирали в бывшем помещичьем лесу красноголовые подосиновики и загорали нагишом на берегу, покрытом цветущей вероникой в излучине реки Свратки. Но все это нам давно уже известно от поэта Незвала.
Ленкин отец научил Франтишека ловить рыбу, выхлопотав на это разрешение и членское удостоверение Союза рыбаков. И у Франтишека создалось впечатление, что старое возвышенное изречение — «Сколькими языками ты владеешь, столько раз ты человек» — следовало бы заменить. На сегодняшний день это относилось скорее к владению удостоверениями, нежели обладанию языковыми талантами. Впрочем, сопротивляться он не стал. Франтишек уже был членом ССМ и членом профсоюза, почему бы ему не стать еще и членом Союза рыбаков? Он научился ловить на черешню голавлей