— Входите, старшина, — разрешил Рам. — Что-то случилось?
Гость вскинул ладонь к виску.
— Старшина де Силва. Разрешите обратиться к сеньору капитану?
— Обращайтесь, — удивлённо вскинув бровь, кивнул Рам.
— Спасибо, сеньор, — тиаматец чётко, словно на плацу, развернулся к опешившему Грэму. — Сеньор капитан. Я, Максимилиано Вашку да Гама де Силва, быть ваш должник за спасти мой невеста. Моя амадо6 Лили.
— Я? — искренне удивился Нэйв. — Когда?
Ни одной спасённой идиллийки, кроме Зары, Грэм припомнить не мог.
Де Силва, мешая эсперанто с испанским, разразился пылким монологом, из которого Нэйв кое-как уяснил, что «амадо Лили» — та самая девушка, что вызвала помощь в дом, где идиллийцев убивали «Поцелуем вечности». Сам Грэм её даже не видел: в отличие от своих дружков, попавших в лапы корпоратов, девчонке хватило ума забиться в укрытие и не отсвечивать, пока беда не миновала. Наверное, поэтому она так и приглянулась тиаматацу: у этой идиллийки присутствовал инстинкт самосохранения, что не особо свойственно представителям её народа.
— Вообще, жизнь ей спас другой, — сказал Грэм, когда тиаматец замолчал. — Я в это время валялся на клумбе.
— Но Лили сказала, что вы… — озадачился де Силва. — Она видеть вас, сеньор капитан, когда вы говорить a sus amigas7 убегать из город.
— Присаживайтесь, старшина, — Грэм указал на свободное кресло. — В общем…
И капитан подробно рассказал тиаматцу про события в том доме. Не то чтобы это было необходимо, но очень уж хотелось ненадолго отвлечься от всего того дерьма, что он читал в отчётах о художествах корпоратов в городе.
— То есть вы там всё же быть, — резюмировал де Силва, когда Нэйв завершил рассказ. — И я быть ваш должник. Ваш и тот сержант. Вы разрешить благодарить он?
— Конечно, — улыбнулся Нэйв. — Я распоряжусь…
— Нет нужды, — перебил его Рам. — Старшина, пойдёмте, я провожу вас на гауптвахту. Тоже хотел пообщаться с этими ребятами.
— Мучас грасиас8, — прижал к груди руки де Силва.
В приёмной Рам увидел фамильяра де Силвы: громадную самку саблезуба, бдительно приглядывавшую за своими отпрысками. Оба котёнка радостно грызли ножки журнального столика, без всякого почтения к труду мастера и выложенным за него деньгам.
— Зубки чесаться, сеньор, — немного виновато объяснил де Силва.
Костас взглянул на стремительно превращающийся в щепки столик и уважительно присвистнул.
— Оставьте их пока тут, старшина, — сказал он. — Это возможно?
— Си, сеньор, — де Силва сделал несколько жестов.
К удивлению китежца, саблезубы повели себя так, словно обладали разумом. Самка рыкнула на детёнышей, и те дисциплинированно нырнули под ближайшее кресло.
— Они ждать тут, — де Силва почесал питомице лоб. — Флоринда идти со мной.
В камеру к доминионцам Флоринда зашла первой: идея Костаса, которому стало совершенно по-детски интересно взглянуть на реакцию пленных. Тут они не особенно отличились от обычных людей: одна из близняшек, до того показывавшая репликанту какие-то движения танца, при виде здоровенной твари принялась медленно пятиться, пока не вжалась в стену. Репликант-рядовой плавным движением заслонил девушку и замер, настороженно глядя на мохнатую глыбу. Сидевший в кресле татуированный сержант крепко держал вторую Лорэй, не позволяя той сделать ни единого резкого движения. Вид у неё был напуганный.
— Нет-нет, не бояться! — замахал руками де Силва, вбегая в камеру. — Флоринда быть добрый, хороший девочка! Да, Флоринда?
«Добрая, хорошая девочка» явно наслаждалась произведённым впечатлением. По крайней мере, Костас был в этом уверен, глядя на довольную морду.
— Не помешали? — полковник оглядел настороженно притихших доминионцев. — Старшина де Силва пришёл поблагодарить вас, сержант.
— Си, — тиаматец повернулся к репликанту и напряжённо замер, разглядывая татуировку на его лице.
— Сержант не из идиотов, что разрисовывают себя под тиаматцев, — понял причину заминки Рам. — Татуировку ему сделали по служебной необходимости, — объяснил он, вспомнив рассказ контрразведчика.
— Си, сеньор полковник, — заметно расслабился де Силва. — Сеньор сержант…
Костас с откровенным удовольствием смотрел, как недоумение и недоверие на лице репликанта уступают место смущению. Искусственный солдат явно не привык выступать в роли героя.
— Так уж вышло, — сказал Рам, когда замолчал тиаматец, — что я тоже перед всеми вами в долгу. И за себя, и за свою дочь.
— Дочь? — удивился репликант-рядовой.
— Лейтенанта Дёмину, — объяснил Костас.
— Эта маленькая злюка у вас по дому в наморднике ходит? — полюбопытствовал рядовой. — Или это она без вас с цепи слетает?
— Заткнись, Блайз, — рыкнул сержант, прежде чем опешивший от такого беззастенчивого хамства Костас нашёл ответ. — Простите, полковник, сэр, у нас ещё туго с юмором.
Рядовой при этом виноватым не выглядел, из чего Костас сделал вывод, что тот абсолютно не согласен с сержантом.
— Не знаю насчёт намордника, рядовой, но кляп бы вам не помешал, — сухо отшутился Костас. — В общем, у вас будут ко мне какие-либо просьбы сверх того, что вам пообещал капитан Нэйв?
— Если можно, — попросила сидевшая на коленях сержанта девушка, — не приводите больше зверей.
На «хорошую девочку» она смотрела со страхом.
Услышавшая это Флоринда недовольно дёрнула ухом, а потом демонстративно зевнула и потянулась, предоставив всем присутствующим возможность полюбоваться на арсенал зубов и когтей, дарованный ей природой. Убедившись, что должный эффект достигнут, она улеглась на пол и пихнула хозяина мордой, требуя ласки.
— У меня есть просьба, — из-за спины рядового подала голос Лорэй. — Можно привести к нам пару Спутниц? А то мой парень не успел испытать все прелести пребывания на Идиллии.
Полковник тут же вспомнил коллективный оргазм, полученный всей комендатурой из-за одного любвеобильного балбеса, притащившего идиллийку на службу. Но в то же время просьба была не из тех, что отвергают сразу. В конце-концов, ничего плохого в том, чтобы расслабиться в хорошей компании, Костас не видел. А Спутницы были прекрасной компанией, что ни говори.
— Я подумаю, что можно сделать, — уклончиво ответил он. — Что-нибудь ещё?
— Если не сложно, — вновь подала голос подружка сержанта, — принесите нам нейтрализатор для кожи. Хочу смыть краску.
Она продемонстрировала фиолетовую руку, а затем добавила:
— И я бы с радостью получила завель. Такие продают в музыкальных магазинах.
При этих словах де Силва оторвался от почёсывания за ушами своей питомицы и с интересом посмотрел на девушку. Достаточно сложный инструмент не пользовался особой популярностью за пределами Тиамат, так что любопытство старшины было вполне понятным.
— Сеньора, но такой завель не спеть вам печаль своей души, — осторожно сказал он. — У него её нет, для песни души нужно брать завель из рук мастера.
Ответом ему была грустная улыбка девушки:
— Мне хватит печали в собственной душе.
— Амиго, — старшина серьёзно взглянул на репликанта. — Вычерпай эту печаль до дна.
И вышел, не прощаясь. Флоринда, смерив Лорэй насмешливым взглядом, направилась следом, словно невзначай опрокинув стол.
— Значит, нейтрализатор для кожи и завель, — повторил Рам. — Всё? Сержант, может, вы тоже что-то хотите?
— Спасибо, сэр, — репликант на миг прижал к себе девушку и скупо улыбнулся. — Но у меня всё есть.
— Хорошо. Если надумаете что — передайте через охрану. Доброй ночи.
— Эти татуированные циркачи всегда такие пафосные? — полюбопытствовал Блайз, когда за полковником закрылась дверь. — Чешет, как в книжке про древних рыцарей.
Брякнувшись на кровать, он притянул к себе Ри и добавил:
— Ну, зато понятно, в кого эта злобная мелочь уродилась. Папаша тоже не подарок — тот ещё злыдень, судя по взгляду.
— Заткнись, Блайз, — оборвал его излияния сержант.
Взгляд Чимбика стал задумчивым.
— Почему моя маскировка тиаматского охотника не вызвала вопросов, если они все ходят со зверьём и говорят с характерным акцентом?
— Кстати, да, — заинтересовался и Блайз.
— Не все, — покачала головой Эйнджела, успокоившаяся, едва зверюга ушла. — После окончания изоляции вместе с технологиями на Тиамат пришли и новые нравы. Жители столицы всё больше полагались на технику и всё меньше на животных. Зачем тебе ездовой черепорог, когда есть машина и нормальные дороги? Со временем среди горожан появились снобы, считающие «якшающихся со зверьём» сородичей примитивами, не способными принять новое. Такие с рождения учат только эсперанто, говорят без акцента и не заводят фамильяров. Но при этом активно используют образ «охотника из сельвы» для ведения бизнеса. Все любят экзотику. Инопланетники в столице и за пределами Тиамат чаще встречают таких торговцев, чем реальных жителей сельвы, так что отсутствие акцента и зверюги рядом — просто признак горожанина.
— Ничего личного, зануда, но актёр ты так себе, и надежды, что ты сымитируешь акцент и типичные для тиаматцев обороты, особо не было, — напомнила Свитари.
— Почему? — искренне оскорбился Чимбик. — Мы быстро учимся. Вот, Блайз же смог изобразить бестолочь…. — взглянув на гордо подбоченившегося брата, сержант легонько хлопнул себя по лбу:
— А, ну да. Ему для этого и стараться не пришлось…
Блайз показал ему средний палец и покрепче обнял Ри.
— Завидуй молча, — скорчила рожу Свитари. — Твой брат просто самый красивый в вашем модельном ряду.
— Натуральная кинозвезда, — охотно согласился Чимбик, вспомнив услышанную как-то шутку. — На вид — ничего, а в голове — пусто.
Взглянув на прилепленную под потолком камеру, он поинтересовался:
— Ещё гости будут?
Ответа, понятное дело, не последовало.