Пока же строили воздушные замки. Но не из одного только воздуха, а с изрядным добавлением здравого смысла в виде расчетов, оценок и всяческих иных вполне разумных соображений, пусть пока что и предварительных.
В мозгу Хайди, впервые в жизни увидевшей дома у Романа настоящую большую семью, словно включилась какая-то спавшая до того программа. Девушка всерьез загорелась желанием иметь свой настоящий дом, большую семью с детьми, а потом внуками и правнуками. Муж, он, конечно, глава семьи, но глава семейного хозяйства, вне всякого сомнения, жена. Вот такой главой хозяйства при главе семьи и видела себя в своих мечтах Хайди.
Корнев уже подумывал о том, чтобы открыть небольшую транспортную компанию. А что? Ссуду в гильдии ему точно дадут, он там на хорошем счету, кое-какие деньги и сам накопил, так что очень даже реальный вариант. Фронтир он знает, что куда везти и как сделать это с выгодой, тоже соображает, знакомствами полезными успел обрасти – пожалуй, что и потянет такое дело. По крайней мере, надо все тщательно продумать и просчитать.
А уже вылетев с Райнланда, Корнев начал продумывать и просчитывать другое. Ну не сразу, конечно, а когда «Чеглок» ушел в прыжок, направляясь на Силенсию. Вот тогда-то Корнев заварил крепкого чаю и засел за анализ всего того, что рассказал ему Сергеев.
По крайней мере, Корнев понимал, что его догадка о том, что между всем, что произошло с ним начиная с того дня, как на Нью-Либерти к нему сел пассажир Лозинцев, есть связь, совершенно правильна. И еще он понимал, что искать эту связь следует как раз-таки на Фронтире, точнее, в той тайной сети, существование которой открыл ему фиктивный вице-консул. Зачем, кстати, открыл? Нет, он, конечно же, объяснил, вот только объяснениям этим Корнев не верил. Вот еще, профессионал, жандармский штабс-ротмистр, будет привлекать дилетанта к расследованию столь запутанного дела. «Верю-верю, сам болтун», – тихонько пробормотал Корнев детскую присказку, по его глубочайшему убеждению, лучше всего подходящую к ситуации.
Нет, не для того Илья все это рассказывал, чтобы некий капитан-пилот только смотрел, слушал и докладывал куда следует. Главный интерес Сергеева – чтобы тот самый капитан-пилот со своим дилетантизмом возомнил себя частным детективом, а оказался чем-то вроде подсадной утки. А вот уже профессионалы, причем, как полагал Корнев, не только свои, но и немецкие, будут аккуратно посматривать, кто и как среагирует на слишком любопытного русского. М-да, обалденно интересно. Особенно с учетом того, что Корнев прекрасно понимал, чем это может ему грозить. Недавние события научили.
Корнев, кстати, готов был с кем угодно поспорить, что и Сергеев не строил себе иллюзий насчет его, Корнева, доверчивости. Но ведь видно же было, что он уверен – Корнев будет делать именно то, что штабс-ротмистр от него ждет. В чем же, интересно, причина такой уверенности?
Обдумывая эту задачу, Корнев опустошил не одну чашку крепкого чая. Как-то не очень ему нравилось, что кто-то другой, пусть даже и такой, в общем, неплохой человек, как Сергеев, может подобрать ключ к управлению его поведением. То есть даже очень не нравилось. Однако, хоть и неприятно было признавать, Сергееву подобрать такой ключ удалось. И зацепил он Корнева тем, что самым нахальным, можно даже сказать, демонстративным образом ему наврал. Про Лозинцева. Деньги большие замешаны? А вот уж хрен бы тебе! Нет, не деньги тут. Корнев даже не пытался сам себе объяснить, почему он был так в этом уверен, но денежную подоплеку охоты неизвестно кого на Лозинцева он отметал начисто. А раз так, то Сергеев наврал и про причины, по которым пираты похитили самого Корнева. И не просто наврал, а знал заранее, что ни капельки ему Корнев не поверит, а попытается сам в этом разобраться. Вот и подкинул идейку – куда идти и что делать. Вот же иезуит, чтоб его через тернии, да не к звездам!
Кстати, и насчет похищения Хайди были у Корнева сомнения относительно того, что рассказал ему Сергеев. Не верилось, что, получив от этого выродка-эмира заказ на белую девушку, пираты кинулись искать именно гражданку Райха. Найти высокую голубоглазую блондинку можно и на Фронтире, на какой-нибудь скромной планетке. Дешевле обошлось бы – спасать девочку с того же Старканзаса западники послали бы не целую эскадру, как немцы, а два-три корабля. И далеко не факт, что сделали бы это оперативно. С редкой населенностью планеты похищение могло и вообще остаться незамеченным в течение месяца-другого. А там, как говорится, ищи ветра в поле. Пусть Корнев и очень невысоко оценивал умственные способности пиратов, но полными идиотами они не были, такой несложный расклад оценить смогли бы. Или их сообщники на Фронтире подсказали правильное решение, если уж у самих мозгов не хватает.
Чем больше Корнев над всем этим думал, тем сильнее где-то на заднем плане его размышлений мелькало чувство, что решение совсем рядом, только он почему-то его не видит. Вообще, вся загадка представлялась Корневу не хитро запутанным клубком, а некой сложной конструкцией из детских кубиков, выстроенной так, что нужно вытащить один-единственный кубик, чтобы вся постройка мгновенно развалилась. Почему так? Да потому что слишком уж разнородными представлялись кусочки, из которых постройка собрана. Ясно, что каждый в этой преступной группировке знал только то, что ему положено, всей полнотой информации обладал только руководитель, да и то вряд ли, но… Но если тут станет ясным хотя бы что-то, ну, например, зачем похитили Корнева или почему похитили Хайди, а не другую девушку, то ясным станет и все остальное. Потому что сразу будет видно, кто, как и что делал, чтобы план сработал, а дальше – как решение уравнения. Вычел одно известное из другого известного – вот тебе и искомый икс. Ну, понятно, что несколько посложнее, но в том же духе.
Вот и придется теперь искать тот самый кубик. А делиться информацией с Сергеевым – ну что ж, поделимся. В конце концов, возможностей устроить неприятности этим гадам у штабс-ротмистра куда как больше.
Упомянутый Сергеев тем временем находился относительно недалеко от Корнева – по меркам космических расстояний, конечно. На одной из окраин Фронтира из гиперпространства вышел приписанный к русскому посольству в Райхе небольшой корабль, поменьше корневского «Чеглока». Его уже ждали – рядом с точкой выхода неподвижно висел тяжелый крейсер «Мурманск». Кораблик выпустил маленький бот, аккуратно подруливший к крейсеру и мастерски совершивший посадку на его летную палубу. И через несколько минут штабс-ротмистр Сергеев (именно штабс-ротмистр, потому что в жандармском мундире со всеми положенными знаками различия и отличия) вошел в откровенно тесноватую каюту где-то глубоко внутри крейсера.
– Здравия желаю, господин полковник!
Поднявшись из-за небольшого стола, навстречу Сергееву вышел высокий ладный офицер в обычном армейском мундире с погонами подполковника Генерального штаба – тот самый полулегендарный великий и ужасный Фомин.
– Здравствуйте, ротмистр, – встреча, как и положено, скрепилась рукопожатием. – И без чинов.
– Так точно, Павел Дмитриевич.
Повинуясь приглашающе-повелевающему жесту вернувшегося за стол подполковника, штабс-ротмистр присел на стул с другой стороны стола.
– Итак, Илья Витальевич, вы рассказали Корневу то, что мы с вами посчитали необходимым. Как он отреагировал?
– Как и планировалось – добросовестно впитал всю информацию и никоим образом мне не поверил.
– И что, по-вашему, он предпримет?
– Скорее всего, попытается разыскать Фарадея и спровоцировать его.
– На что?
– На что угодно. Просто попадется Фарадею на глаза и будет смотреть, как тот себя поведет.
– Черт, это ему не на истребителе летать… Негласное прикрытие для Корнева готово?
– Так точно. Наши.
– Так точно, так точно… – задумчиво повторил подполковник. – Однако же как опасно, черт возьми, очень-очень опасно…
– У нас же нет выбора, Павел Дмитриевич. Вскрыть эту сеть на Фронтире без Корнева не получится.
– Знаете, Илья Витальевич, а мне эта сеть… – Фомин выдал несколько выражений, которые заставили бы уважительно хмыкнуть даже боцмана с двадцатилетней выслугой. Суть их в пересказе на литературный язык сводилась к тому, что в данный момент для подполковника упомянутая сеть была по важности далеко не на первом месте.
– Но, Павел Дмитриевич!..
– Сеть на Фронтире, это, Илья Витальевич, прежде всего ваша забота. А к решению проблемы с утечкой информации из Ариенбурга нас это никак не приближает.
– Но это проблема прежде всего немцев…
– Мне плевать на их проблемы. Но у нас из-за этой утечки сорвались уже две операции. Кстати, если помните, во время одного из этих срывов вас чуть не подстрелили. Поэтому вот что. Привлекаем к охране Корнева еще и немцев. Я набросаю письмо для Шрайера, передадите ему как можно скорее, выходить с ним на связь обычным порядком я, сами понимаете, не буду.
Сергеев всем своим видом выразил готовность бежать с письмом к Шрайеру хоть сейчас.
– А чтобы ваш коллега и все наши немецкие друзья работали веселее и активнее, сообщите Шрайеру на словах, что не только мы в курсе их планов насчет Скраггенхольда.
В ответ на удивленное выражение на лице Сергеева подполковник пояснил:
– Фарадей этот отбыл на Скраггенхольд. А днем раньше туда отправился…
Фомин бросил на стол голоснимок. Сергеев всмотрелся – лицо распространенного на Западе типа, со смесью европеоидных и семитских черт.
– Шрайеру отдайте, – сказал подполковник. – Специальный агент ОРС Бенджамин Аарон Голдберг. На данный момент начальник над Фарадеем, ну по линии ОРС, понятно, а не Интерпола. Прикрытие Корнева я этими портретами обеспечу, пусть немцы сделают то же самое.
Сергеев спрятал снимок в карман. Подполковник Фомин засел за письмо для Шрайера. Писал от руки, ничего не черкая и не переписывая, закончил довольно быстро. Проглядел, сложил лист вчетверо и отдал Сергееву:
– Шрайеру скажите, уничтожить письмо в вашем присутствии. И отбывайте обратно, время не ждет.