– Следующая таверна далеко, дотемна не добраться, - объяснил он. - А ночевать под открытым небом надоело.
Хозяин, хромой мужичок с хитрым бегающим взглядом, принял гостей довольно равнодушно. Он окинул компанию долгим взглядом, особенно задержавшись на с трудом ковыляющем Заграте и бесстрастном Хлаше, выделил одну большую комнату на всех и выгнал какого-то паренька-замухрышку позаботиться о лошадях.
– Кроватей нету, извиняйте, - сообщил он, разглядывая потолок. - Тюфяки есть, одеяла свои ищите. Плата - три медных гроша за ночь, за кормежку - отдельно…
– Три гроша за ночь! - возмутился Телевар, подступая к хозяину вплотную, словно готовясь схватить его за грудки. - Да в Купчище мы за полгроша с человека на таком постоялом дворе жили, которому твой и в подметки не годится! Три гроша за ночь на тюфяках с клопами, набитых старой соломой! Один грош за ночь, больше не дам!
– Не торгуюсь, - так же равнодушно посмотрел на него хозяин. - Времена не те. Три гроша за ночь, или выматывайтесь. Не позже утра доберетесь до следующего трактира.
– Оставь его, Телевар, - положил Тилос руку ему на плечо. - Нет смысла спорить. Я плачу, забыл?
Телевар молча отступил назад, окинув хозяина сердитым взглядом.
В комнате наспех покидали свои вещи, а Заграт со стоном рухнул на тюфяк. Тилос кивнул Хлашу и Теомиру, и все трое вышли во двор. Ольга увязалась за ними. Мужчины сняли с лошадей подсумки, вытряхнули трофейное оружие и брони, взяли их в охапку и отправились к трактирщику. Тот долго разглядывал барахло, затем вытащил из кучи кольчугу, пару кинжалов, наконечник от копья и назвал свою цену. Хлаш возмутился, начал тыкать пальцем в разные места, что-то с жаром объяснять про заточку, плетение, работу, к нему подключился вышедший из комнаты Телевар. Постепенно трактирщик разгорячился сам, хлопал себя по бедрам и тоже тыкал пальцем в разные места, крича про дыры, поношенность и ржавчину. Ольга с Теомиром стояли в стороне и слушали, развесив уши, а Тилос присел на лавку и слегка улыбался. Казалось, он наслаждается сценой. Наконец спорщики последний раз плюнули на пол, постучали себя по голове костяшками пальцев, хлопнули в запале по бедрам, и трактирщик, сходив куда-то в заднюю комнату, отсчитал пару серебряных монет и несколько медяков. Хлаш ссыпал деньги в горсть и протянул Тилосу, но тот лишь покачал головой.
– Пусть у тебя будут, - сказал он. - Так надежнее.
Хлаш пожал плечами и ссыпал деньги в мешочек у пояса. Остальное оружие и брони опять сгребли в охапку, отнесли в конюшню и снова запаковали в переметные сумы.
– Тилос, а с остальным что делать? - осведомилась сгорающая от любопытства Ольга. - Будем торговаться в следующем трактире?
– Нет смысла, - отрицательно качнул головой тот. - Этот парень не дурак, толк в вещах знает, хоть и жулик порядочный. Он отобрал все более-менее стоящее, осталось либо барахло, которое только как лом кузнецу продать можно, либо дорогие вещи наподобие фламберга, которые трактирщику ни к чему. Эти уже в городе торговать надо, здесь мы их даже вытаскивать не стали по большей части. Но каков подлец, а! - Тилос от восхищения поцокал языком. - Это надо же - почти вдвое дешевле забрал, чем я рассчитывал. Хлаш, Телевар, как же вы это так оплошали?
– Кто его знает, что будет завтра? - пожал плечами Хлаш. - Вдруг нам опять придется бежать? А деньги весят куда как меньше вещей.
– Логично, - с уважением покосился на него Тилос.
Какое-то время отдыхали в своей комнате. Присмотревшись к своему тюфяку, Ольга заметила, что тот кишит клопами и вшами. Она с отвращением пинком отбросила его в сторону. Тилос взглянул на свой тюфяк и поступил точно так же. Сходили за попонами, расстелили их на полу, кое-как устроились.
Чуть позже вышли в зал, чтобы поужинать. Вечерело, в железной плошке тускло горело масло. За столами уже сидели несколько угрюмых мужиков, уставившихся в пивные кружки. Все были вооружены кинжалами и охотничьими ножами. Особого интереса у них пришельцы не вызвали. Мужики лишь окинули компанию ничего не выражающими взглядами и снова уставились в свои кружки.
– Нас слишком много, - тихо прокомментировал Тилос. - На двоих-троих они могли бы и напасть. Народ, боюсь, лошадей ночью придется караулить - сведут. Укроют где-нибудь в лесу - ищи ветра в поле. Так что Ольга и Теомир - первая смена, Заграт и Телевар - вторая, мы с Хлашем - последняя.
Особой радости приказ Тилоса не вызвал, но его правоту чувствовали все. Даже брюзгливый Заграт лишь молча кивнул.
На ужин подали несколько жареных куропаток, кусок вареной лосятины, пару луковиц, пресные лепешки и пиво. Ольга осторожно попробовала напиток, сморщилась и отставила в сторону. Теомир, поколебавшись, хотел последовать ее примеру, но Хлаш остановил его.
– Не выпендривайтесь, ребятишки, пейте что дают, - предупредил он. - Вода здесь скверная, еще начнете животами маяться. Нам это совсем ни к чему.
Когда путники поели и толстая пожилая служанка унесла посуду, местный паренек вытащил откуда-то инструмент, который Ольга опознала как гитару, точь-в-точь похожую на инструмент Мелиандра Красило, и начал его терзать. У парнишки явно не доставало ни музыкального слуха, ни голоса, не говоря уж про умение пользоваться инструментом. Доморощенный певец пытался изобразить какой-то марш, потом запел про победы в войне и в любви, явно подражая какому-то заезжему барду. Ольга поморщилась, остальные, включая местных, которым было явно не привыкать к подобным концертам, сидели, уставившись в пол.
– Правильно, - заявил Теомир по окончании песни. - Так и надо! Если всякая пакость хочет тебя убить, надо убить их раньше! - Ольга с изумлением взглянула на него.
– Не проще ли решить дело миром? - грустно спросил его Тилос. - Мало ли почему он тебя не любит. Вдруг он считает, что ты сам виноват?
– Да? - внезапно в глазах Теомира зажегся яростный огонек. - Майно тоже считает, что Всадники ему чем-то угрожали? Он напал на наши земли…
– На ваши земли напали жугличи, - перебил его Тилос. - Майно лишь подтолкнул их. Без него они атаковали бы через десять лет или через полвека, но все равно атаковали бы. Слишком велико демографическое давление…
– Не знаю, что у них там велико, но Майно виноват в этом! - упрямо заявил Теомир. - И я точно знаю, что не успокоюсь, пока не отомщу ему!
– Темка! - посмотрела на него Ольга широко распахнутыми глазами. - Что с тобой? Ты никогда раньше не был таким… таким…
– Агрессивным? Злым? - подсказал Тилос.
– Я… - начал Теомир и замолчал. Он медленно поднял руку и потер лоб. Ярость в его взоре испарилась. - Я… не знаю. Что-то нашло…
Тилос встал, отобрал гитару у мальчишки, не обращая внимания на его протесты, и какое-то время молча подкручивал колки, изредка тренькая для пробы. Потом устроился поудобнее и запел сильным баритоном, аккомпанируя себе:
Сгорел закат, кровавый как слеза,
Слеза, что застилает взгляд от боли,
Которая слепит тебе глаза,
Когда стоишь один на смертном поле.
Кружится с граем туча воронья,
Вкус предвкушая плоти человечьей.
С плеч голова скатилась не твоя,
В чужих глазах застыла смерть навечно.
Зовет набат нас снова на войну,
И в путь зовет усталая дорога,
Но я сегодня просто отдохну.
Совсем немного. Совсем немного…
Твоя судьба, герой, шагать по свету
И поражать врагов своей рукою,
Принцесса пригласит тебя в карету
И воины склонятся пред тобою.
Но ты не дашься в клетку золотую,
Ты вновь уйдешь, лишь тихо скрипнет дверь.
Ты ступишь на дорогу столбовую,
Лишь чуть утихнет боль былых потерь.
Зовет набат нас снова на войну,
И в путь зовет усталая дорога,
Но нынче я немного отдохну.
Совсем немного. Совсем немного…
И ты недолго будешь одинок,
Ведь ты - герой с мишурным славы блеском,
И очень скоро новый паренек
С тобою зашагает перелеском.
Героем стать - мальчишки сладкий сон,
И вой фанфары слаще чем печенье,
Но он не знает, что погибнет он,
Безвестно сгинет в первом же сраженьи.
Зовет набат нас снова на войну,
И в путь зовет усталая дорога,
Но я пока немного отдохну.
Совсем немного. Совсем немного…
Ведь ты герой лишь только потому,
Что жив остался там, где остальные
Потухшей искрой канули во тьму -
Безусые, наивные, смешные.
Твоя судьба - врага превозмогать
Любой ценой, в балладах так поется.
Оруженосцам можно умирать,
Герою ж - нет: так издревле ведется.
Набат зовет героя на войну,
И в дальний путь зовет опять дорога.
Но я, пожалуй, больше не пойду.
Вы повоюйте без меня, а? Хотя б немного…
Голос Тилоса упал почти до шепота, последние слова было почти невозможно расслышать. Он опустил голову и остался так сидеть. Ольга во все глаза смотрела на посланника, впрочем, как и остальные.
– Я не слышал такого раньше, - проговорил Хлаш. - Кто это сочинил?
– Так, один… один мой знакомый, - негромко ответил Тилос. - Эта песня - все, что от него осталась.
– Он действительно был героем, - уважительно сказал Заграт. - Только настоящий герой воюет не ради славы, а ради долга.
– Он не был героем, - резко вскинул голову Тилос. - Он был человеком, просто человеком. Единственное, чего он хотел, это жить. Растить хлеб - он был сыном крестьянина - любить жену, нянчить детишек… Его деревню сожгли в одной из стычек между двумя местными князьками. Знатные господа решили уничтожить спорную деревеньку, лишь бы она не досталась сопернику… Потом он долго мотался по свету, совершил кучу подвигов, которые вовсе не считал подвигами, пока наконец не осел у меня… у нас в Сером Княжестве. Его убили в пограничном патруле - какие-то разбойники не из м