Мокрист бежал под сводами подвала на ослепительный свет в дальнем конце подземелья. Там его встретила мирная сцена. Хьюберт стоял перед Хлюпером, время от времени постукивая по трубкам. Игорь над горном выдувал из стекла что-то затейливое. А господин Клямс, ранее известный как Сычик Дженкинс, сидел за столом с отсутствующим выражением лица.
Мокрист почувствовал надвигающуюся катастрофу. Что-то было не так. Возможно, даже не что-то конкретное, но что-то принципиально неправильное витало в воздухе. И ему определенно не нравились глаза господина Клямса.
Впрочем, человеческий мозг, который живет надеждой от одной секунды до другой, всегда сумеет оттянуть момент неизбежной истины. Потирая руки, Мокрист подошел к нему.
— Ну, как наши дела, Сы… то есть господин Клямс? — спросил он. — Уже закончил?
— О да, — ответил Клямс со странной невеселой улыбкой. — Вот оно.
Перед ним на столе лежала оборотная сторона первой настоящей официальной долларовой банкноты. Мокристу доводилось видеть подобные рисунки, но тогда ему было четыре года, и он ходил в детский сад. На лице, которое по идее должно было быть лордом Витинари, было две точки вместо глаз и широкая улыбка. Панорама живописного Анк-Морпорка состояла из квадратных домиков с квадратными окошками в каждом углу и дверью посередине.
— Мне кажется, это мое лучшее произведение, — сказал Клямс.
Мокрист дружески похлопал его по плечу и направился к Игорю, который уже готовился защищаться.
— Что ты сделал с человеком? — спросил Мокрист.
— Я фделайт ему гармонично фбаланфированный индивидуальнофть, более не нагруженную треволнениями, фтрахами и бефами паранойи, — ответил Игорь.
Мокрист взглянул на рабочую скамью Игоря — это был храбрый поступок по любым меркам. На скамье стояла банка с колыхающимся в ней чем-то неопределенным. Мокрист пригляделся — еще одно небольшое проявление героизма для человека, который находится в Игоревой среде.
Это была невеселая репка. Репка пошла пятнами. Она мягко отскакивала от одной стенки банки к другой и периодически опрокидывалась.
— Понимаю, — сказал Мокрист. — Но как ни прискорбно, вышло так, что, одарив нашего друга беспечностью и оптимизмом, присущими, не побоюсь этого слова, репке, ты также наградил его художественным талантом, рискну повториться, репки.
— Но теперь он бывайт фчафтлив фамим фобой, — сказал Игорь.
— Допустим, но какая часть его самого — и я действительно не хочу лишний раз повторяться — представляет собой корнеплод?
Игорь обдумал этот вопрос.
— Как человек медицины, гофподин, — ответил он, — я должен учитывайт, что ефть лучше для пациент. В нафтоящий момент он фчафтлив и доволен фобой и его ничто не бефпокойт. Фтал бы он отказывайтфя от вфе это ради ловкий карандаш?
Мокрист отчетливо слышал настойчивый стук в стекло. Репка билась о стенку банки.
— Это любопытное философское замечание, — сказал он, бросив еще один взгляд на довольное, но какое-то рассредоточенное лицо Клямса. — Но что-то мне подсказывает, что все эти неприятные нюансы и делали его, в общем-то, им.
Истеричное биение овоща о стекло стало громче. Игорь и Мокрист перевели взгляды с банки на беззаботную улыбку Клямса.
— Игорь, по-моему, ты не понимаешь, как устроены люди.
Игорь снисходительно усмехнулся:
— О, гофподин, верийт мне на флово…
— Игорь, — перебил Мокрист.
— Йа, гофподин? — отозвался Игорь мрачно.
— Ступай и неси обратно свои чертовы провода.
— Йа, гофподин.
Мокрист вернулся наверх и обнаружил себя в эпицентре паники. Заплаканная госпожа Драпс заметила его и бросилась к нему, цокая каблуками.
— Это господин Бент, сэр! Он только что с криками сбежал! Мы нигде не можем его найти!
— А зачем его искать? — спросил Мокрист и только потом сообразил, что спросил это вслух. — Я хотел сказать, по какой причине вы предприняли поиски?
Ему стали рассказывать. Пока госпожа Драпс говорила, у Мокриста сложилось впечатление, что остальные слушатели понимали смысл ее слов, который ускользал от него.
— Ну, хорошо, он допустил ошибку, — сказал Мокрист. — Никто ведь не пострадал? Во всем разобрались? Да, неловкий момент, посмею заметить…
Но он вспомнил: ошибка хуже греха, не так ли?
«Но это же попросту идиотизм», — возразила его разумная половина. Бент мог бы сказать что-то вроде: «Видите? Даже я могу допустить ошибку из-за минутной невнимательности! Мы должны всегда быть начеку!» Или: «Я сделал это специально, чтобы вас проверить!» Это даже школьные учителя знают. Можно придумать десятки способов, как выкрутиться из подобной ситуации. «Но это я — я всегда выкручиваюсь. Сомневаюсь, что Бент хоть раз в жизни откуда-нибудь выкручивался».
— Надеюсь, он не натворит каких-нибудь… глупостей, — сказала госпожа Драпс и достала скомканный платочек из рукава.
«Каких-нибудь… глупостей», — подумал Мокрист. Так говорят, когда хотят намекнуть, что кто-то способен прыгнуть с моста или проглотить все содержимое коробки с лекарствами в один присест. Такого рода глупости имеют в виду.
— Никогда не встречал человека, настолько несклонного к глупостям, — сказал он.
— Ну, мы… мы всегда гадали на его счет, если честно, — сказал один клерк. — Он приходит с рассветом, и уборщики мне рассказывали, что он часто засиживается допоздна… Чего? Что? Больно же!
Госпожа Драпс, которая с силой его толкнула, принялась что-то рьяно нашептывать ему на ухо. Клерк потух и неловко посмотрел на Мокриста.
— Извини, господин, я не к месту сказал, — пробурчал он.
— Господин Бент хороший человек, господин фон Губвиг, — сказала госпожа Драпс. — Он работает на износ.
— И вас всех заставляет работать на износ, я посмотрю, — сказал Мокрист.
Его попытка проявить солидарность с рабочим классом не увенчалась успехом.
— Если не можешь вынести жар, вылезай из котла, вот что я говорю, — сказал старший клерк, и все стали ему поддакивать.
— Кажется, «выходи из кухни», — сказал Мокрист. — «Вылезай из котла» — это вариант, когда…
— Половина старших кассиров на Равнинах работала в нашей бухгалтерии, — перебила госпожа Драпс. — И их управляющие тоже. А госпожа Ли, заместитель управляющего Коммерческого банка Апсли в Сто Лате, получила эту должность благодаря рекомендации, которую составил господин Бент. Обучена Бентом, понимаете ли. Это дорогого стоит. Если ты получаешь рекомендацию от господина Бента, ты можешь зайти в любой банк и получить там место по щелчку.
— А тем, кто остается здесь, платят лучше, чем в любом другом месте, — вставил один клерк. — Он так и сказал совету директоров: если они хотят лучшее, то за это придется платить!
— Да, он требовательный, — сказал другой клерк. — Зато, я слышал, в Пайпворт-Банке все подчиняются управляющей по персоналу, и уж если выбирать, то я всегда предпочту господина Бента. Он хотя бы за человека меня считает. Говорят, она засекает время, когда человек выходит в уборную!
— Это называется хронометраж, — сказал Мокрист. — Послушайте, я думаю, господину Бенту просто нужно побыть одному некоторое время. На кого он кричал? Кто сделал ошибку… точнее, не сделал, я хотел сказать?
— Стажер Хаммерсмит, — сказала госпожа Драпс. — Мы отправили его домой, потому что парня немного выбило из колеи. Но нет, господин Бент не столько кричал на него. Он кричал ни на кого на самом деле. Он… — Она замолчала в поисках слова.
— Бредил, — подсказал говоривший не к месту клерк, снова повернув к этому самому месту. — И нечего на меня так смотреть. Вы все его слышали. И вид у него был такой, точно он привидение увидел.
Клерки по одному и парами возвращались в бухгалтерию. Они утверждали, что всё обыскали, и основная версия гласила, что Бент скрылся через монетный двор, где стояла большая суета из-за проводящихся работ. Мокрист не был в этом так уверен. Это было старое здание, а в старых зданиях полно разных укромных уголков, а господин Бент работал здесь уже…
— Как давно он здесь работает? — полюбопытствовал он вслух.
Все сходились в том, что «сколько люди себя помнят», но госпожа Драпс, которая по какой-то причине почитала своим долгом хорошо разбираться во всем касающемся Маволио Бента, сообщила, что он работает здесь тридцать девять лет, а устроился он в банк, когда ему было тринадцать. Тогда он просидел на ступеньках банка всю ночь, пока председатель не пришел на работу, и Бент не впечатлил его своими счетоводческими талантами. Он дослужился от посыльного до старшего кассира за двадцать лет.
— Молниеносно! — сказал Мокрист.
— И никогда не брал ни единого отгула по болезни, — подытожила госпожа Драпс.
— Что ж, тогда он имеет на них право сейчас, — заметил Мокрист. — Ты знаешь, где он живет, госпожа Драпс?
— В пансионе госпожи Торт.
— Правда? Это же так… — Мокрист запнулся и перебрал разные варианты, — …экономно, не правда ли?
— Он говорит, что это удовлетворяет его холостяцким нуждам, — ответила госпожа Драпс, избегая смотреть Мокристу в глаза.
Мокрист чувствовал, что перестает быть королем дня. Но все они не сводили с него глаз. Если он хотел сохранить свою репутацию, ему оставалось сказать только одно:
— В таком случае я обязан проверить, не отправился ли он домой.
Все облегченно заулыбались. Он добавил:
— Кому-то из вас лучше пойти со мной. Вы дольше его знаете.
«А я, похоже, не знаю его совсем», — подумал Мокрист.
— Я только возьму пальто, — откликнулась госпожа Драпс. И единственная причина, почему эти слова сорвались с ее губ со скоростью звука, была в том, что она не могла сказать их еще быстрее.
Глава 8
Как внизу, так и вверху — Без боли нет побед — Головоломки для ума — Трагическое прошлое господина Бента — Что-то в шкафу — Замечательные деньги — Рассуждения Игоря о безумии — Густой замес
Хьюберт задумчиво постучал по одной из трубок Хлюпера.