- От семафоров пока одни убытки, – напомнил Мокрист.
- Удивительно небольшие, если учесть, какую пользу семафоры приносят обществу в целом. И я не сомневаюсь, что сборщики налогов Хавелока тоже берут свою долю от этой пользы. У тебя дар воодушевлять людей, мистер Губвиг.
- Ну, я… пожалуй, что так, – признал Мокрист. – Я понимаю, что если хочешь продать сосиску, научись вначале продавать шипение.
- Прекрасно, прекрасно, – заметила Пошла. – Но я надеюсь, ты в курсе, что сколько шипения ни продавай, рано или поздно тебе все-таки придется предъявить общественности настоящую сосиску, хм? – она одарила его таким лукавым взглядом, за который женщину помоложе немедленно бросили бы в тюрьму.
- Кстати, - продолжила она, – я припоминаю, что боги послали тебе сокровище, на которые ты заново отстроил Почтамт. Что тогда произошло на самом деле? Старушке Пошле можешь сказать правду.
"Наверное, действительно могу", - решил он, отметив про себя, что хотя ее волосы стали тонкими и поседели, в них был еще виден красноватый оттенок, который указывал, что раньше они были ярко-рыжими.
- Это была моя добыча за многие годы финансовых афер, – признался он.
Миссис Мот хлопнула в ладоши.
- Прекрасно! Вот настоящая сосиска! Весьма… удовлетворительно. У Хавелока всегда было чутье на людей. У него есть планы насчет этого города, знаешь ли.
- "Подземное предприятие", – сказал Мокрист. – Да, я знаю.
- Подземные улицы, подземные повозки и всё такое, – сказала Пошла. – Для этого правительство нуждается в деньгах, а деньги нуждаются в банках. К сожалению, люди сейчас банкам не доверяют.
- Почему?
- Потому что они там обычно теряют деньги. В основном случайно. За минувшие годы было несколько таких неприятных случаев. Крах 88-го, крах 93-го, крах 98-го… хотя этот последний был скорее "плюх", чем крах. Мой покойный муж выдавал кредиты весьма неосмотрительно, в результате мы сейчас имеем дело с безнадежными долгами и прочими последствиями его спорных решений. Наши основные клиенты – престарелые леди, которые хранят здесь деньги по привычке. У нас по-прежнему работают вежливые молодые клерки, а у дверей стоит бронзовая миска, чтобы собачки старушек могли попить из нее, если захотят. Ты сможешь изменить все это? Количество престарелых леди стремительно сокращается, уж мне ли не знать.
- Ну, э, возможно, у меня есть пара идей, – признался Мокрист. – Но все равно, я в шоке. Я же понятия не имею, как работают банки.
- Ты никогда не клал деньги в банк?
- В банк нет, никогда.
- А как ты представляешь себе нашу работу?
- Ну, вы берете деньги у богатых людей и отдаете их подходящим заемщикам под проценты, а потом стараетесь выплатить этих процентов как можно меньше.
- Так, и кто же, по-твоему, подходящий заемщик?
- Наверное, тот, кто может доказать, что деньги ему не нужны?
- А ты циник. Но общую идею ухватил верно.
- Значит, никаких бедняков?
- Только не в банке, мистер Губвиг. Никого с годовым доходом менее 150 долларов. Вот почему изобрели матрасы и носки. Мой покойный муж любил повторять, что единственный способ сделать деньги на бедных людях – оставить их в бедности. Как бизнесмен, он был не очень-то приятным человеком. Есть еще вопросы?
- Как вы стали председателем банка?
- Председателем и управляющим, – с гордостью сказала Пошла. – Джошуа любил все держать под контролем.
- О, да, именно так, – добавила она, как будто беседуя сама с собой. – А теперь оба поста занимаю я, благодаря древней магии, именуемой "наследство в пятьдесят
процентов".
- Я думал, эта магия называется "пятьдесят один процент", – заметил Мокрист. – Разве не могут другие акционеры настоять…
В дальнем конце комнаты распахнулась дверь, через которую вошла высокая женщина в белом, катившая перед собой накрытую тканью тележку.
- Пора принимать лекарства, миссис Мот – объявила она.
- От них никакой пользы, сестра! – резко возразила престарелая леди.
- Кроме того, доктор запретил вам пить, – напомнила сиделка. Она с подозрением посмотрела на Мокриста. – Ей больше нельзя пить спиртное, – повторила сестра, явно подозревавшая, что Мокрист припрятал где-то пару бутылок.
- Ну а я говорю, мне больше нельзя слушать докторов! – ответила миссис Мот, заговорщически подмигивая Мокристу. – Мои так называемые приемные дети платят за это, можешь вообразить? Да они меня отравить хотят! И всем рассказывают, что я свихнулась…
Раздался стук в дверь, скорее выражавший просьбу разрешить войти, чем твердое намерение сделать это. Миссис Мот двигалась с впечатляющим проворством, и когда дверь только начала открываться, арбалеты уже поворачивались в направлении визитера.
Вошел мистер Гнут, державший подмышкой все еще рычащего Хлопотуна.
- Я же говорила: пять раз, мистер Гнут! – сердито воскликнула миссис Мот. – Я могла нечаянно попасть в мистера Хлопотуна! Вы считать умеете?
- Извините, – сказал Гнут, сажая мистера Хлопотуна в его лоток для бумаг – И да, я умею считать.
- Ну и кто у нас такой миленький хлопотунчик? – заворковала миссис Мот. Маленький песик возбужденно прыгал и чуть не лопался от счастья снова видеть хозяйку, которую покинул целых десять минут назад. – Ты был хорошим мальчиком? Он ведь был хорошим мальчиком, мистер Гнут?
- Да, мадам. В больших количествах, – мороженое из яда змеи не могло быть холоднее, чем тон главного кассира. – Теперь я могу вернуться к своим обязанностям?
- Мистер Гнут думает, я не умею управлять банком, правда, мистер Хлопотун? – пропела собачонке миссис Мот. – Какой глупенький мистер Гнут. Да, мистер Гнут, можете идти.
Мокрист припомнил старую бахбабахскую поговорку: "Если престарелая леди грубо говорит со своей собачонкой, значит, собачонку уже зажарили на ужин". Поговорка казалась удивительно подходящей к текущему моменту, а текущий момент был таков, что лучше бы утечь куда подальше.
- Ну что же, был счастлив познакомиться с вами, миссис Мот, – сказал Мокрист, поднимаясь на ноги. – Мне нужно… все обдумать.
- Видел он Хьюберта? – спросила миссис Мот, обращаясь, по-видимому, к собачке. – Он должен навестить Хьюберта, прежде чем уйдёт. Думаю, в финансах он слабо понимает. Проводите его к Хьюберту, мистер Гнут. Хьюберт так чудесно умеет всё объяснять.
- Как пожелаете, мадам, – сказал Гнут, прожигая взглядом мистера Хлопотуна. – Я уверен, что после объяснений Хьюберта насчет течения денежных потоков, мистер Губвиг перестанет слабо понимать в финансах.
Пока они спускались вниз по лестнице, Гнут сохранял молчание. Он переставлял свои большие ступни очень осторожно, как человек, шагающий по полу, сплошь покрытому иголками.
- А миссис Мот – прелюбопытная старушенция, правда? – попытался вовлечь его в беседу Мокрист.
- Полагаю, она обладает характером, который обычно именуется "колоритным", сэр, – мрачно откликнулся Гнут.
- Утомляет вас временами, а?
- Без комментариев, сэр. Миссис Мот контролирует пятьдесят один процент акций моего банка.
"Его банка" – отметил про себя Мокрист.
- Странно, – заметил он вслух. – Минуту назад она сама сказала мне, что владеет только пятьюдесятью процентами.
- Еще есть пёс, – напомнил Гнут. – По завещанию покойного сэра Джошуа, псу принадлежит один процент, а пёс принадлежит ей. Покойный сэр Джошуа обладал своеобразным чувством юмора, мистер Губвиг. Таких людей обычно называют "проказник", насколько я понимаю.
"И вот собака владеет долей в банке, – подумал Мокрист – Однако, какие веселые люди эти Моты!"
- Похоже, вы не находите шутку такой уж забавной, мистер Гнут, – заметил он вслух.
- Должен сказать, я вообще ничего не считаю забавным, сэр, – ответил Гнут. – Я лишен чувства юмора. Полностью. Френологически доказано. У меня синдром Нихьтляхена-Кайнвортца, который по какой-то странной причине считается тяжелым заболеванием. Я же, наоборот, считаю его сущим подарком судьбы. Счастлив отметить, что вид толстяка, поскользнувшегося на банановой кожуре, не вызывает у меня никаких эмоций. Я рассматриваю подобный несчастный случай исключительно как напоминание о необходимости с максимальной ответственностью относиться к процедуре удаления отходов домашнего хозяйства.
- А вы пробовали… - начал Мокрист, но Гнут прервал его, предостерегающе подняв руку.
- Прошу вас! Повторяю, я не считаю синдром болезнью. И меня раздражает, когда так считают другие, осмелюсь заметить! Пожалуйста, не нужно пытаться меня рассмешить, сэр! Если бы у меня не было ног, разве вы стали бы заставлять меня бегать? Я и так вполне счастлив, спасибо!
Он помедлил у очередных двойных дверей, немного успокоился и взялся за ручки.
- А теперь, позвольте, пользуясь случаем, показать вам, где идет, так сказать… настоящая работа, мистер Губвиг. Раньше эта комната называлась "Бухгалтерия", но я предпочитаю называть ее… - он потянул двери на себя, и они неторопливо, величественно распахнулись - … "Мой Мир".
Помещение и правда выглядело впечатляюще. И первое впечатление Мокриста было таково: это Ад в тот день, когда черти потеряли спички.
Он уставился на длинные ряды согнутых спин. Все клерки что-то ожесточенно писали. Взгляда никто не поднял.
- В своем Мире я не терплю счётов, счетных палочек и прочих устройств, мистер Губвиг, – пояснил Гнут, провожая посетителя по центральному проходу.- Человеческий мозг способен без ошибок работать с числами. Ведь это мы их изобрели, как же может быть иначе? Мы неукоснительно следуем этому правилу, неукоснительно… - одним плавным стремительным движением он взял лист бумаги из лотка "исходящие" на ближайшем столе, быстро его просмотрел и уронил обратно, издав слабое ворчание, то ли выражавшее удовлетворение хорошей работой клерка, то ли, наоборот, собственное разочарование от того, что не удалось обнаружить никакой ошибки в вычислениях.