Лист был весь плотно исписан формулами, и, разумеется, проверить их все одним взглядом было смертному существу не под силу, однако Мокрист не поставил бы и пенни на то, что Гнут упустил из виду хоть одну цифру.
- В этой комнате – сердце нашего банка, – с гордостью объявил главный кассир.
- Сердце, – тупо повторил за ним Мокрист.
- Здесь мы вычисляем проценты, платежи, кредиты, расходы… в общем, всё. И не делаем ошибок.
- Что, никогда?
- Практически, никогда. О, некоторые отдельные личности изредка ошибаются, – с неудовольствием признал Гнут, – но, к счастью, я проверяю каждую цифру. Уж я-то ошибку не пропущу, будьте уверены. Ошибка, сэр, это гораздо хуже, чем грех. Грех, зачастую, всего лишь вопрос точки зрения, или чьего-то мнения, или даже неудачно выбранного момента действия. Ошибка же – это факт, и она вопиет об исправлении. Я вижу, вы с трудом сдерживаете смех, мистер Губвиг.
- Я не сдерживаю! В смысле, нет, я не смеюсь! – запротестовал Мокрист.
Черт! Он забыл древнюю мудрость: пристально наблюдая за кем-нибудь, позаботься о том, чтобы самому не стать объектом пристального наблюдения.
- Но, тем не менее, вы потрясены, – заметил Гнут. – Вы пользуетесь словами, и весьма хорошо, должен заметить. Но слова – податливый материал, и ловкий человек легко может придавать им любую форму. Числа же тверды, как алмаз. О, ими тоже можно манипулировать, но изменить их природу нам не дано. Три есть три. Вы не заставите тройку превратиться в четверку, даже если всю ее расцелуете.
Где-то в комнате раздался тихий смешок, но мистер Гнут, кажется, не обратил на него внимания и продолжал:
– А ещё числа не прощают ошибок. Мы работаем очень интенсивно, и делаем всё, что необходимо. А вот здесь, в самом центре, сижу я…
Они достигли большого стола, установленного на подиуме в центре комнаты. Мимо них аккуратно протиснулась худощавая женщина в белой блузке и длинной черной юбке, которая осторожно положила толстую пачку бумаг в лоток, где уже громоздилась изрядная стопка. Она покосилась на мистера Гнута, который сказал:
- Благодарю вас, мисс Драпс.
Гнут был слишком занят, демонстрируя Мокристу свой чудесный полукруглый стол сложной конструкции, и поэтому не заметил выражения, промелькнувшего на ее маленьком бледном лице.
А вот Мокрист заметил: ее лицо было красноречивее тысячи слов, возможно, записанных в дневнике, который она никогда-никогда никому не показывала.
- Видите? – нетерпеливо спросил главный кассир.
- Хммм? – невнятно откликнулся Мокрист, наблюдавший, как женщина спешит прочь от них.
- Вот здесь, видите? – повторил Гнут, усаживаясь за стол. В голосе его звучало нечто, отдаленно напоминавшее энтузиазм. – Благодаря этим педалям, я могу поворачивать стол в любом направлении! Это панорама моего маленького Мира. Ничто не укроется от моего взгляда!
Он принялся яростно давить на педали, и весь помост начал с грохотом поворачиваться.
- Здесь две скорости, если вы обратили внимание, а все благодаря гениальной конструкции…
- Теперь я вижу, что от вас и правда ничто не укроется, – сказал Мокрист, когда мисс Драпс уселась на свое место. – Но не хотелось бы мешать вашей работе.
Гнут бросил взгляд на лоток для входящих бумаг и пожал плечами.
- Эта груда? Они не займут много времени, – сказал он, дернув ручной тормоз и поднимаясь на ноги. – Кроме того, мне хотелось вначале продемонстрировать вам, чем мы на самом деле тут занимаемся, потому что теперь я обязан познакомить вас с Хьюбертом.
Он кашлянул.
- Похоже, Хьюберт это совсем не то, чем вы занимаетесь? – предположил Мокрист.
И они снова отправились в главный зал банка.
- Уверен, он действует из лучших побуждений, – сказал Гнут.
Эти слова повисли в воздухе, как петля виселицы.
В главном зале господствовала торжественная тишина. Несколько человек работали за стойкой, престарелая леди наблюдала за своей собачкой, которая пила воду из бронзовой миски у дверей. Немногочисленные необходимые слова произносились приличествующим обстановке негромким голосом. Мокрист очень любил деньги, просто обожал, однако не считал их чем-то мистическим, о чём нужно говорить только шёпотом, как будто опасаясь разбудить. Но здесь правили бал Большие Деньги, и они явно предпочитали танцевать под тихую музыку.
Главный кассир открыл маленькую, совсем не величественную, наполовину скрытую за декоративными растениями дверь под лестницей.
- Пожалуйста, поосторожнее, здесь всегда мокрый пол, – предупредил он, и провёл гостя вниз по широким ступеням, в один из самых замечательных подвалов, какие Мокристу доводилось видеть. Изящные каменные арки поддерживали украшенный прекрасной мозаикой потолок, который тянулся вдаль, исчезая в сумраке. Повсюду горели свечи, а в центре пламенело сияние, заполнявшее помещение бело-голубыми отсветами.
- Некогда это был подвал храма, – пояснил Гнут, указывая дорогу.
- Вы хотите сказать, всё здание банка и в самом деле храм, а не просто нечто похожее?
- Да, оно было построено как храм. Правда, по назначению никогда не использовалось.
- В самом деле? И для какого бога?
- Ни для какого, как выяснилось. Один из королей Анк-Морпорка повелел построить это здание почти 900 лет назад, – пояснил Гнут. – Полагаю, это было нечто вроде инвестиционного проекта. Никакое конкретное божество не имелось ввиду.
- Он надеялся, желающий вселиться сам объявится?
- Именно, сэр.
- Типа, залетит внутрь, как синичка? – спросил Мокрист, оглядываясь. – Это что, эдакая божественная ловушка для птиц?
Гнут вздохнул.
- Вы слишком образно выражаетесь, мистер Губвиг, но, полагаю, доля правды в ваших словах есть. Замысел, однако, не сработал. Потом здание использовали как склад припасов на случай осады, потом как рынок, и так далее. В конце концов, Юморелло Ла Виче получил его от города в уплату просроченного кредита. Все это есть в официальной истории. Разве сводничество здесь не прекрасно?
После довольно продолжительной паузы Мокрист осторожно переспросил:
- Вы так думаете?
- А разве нет? Мне говорили, оно здесь лучше, чем где-либо в городе.
- В самом деле? – сказал Мокрист, нервно оглядываясь. – Люди сюда что, в какое-то особое время приходят?
- Обычно, когда банк открыт. Впрочем, организованные группы мы пускаем в любое удобное время, по предварительной договоренности.
- Знаете, - сказал Мокрист, – похоже, предмет нашей беседы как-то ускользает от меня...
Гнут неопределенно махнул рукой в направлении потолка.
- Я говорю о сводах, сэр. Ну, знаете, слово свод? Оно означает "арка".
- А! Да! Ну конечно же! – с облегчением воскликнул Мокрист. – Не удивлюсь, если этот факт мало кому известен.
А потом Мокрист разглядел сияющий среди колонн и арок "Булькер".
Глава 3
"Булькер" – Правильный Хьюберт – Огромный матрас – Некоторые замечания о туризме – Глэдис готовит сэндвич – "Слепые" адреса – Завещание миссис Мот - Зловещее предупреждение – Планирование полетов – Еще более зловещее предупреждение, гораздо более зловещее, чем первое – Мистер Губвиг ошибается каретой
Мокристу доводилось видеть, как работают стеклодувы, и он высоко ценил их искусство. Так высоко, как может только тот, кто и сам живет надувательством. Похоже, над представшей его взору конструкцией поработал настоящий гений. А также, предположительно, темный двойник гения, продавший свою душу какому-нибудь божеству расплавленного стекла, в обмен на искусство выдувать замысловатые спирали, бутылки сложной формы со многими горлышками, а также вовсе невероятные стеклянные конструкции, которые, казалось, одновременно находились и очень близко к наблюдателю, и очень далеко от него. В стеклянных трубках журчала, капала и, да, булькала вода. В воздухе пахло солью.
Гнут подтолкнул Мокриста в бок, указал ему на неуместную здесь деревянную вешалку и без слов вручил снятый с нее клеёнчатый плащ и широкополую непромокаемую шляпу. Сам он уже нарядился в аналогичные одежды, а кроме того, с волшебной легкостью извлек откуда-то большой зонтик.
- Это все из-за Платежного Баланса, – пояснил главный кассир, пока Мокрист натягивал на себя плащ. – Никак он его не наладит.
Где-то раздался грохот, их окатило водопадом мелких брызг.
– Видите? – добавил Гнут.
- А что это такое? – спросил Мокрист.
Гнут закатил глаза.
- Черт знает, Бог подозревает, – он повысил голос. – Хьюберт? У нас посетитель!
Отдаленное шлепанье ног по воде стало громче, из-за странной конструкции появилась смутная фигура.
"Хьюберт" одно из таких имен, которые вызывают совершенно определенные ассоциации, верные или нет, это уже другой вопрос. Может, где-то есть высокие худые Хьюберты, Мокрист первый был готов с этим согласиться, но данный конкретный Хьюберт имел такую форму, какую и положено иметь настоящему Хьюберту: он был невысоким и полным. Правда, с рыжей шевелюрой, что, как полагал Мокрист, несколько необычно для Хьюберта стандартной модели. Густые волосы хозяина подвала торчали прямо вверх, словно щетина щетки; на высоте пяти дюймов от головы они были ровно обрезаны, как будто при помощи садовых ножниц и уровня. Получилось нечто вроде столика, на который можно спокойно поставить чашку и блюдце.
- Посетитель? – нервозно переспросил Хьюберт. – Прекрасно! К нам сюда не часто забредают посетители!
Он был одет в длинный белый халат, из нагрудного кармана которого торчали многочисленные карандаши.
- Правда? – спросил Мокрист.
- Хьюберт, это мистер Губвиг, – представил их Гнут. – Он здесь чтобы… ознакомиться с нашей работой.
- Просто Мокрист, – казал Мокрист, протягивая руку и сопровождая жест своей самой дружелюбной улыбкой.
- О, извините. Нам следовало бы повесить плащи поближе к дверям, – сказал Хьюберт. Он внимательно изучил руку Мокриста, словно какой-то необычный механизм, а потом осторожно пожал ее. – У нас тут все не в лучшем виде сейчас, – добавил он.