шел, оставив служащего значительно более богатым, чем прежде, и в придачу снабдив его рекомендацией постирать и отправить во дворец новую шапочку взамен старой.
Космо был вне себя от радости и потребовал подробнейшего отчета.
Следующим вечером выяснилось, что накануне небогатый юнец развлекался в баре и, примерно в полночь, угодил в пьяную потасовку, лишившись как остатков денег, так и жизни. Комната Бывшего была рядом с комнатой Клюквы, и так случилось, что секретарь слышал, как убийца выходил поздно вечером.
И вот теперь это кольцо с печаткой. Бывший уверил Космо, что сможет изготовить копию и потом, используя свои – весьма недешевые - связи во дворце, подменить оригинал. Ему тут же выдали пять тысяч долларов!
Пять тысяч долларов!
Босс был счастлив. Счастлив и безумен. Он получил фальшивку, но был готов поклясться, что в ней заключен истинный дух Ветинари. Может, так оно и было, потому что и на этот раз без убийства не обошлось. Каждый, втянутый в орбиту безумного увлечения Космо, рано или поздно погибал. К сожалению, Бывший понял это слишком поздно.
Он добрался до своей комнаты, вбежал внутрь и захлопнул дверь. Потом прислонился к ней спиной. Надо бежать, немедленно! Его сбережений хватит, чтобы убраться подальше. Впрочем, паника поутихла, когда он собрался с мыслями. Они говорили: "Остынь, расслабься. Стража пока не стучится в твои двери, так? Клюква только исполняет приказы, а босс очень тебе благодарен".
Значит… почему бы не рискнуть в последний раз? Заработать настоящие деньги! Что нужно "раздобыть", чтобы получить еще пять тысяч?
Нужен предмет простой, но впечатляющий, вот в чем штука… И когда босс поймет, наконец, в чем дело, Бывший будет уже на другом конце континента, с новым именем и такой загорелый, что не узнать.
Да… точно…
Солнце припекало, гномы парились. Это были горные гномы, и под открытым небом они ощущали себя не в своей тарелке.
Зачем торчать здесь, в конце-то концов? Король хотел, чтобы они проследили, не выкопают ли големы безумной дымящей женщины что-нибудь ценное из дыры в его земле. Но гномам не разрешалось вступать на участок, потому что это было бы нарушением контракта. Поэтому они просто сидели в тени и потели, а эта сумасшедшая, без конца курившая сигареты, примерно один раз в день вываливала свои находки на стоящий перед ними грубо сколоченный стол. Все эти предметы имели нечто общее: они были совершенно неинтересными.
Нечего тут выкапывать, это было известно всем. Ил и песок, больше ничего, до самого донышка. Растения, которые умудрялись тут выжить, хранили воду зимних дождей в своих раздутых пустотелых корнях, либо выживали, аккумулируя влагу утренних туманов с моря. В этом месте не было совершенно ничего интересного, и предметы, извлеченные из длинного наклонного туннеля только подтверждали это, громоздясь скучной кучей на столе.
Старые овечьи кости, изредка перемежаемые не менее старыми костями давно утопших моряков. Разнообразие внесли только монеты, одна золотая и одна серебряная, которые были, в соответствии с Законом, немедленно конфискованы. А кроме этого – всякая ерунда. Разбитые горшки и перепутанные куски разбитой статуи, часть железного котла и якорь с несколькими звеньями цепи.
Было совершенно очевидно, полагали сидевшие в тени гномы, что ничего более интересного ожидать не приходится, разве что сам корабль откопают. С другой стороны, нельзя забывать: когда дело касается золота или коммерции, не верь никому, кто выше твоего шлема.
А еще тут повсюду бродили големы. Гномы ненавидели големов, потому что те двигались тихо, невзирая на свой большой вес, и были к тому же слишком похожи на троллей. Големы постоянно приходили и уходили, бог знает откуда притаскивали куски дерева, и маршировали с ними в темноту тоннеля…
И вот однажды все големы вышли наружу, последовала продолжительная дискуссия, а потом дымящая женщина строевым шагом направилась к гномам. Они смотрели на нее настороженно, как вояки смотрят на самоуверенного гражданского, которого им запрещено убивать.
На ломаном гномьем она объявила, что туннель обрушился, и поэтому она покидает раскопки. Все что удалось откопать, сказала она, передается в дар Королю. И потом ушла, забрав с собой этих чертовых големов[3].
Все это случилось на прошлой неделе. С тех пор туннель окончательно обвалился, и поднявшийся в воздух песок засЫпал все вокруг.
Деньги сами о себе заботились. Они странствовали сквозь столетия, спрятанные юристами, похороненные в бумагах. Их берегли, переводили, конвертировали, отмывали, сушили, гладили, полировали и берегли от бед и налогов, но пуще всего, берегли от самих Мотов. Предки хорошо знали своих потомков – они их вырастили, в конце-то концов – и поэтому окружили деньги охраной: доверенными лицами, менеджерами и контрагентами. Старые капиталы извергали в мир только малую часть себя, достаточную, чтобы позволить потомкам Мотов поддерживать образ жизни, для которого их фамилия стала нарицательной. Ну и плюс еще немного, с целью поддержания семейной традиции без конца воевать друг с другом за – о, да! – деньги.
И вот теперь они собирались. Каждая ветвь многочисленного семейства, а частенько и каждое отдельное физическое лицо, были окружены собственными телохранителями и юристами. Они внимательно следили за собой: не дай бог снизойти до разговора или одарить улыбкой кого-то из родственников, с кем ты в данный момент судишься. Люди говорили, что семейка Мотов – как мешок со змеями. Космо наблюдал за ними на похоронах, а они проводили время, пристально следя друг за другом: вдруг кто-то рискнет атаковать? Ну точно как змеи. Но все равно, похороны – достойный повод собраться вместе, если бы не идиот-племянничек, которому сдохшая сука-тетка дозволяла обитать в подвале банка. Он пришел в мятом белом халате и желтой непромокаемой шляпе, да к тому же горько рыдал в течение всей церемонии. Испортил развлечение, дурак.
Но теперь похороны закончились, и Моты занялись тем, чем они всегда занимались после похорон – принялись говорить о Деньгах.
Усадить всех Мотов за одним столом было невозможно. Космо приказал расставить множество небольших столиков, расположенных в соответствии его пониманием ситуации. Он постарался в полном объеме учесть текущие временные альянсы и мелкие братоубийственные войны, но все равно, прежде чем родственнички расселись, случилось множество обменов местами, мелких ссор и угроз вчинить иск. Позади них выстроились легионы юристов, напряженных и готовых к действию. Все вместе они зарабатывали один доллар каждые четыре секунды.
"А вот у Ветинари, кажется, всего одна родственница – престарелая тетка" – рассеянно размышлял Космо. Что за везунчик! Когда Космо станет Ветинари, предстоит жестокий отбор.
- Дамы и господа, – начал он, когда стихли шипение и приветствия. – Я так рад видеть вас всех сегодня…
- Врун!
- Особенно тебя, Пуччи, – сказал Космо, улыбнувшись своей сестре.
СестрЫ, вроде Пуччи, у Ветинари тоже не было. Ни у кого не было. Она уникальна, просто человекообразный демон какой-то.
- У тебя опять с бровями что-то не так, ты знаешь? – сказала Пуччи.
Она одна заняла целый стол. Голос у нее был, как звук бензопилы, наскочившей на гвоздь, с нотками корабельной сирены, вдобавок. В газетах ее обычно величали "светской львицей", что лишний раз подчеркивало, насколько богаты Моты. Ее телес волне хватило бы на двух светских львиц, правда, не шибко красивых. Поговаривали, что отвергнутые ею мужчины в отчаянии бросались с моста в реку. Правда, единственной персоной, которая об этом поговаривала, была сама Пуччи.
- Уверен, все вы знаете… - снова начал Космо.
- Что из-за полной некомпетентности твоих ближайших родственничков мы потеряли наш семейный банк!
Это реплика раздалась из дальнего угла комнаты, но вызвала шум всеобщего одобрения.
- Все мы здесь родственники, Джозефина, – резко парировал Космо. – Некоторые из нас даже урожденные Моты.
Этот укол не подействовал. А ведь должен была. У Ветинари точно получилось бы, Космо не сомневался в этом. Но в устах Космо он всех только разозлил. Недовольное ворчание толпы стало громче.
- Некоторые из нас справились бы получше! – крикнула Джозефина. На ней было изумрудное колье, бросавшее на лицо зеленоватые отсветы. Космо был впечатлен.
Моты обычно женились на своих же дальних родственницах, но в каждом поколении находились такие, кто брал супруга со стороны, чтобы избежать печальных последствий кровосмешения, вроде лишних пальцев на руках. Женщины находили себе тихих мужей, покорно исполнявших, что им было велено. А вот мужчины умудрялись выбирать женщин, которые удивительным образом воспринимали раздражительность и нервозность, свойственную истинным Мотам.
Под одобрительное бормотание аудитории, Джозефина села на место с выражением ядовитого удовлетворения на лице. И тут же вскочила снова, чтобы крикнуть на "бис":
- И что вы намерены предпринять для исправления своей непростительной ошибки? Из-за вас в нашем банке банкует какой-то жулик! Опять!
Пуччи резко обернулась.
- Как ты смеешь говорить такое о нашем Папочке!
- И как ты смеешь говорить такое о мистере Хлопотуне! – добавил Космо.
У Ветинари и это сработало бы. Реплика представила бы Джозефину в глупом свете и повысила рейтинг Космо среди родственников. У Ветинари это сработало бы, потому что он умел изгибать брови, чтобы как нужно подчеркнуть свои слова.
- Что? Что? О чем ты здесь болтаешь? – завопила Джозефина. – Не надо глупостей, мальчик! Я говорю о другой твари, о Губвиге! Он всего лишь почтальон, боги всемогущие! Почему ты не подкупил его?
- Я пытался, – сказал Космо, а про себя добавил: "Я тебе припомню этого "мальчика", ты, престарелая морщинистая кошёлка! Я стану мастером шевеления бровями, и посмотрим, что ты скажешь тогда!"