- Доброе утро, Хозяин, – ледяным тоном поздоровался он. – На улице перед банком полно народу. И позвольте, пользуясь случаем, поздравить вас с развенчанием одной теории, весьма популярной в данный момент среди ученых Невидимого Университета.
- Хм? – среагировал Мокрист.
- Некоторые полагают, что существует бесконечное множество вселенных, в которых, следовательно, происходит абсолютно всё, что только может произойти. Это, разумеется, полная чушь, в которую может поверить только тот, кто не отличает вымысла от реальности. Теперь я могу доказать свою точку зрения, потому что в такой бесконечности миров должен быть и тот, в котором я приветствовал бы ваши последние действия. Но позвольте заверить вас, сэр, что бесконечность недостаточно велика для этого! – он выпрямился. – Люди колотят в двери банка! Они желают закрыть свои счета! Я ведь говорил вам, что основы банковского дела – конфиденциальность и доверие!
- О, господи, – вздохнул Мокрист.
- Они требуют золота!
- Но ведь, кажется, именно это мы им обеща…
- Это было метафорическое обещание! Я ведь объяснял вам, оно основано на предположении, что никто никогда не потребует его исполнения!
- Сколько человек хотят забрать свои деньги?
- Около двадцати!
- Многовато шума они производят.
Мистер Гнут помялся.
- Ну, там и другие есть, – наконец, признался он. – Некоторые введенные вами в заблуждение личности хотят, наоборот, открыть новые счета, но…
- А этих сколько?
- Двести или триста, но…
- Открыть счета, вы сказали? – переспросил Мокрист.
Мистер Гнут пожал плечами.
- Мизерные суммы, доллар или два, – сказал он пренебрежительно. – Похоже, они считают что у вас "припрятан туз в рукаве".
Выделенные голосом кавычки возмущенно дрожали, словно девушка из благородной семьи, держащая в руках дохлую мышь.
Мокрист воспрял духом, но одновременно словно бы ощутил холодный ветерок на лице.
- Ну что же, не станем их разочаровывать, – объявил Мокрист, и водрузил на голову свой все ещё немного липкий позолоченный цилиндр.
Гнут воззрился на шляпу.
- Другие банкиры в ярости, – сказал он, торопливо шагая вслед за Хозяином Монетного двора, устремившимся к лестнице.
- Это хорошо или плохо? – через плечо спросил Мокрист. – Есть ведь какое-то правило насчет выдачи кредитов, я однажды его слышал мельком, вы мне не напомните? Там что-то про проценты.
- "Бери под полтора, выдавай под два, и шагай домой в три"?
- Точно! Я много об этом думал. Мы ведь можем подсократить эти цифры, верно?
- Здесь Анк-Морпорк! Банк должен быть, словно крепость! А это обходится недёшево!
- Но всё-таки, кое-что можно слегка подправить. Мы не платим проценты по вкладам которые меньше сотни долларов, так?
- Верно.
- Ну а теперь мы будем принимать вклады начиная с пяти долларов, и начнем платить по ним проценты. Это должно разгладить бугры на множестве матрасов, как вам кажется?
- Хозяин, я протестую! Банковское дело – не игрушки!
- Дорогой мистер Гнут, это именно игра, причем очень старая. Она называется "дери три шкуры с живого и с мёртвого".
Шум усилился. Они достигли лестничной площадки, с которой можно было обозреть весь главный зал, как проповедник взирает сверху на толпу грешников. На Мокриста уставилось множество лиц, шум ненадолго стих. Потом кто-то крикнул: "Вы собираетесь сделать нас богатыми, мистер Губвиг?"
"О, чёрт, – подумал Мокрист. – Откуда они все взялись?"
- Ну, я изо всех сил попытаюсь наложить лапу на ваши денежки! – пообещал он.
Раздались одобрительные выкрики. Скажи человеку прямо, что собираешься ограбить его, и в результате ты заработаешь репутацию честного малого.
Многочисленные уши напряженно внимали его словам, и здравый смысл отступил на второй план. Язык Мокриста будто сам по себе продолжал:
- И более того! Полагаю – точнее, председатель полагает - что один процент годовых будет в самый раз для каждого счёта, чей баланс в течение года не опустится ниже пяти долларов.
Главный кассир издал придушенный хрип, однако на толпу это заявление не произвело большого впечатления. Люди были пока еще настроены в пользу Носка Под Матрасом. Фактически, новость вообще не вызвала одобрения. Наконец, кто-то поднял руку и задал вопрос:
- Не многовато ли за то, что вы спрячете наши денежки в своем хранилище?
- Нет, вы не поняли! Это я заплачУ вам один процент за то, что спрячу денежки в своем хранилище.
- Честно?
- Конечно. Доверьтесь мне.
Лицо спросившего исказилось в знакомой гримасе тугодума, который пытается соображать побыстрее.
- И в чём подвох? – спросил он, наконец.
"Да во всём, – подумал Мокрист. – Для начала, я не сбираюсь прятать деньги в хранилище. Я отдам их кому-нибудь в рост. Но вам об этом пока знать не нужно".
- Никакого подвоха, – сказал он вслух. – Вы помещаете на счет сто долларов, и через год получаете сто один доллар.
- Все это очень мило, но где такой, как я, найдет сотню долларов?
- Здесь! Если вы вложите всего один доллар и подождете… сколько времени, мистер Гнут?
Главный кассир фыркнул.
- Четыреста шестьдесят один год!
- Да, придется подождать немного, но ваши пра-пра-пра… и так далее …внуки будут вами гордиться! – сказал Мокрист под смех толпы. – Но вот вам еще кое-что: если вы прямо сегодня откроете счёт на, скажем, пять долларов, мы уже к понедельнику дадим вам один доллар бесплатно. Бесплатный доллар, леди и джентльмены, лучшую сделку вам не предложат…
- Прошу уточнить: настоящий доллар, или одну из ваших жалких подделок?
У дверей началась суета, и в банк ворвалась Пуччи Мот. Или, точнее, попыталась ворваться. Чтобы ворваться как следует, нужно все тщательно спланировать, и потом еще прорепетировать несколько раз. Нельзя просто предпринять попытку и надеяться на удачу. В итоге таких необдуманных действий не получишь ничего, кроме тычков под рёбра. Два телохранителя, пытавшихся расчистить ей путь, просто застряли в толпе, а вместе с ними и молодой человек, тащивший на поводках её породистых белых гончих. Пуччи пришлось проталкиваться вперед самостоятельно.
"А могло бы выйти впечатляюще", – подумал Мокрист. Наличествовали все необходимые элементы: угрожающие амбалы в черном и стройные белые собаки. Увы, сама Пуччи не особенно впечатляла – маленькие, словно бусинки, глаза и большая верхняя губа в сочетании с длинной шеей придавали ей вид утки, жестоко оскорбленной только что проплывшей у нее между лап форелью.
Кто-то должен был ей объяснить, что черный цвет к лицу далеко не всем, да и мехА порой выглядят гораздо лучше на своих натуральных носителях. А ещё намекнуть, что если обуваешь сапоги на высоких каблуках, то мода этой недели не рекомендует одновременно напяливать темные очки, потому что когда входишь с яркого света в полутемное помещение, скажем, в банк, рискуешь потерять ориентацию и пронзить каблуком ногу собственного телохранителя. Короче говоря, ей не объяснили, что истинный стиль – всегда плод твоей собственной хитрости и коварства. Такое не купишь за деньги.
- Мисс Пуччи Мот, дамы и господа! – объявил Мокрист и начал аплодировать, пока Пуччи в ярости срывала с лица черные очки и с убийственной ненавистью во взоре продиралась к стойке банка. – Одна из директрис банка, решившая присоединиться к нам в процессе всеобщего обогащения!
В толпе раздались ответные аплодисменты. Мало кто из посетителей знал Пуччи, но бесплатному аттракциону радовались все.
- Я вам скажу! Слушайте! А ну, всем слушать меня! – скомандовала Пуччи. - Добрые граждане Анк-Морпорка! Вы что воображаете, будто эти бумажки ст0ят по доллару каждая? – Пуччи пренебрежительно помахала банкнотой.
- Н'знаю. А что это? – спросил кто-то, чем вызвал в толпе явное оживление.
- Экспериментальные бумажные деньги, – крикнул Мокрист, перекрывая шум. – Просто чтобы проверить новую идею.
- И сколько их у вас? – уточнил любопытный горожанин.
- Примерно дюжина, – ответил Мокрист.
Горожанин повернулся к Пуччи.
- Я дам вам за бумажку пять долларов, идёт?
- Пять? На ней написано – "один доллар", – сказала потрясённая Пуччи.
- Ага, все верно. Пять долларов, мисс.
- Но почему? Ты сбрендил?
- Спасибо, юная леди, но я полностью в своем уме, как и любой другой здесь!
- Даю семь долларов! – выкрикнул стоявший рядом "любой другой".
- Это безумие какое-то! – простонала Пуччи.
- Безумие? – удивился второй покупатель. Он указал на Мокриста: – Да если б я догадался в прошлом году купить у этого парня пригоршню черных однопенсовых марок, сейчас я был бы богачом!
- Все помнят Синюю Треугольную? – подлил масла в огонь первый смекалистый бизнесмен. – Пятьдесят пенсов. Я наклеил одну такую на письмо к моей тётушке, и ещё прежде, чем письмо дошло до адресата, марка уже ст0ила пятьдесят долларов! А старая кошёлка теперь не хочет одевать ее обратно!
- Еще бы, теперь цена зашкаливает за сто шестьдесят! – крикнул кто-то у него за спиной. – Аукцион в "Булавочной и Марочной Бирже Дэйва" на прошлой неделе! Десять долларов за бумажку, мисс!
- Даю пятнадцать!
Мокристу с его площадки открывался отличный вид на происходящее. У дальней стены главного зала уже сформировался небольшой консорциум. Его участники исходили из предположения, что лучше иметь в выгодном дельце малую долю, чем вообще никакой.
Коллекционирование марок! Началось в первый же день, а потом все раздувалось и раздувалось, словно какой-то… странный феномен. Этот бизнес жил по своим собственным безумным законам. В какой ещё сфере человеческой деятельности дефекты лишь добавляют стоимости товару? Разве вы купите костюм только потому, что у него один рукав короче другого? Или потому, что не утерян прилагавшийся к нему запасной кусочек ткани? Конечно, когда Мокрист понял, в чём секрет, он стал порой добавлять ошибки нарочно, просто для развлечения публики. Однако он никогда не планировал, что голова Ветинари отпечатается вниз макушкой на одной из марок в каждом листе Синих Треугольных. Заметив дефект, оператор печатного пресса чуть не уничтожил тираж, но Мокрист вовремя остановил парня, метко швырнув подвернувшийся под руку инструмент.