Согласно данным "Таймс", последнее обиталище Совика Дженкинса находилось в Коротком переулке. Номер дома отсутствовал, потому что в Коротком переулке поместился только один дом. Его дверь была закрыта, хотя и висела на одной петле. Для тех, кому этого намека было недостаточно, кусок черно-желтой веревки недвусмысленно указывал, что это место недавно было посещено Стражей.
Когда Мокрист притронулся к двери, она сорвалась с петли и плюхнулась в бурный поток воды, стекавший по переулку.
Долго искать не пришлось, потому что Совик и не пытался спрятаться. Он с задумчивым видом стоял прямо посреди комнаты, в окружении свечей и зеркал, и преспокойно рисовал.
Увидев Мокриста, он уронил кисть, схватил лежащий рядом тюбик краски и поднес его ко рту, с явным намерением проглотить.
- Не вынуждайте меня, не вынуждайте! – пролепетал он, дрожа всем телом.
- Это что, зубная паста? – спросил Мокрист. Он принюхался к затхлому воздуху мастерской. – Знаешь, она тебе не повредит.
- Это Уба Желтая, самая ядовитая краска в мире! Отойдите, или я умру страшной смертью! – крикнул фальшивомарочник. – Гм, ну, честно говоря, самая ядовитая – это Агатейская Белая, но она у меня, к сожалению, уже закончилась,– тут Совик понял, что несколько сбился с нужного тона и снова повысил голос. – Но все равно, эта тоже жутко ядовитая!
Талантливый любитель может быстро нахвататься сведений в любой области, а Мокрист всегда интересовался ядами.
- Содержит мышьяк, да? – предположил он.
Про Агатейскую Белую знали все. Про Убу Желтую Мокрист никогда не слышал, но мышьяк проявляет себя во множестве заманчивых оттенков. На всякий случай лучше просто не лизать кисть.
- Это будет страшная смерть, – предрек Мокрист. – Ты будешь буквально таять, несколько дней подряд.
- Я не вернусь туда, не вернусь! – прохрипел Совик.
- Раньше мышьяк использовали в составе пудры, чтобы сделать кожу светлее, – продолжал Мокрист, потихоньку подбираясь поближе.
- Назад! А то я проглочу её! Клянусь, проглочу!
- Вот откуда появилось выражение "яркая смерть", – Мокрист закончил фразу и бросился вперед.
Он сцапал Совика, который успел сунуть тюбик с краской в рот. Мокрист выдернул тюбик, оттолкнул слабые липкие руки художника, и принялся рассматривать свою добычу.
- Так я и думал, - сказал он, запихивая тюбик себе в карман. – Ты забыл снять колпачок. Типичная ошибка любителя!
Совик задумался, а потом спросил:
- Вы хотите сказать, что есть люди, которые занимаются самоубийствами профессионально?
- Слушай, мистер Дженкинс, я здесь, чтобы… - начал Мокрист.
- Я не вернусь в тюрьму! Не вернусь! – снова запричитал маленький человечек, пятясь назад.
- Меня это устраивает. Я хочу предложить тебе…
- Они за мной следят, все время следят! – сообщил Совик.
А, вот оно что. Это лучше, чем самоубийство краской, но ненамного.
- Гм… где следят? В тюрьме? – задал Мокрист наводящий вопрос.
- Они следят повсюду! Сейчас один из Них прямо за вашей спиной!
Мокрист с трудом сдержал желание обернуться. Перед тобой откроется верный путь к безумию, если посмотришь назад. Хватит и того, что немалое количество безумия стоит прямо перед ним.
- Очень печально, Совик. Вот почему…
Он запнулся, а потом подумал: "Ну а что такого? Для меня же сработало".
- Вот почему, - сказал он – я намерен поведать тебе об ангелах.
Говорят, с тех пор, как в Городе появились Игори, грозы стали случаться чаще. Сейчас гром уже не гремел, но дождь явно зарядил на всю ночь.
Часть этого дождя радостно капала в ботинки Мокриста, пока он стоял перед неприметной дверцей в банк и пытался припомнить медицинско-брадобрейский стук.
Ах, да! Старая мелодия: тук-тук, тук-тук, тук-тук-ТУКТУК!
Или, иными словами говоря: "Стрижем, бреем, ноги режем!"
Дверь мгновенно открылась.
- Должен ижвиниться, шэр, жа то, што дверь не шкрипит, как положено. Эти петли прошто…
- Лучше помоги-ка мне, ладно? – пропыхтел Мокрист, согнувшийся под весом двух тяжелых ящиков. – Это мистер Дженкинс. Можешь тут внизу устроить для него постель? И привести в порядок его внешний вид?
- О, даже шильнее, чем вы можете воображить, шэр!
- Я всего лишь имел в виду, что его надо побрить и постричь. Ты ведь можешь?
Игорь взглянул на Мокриста с глубоким разочарованием.
- Ну, штрого гворя, хирург может производить ражличные операции на голове и горле…
- Нет, нет! К его горлу даже не прикасайся, пожалуйста!
- Это жначит, "да", шэр. Я могу его поштричь, шэр – вздохнул Игорь.
- Гланды мне уже удалили, еще в детстве, – заметил Совик.
- Еще чего-нибудь желаете, шэр? – с надеждой в голосе спросил Игорь.
- Какое чудесное освещение! – воскликнул Совик, проигнорировав заманчивое предложение. – Тут светло, как днем!
- Ну и прекрасненько, - сказал Мокрист. – А теперь ляг, поспи. И не забывай, о чем я говорил тебе. Утром ты приступишь к созданию новой долларовой банкноты, не забыл?
Совик кивнул, хотя его мысли явно уже бродили где-то далеко.
- Ты ведь поможешь мне, правда? – настаивал Мокрист. – Нужна банкнота столь сложная, чтобы никто не смог повторить ее. Я ведь показывал тебе опытный образец? Уверен, ты сможешь сделать гораздо лучше.
Мокрист нервно посмотрел на маленького человечка. Тот не был безумцем, это точно, но его связь с этим миром явно была крайне хрупкой.
Совик помедлил, увлеченный распаковкой одного из своих ящиков.
- Гм… я не умею придумывать – сказал он, наконец.
- То есть? – изумился Мокрист.
- Я не умею рисовать то, чего нет, – пояснил Совик, разглядывая кисть так, словно опасался, что она сейчас засвистит.
- Но ведь ты мастер подделок! Твои марки выглядят более настоящими, чем наши!
- Гм, да. Но у меня нет…. Я просто не знаю, с чего начать… То есть, мне нужен какой-то образец… Вот если бы он был, тогда другое дело…
"Сейчас наверное уже четыре утра, – подумал Мокрист. - Четыре утра! Я ненавижу, когда "четыре утра" случается дважды за один день…"
Он выхватил из ящика Совика лист бумаги и карандаш.
- Смотри, сказал он – начать нужно…
С чего?
- Богатство, – сказал он сам себе вслух, – богатство и солидность, как фронтон банка. Побольше всяких завитков, их сложно скопировать. И… панорама какая-нибудь… вид на город… Да! Анк-Морпорк, ведь все это ради города! И голова Ветинари, потому что все именно этого ожидают от денег. И огромная Единица, чтобы никто не ошибся номиналом. Ну и герб какой-нибудь, обязательно. А вот здесь, – карандаш поспешно заскреб по бумаге, – вот здесь пустое место для подписи председателя. Извините, для отпечатка лапы, я имел в виду. На обороте… нужная самая тонкая работа, Совик. Какой-нибудь бог добавит солидности. Такой, из весельчаков. Как там зовут одного, с трезубой вилкой в руках? Ну в общем, нечто наподобие. Самые тонкие линии, Совик, вот что нам нужно. И лодку. Люблю лодки. Еще разок напомним, что это один доллар. Гм… и что-нибудь мистическое, в добавок. Люди поверят во что угодно, если оно звучит как нечто древнее и таинственное. "Да не воссияет вдовский пенни ярче незавоёванного солнца", вот так.
- Что это значит?
- Понятия не имею, – сказал Мокрист. – Я только что выдумал.
Он добавил еще несколько линий к эскизу и вручил лист Совику.
- Ну вот, нечто вроде этого. Взгляни. Как, есть тут, с чего начать?
- Я попробую, – пообещал Совик.
- Хорошо. Увидимся завтр… позже. Игорь за тобой присмотрит.
Совик уже снова уставился куда-то в пространство. Мокрист отвел Игоря в сторонку.
- Побрить и постричь, не более! Окей?
- Как прикажете, шэр. Прав ли я в швоем предположении, што этот джентльмен не желает вжаимодештвия шо Штражей?
- Верно.
- Нет проблем, шэр. Может, ижменим имя?
- Неплохо. Какие предложения?
- Мне нравитшя фамилия Шкоба, шэр. Что до имени, на ум приходит "Чрежмер".
- Правда? Интересно, откуда приходит такое? Нет, не отвечай. Чрезмер Скоба… - Мокрист призадумался, но посреди ночи сил на споры не было. Тем более, что уже почти утро. – Ладно, пусть будет Чрезмер Скоба. Позаботься, чтобы он напрочь позабыл о Совике Дженкинсе – добавил Мокрист.
Как он понял уже гораздо позднее, последнее замечание было явно недальновидным.
Мокрист проскользнул обратно в свою спальню, даже не особенно прячась. Никто из стражников не проявлял под утро излишней бдительности. Здание ведь заперто, верно? Кого тут ловить?
Внизу, в высоком сводчатом подвале, художник, ранее известный как Совик Дженкинс, уставился на эскиз Мокриста и ощутил некий зуд в мозгу. Он не был сумасшедшим, в общепринятом смысле слова. Просто он находил окружающий мир слишком сложным, суетливым и неразумным, а потому как бы замкнулся в пузыре пространства, включающем лишь его самого и палитру с красками. Тут было уютно и тихо. Все звуки как бы отдалялись, и Они больше не могли шпионить за ним.
- Мистер Игорь? – позвал он.
Игорь поднял взгляд от сундука, в котором копался. Он держал в руках нечто вроде металлического дуршлага.
- Чем могу шлужить, шэр?
- Вы не могли бы раздобыть для меня несколько старых книг с картинками богов, лодок, и возможно, видов города?
- Ражумеется, шэр. На Лоббиштшкой ешть торговец книжным антиквариатом, – Игорь отложил дуршлаг и достал из-под верстака потрепанную кожаную сумку. После некоторых размышлений, он положил в нее молоток.
Даже в мире новосозданного мистера Скобы, сейчас было слишком поздно. Или наоборот, слишком рано.
- Гм, я уверен, что дело подождет до рассвета, – сказал он.
- О, я вшегда хожу по магажинам ночью, шэр, – успокоил его Игорь. – Это проще, нет нужды… торговатьшя.
Мокрист проснулся слишком рано. А все потому, что мистер Хлопотун прыгал у него на груди и очень громко пищал резиновой косточкой. В результате, Мокрист оказался весь заляпан слюнями.