А потом дверцы Комода распахнулись. Внутри с трудом помещалась ступня голема, или, по крайней мере, большая ее часть.
Когда-то големы были прекрасны. Когда-то их делали знаменитые скульпторы, и големы конкурировали по красоте с лучшими статуями. Но с тех пор прошло много времени, и многочисленные неумехи, неспособные слепить из глины даже "колбаску", обнаружили, что если кое-как придать материалу форму огромного неуклюжего пряничного человечка, это, в конечном итоге, срабатывает ничуть не хуже.
Эта ступня была из прежних времен. Она была сделана из белого, похожего на глину фарфора, с немного выпуклым узором из желтых, черных и красных черточек. Прикрепленная спереди небольшая медная табличка с гравировкой сообщала на убервальдском: "Нога Гмского голема, Срединная Эпоха".
- Ну что же, кто бы ни сделал этот Комод, он наверняка был из…
- Каждый, кто смотрит на эту табличку, видит надпись на своем родном языке, - устало пояснил Думмер. – Знаки, кажется, сообщают, что эта нога и в самом деле происходит из города Гм, так, по крайней мере, утверждает покойный профессор Блох.
- Гм? – переспросил Мокрист. – Почему "гм"? Они не были точно уверены, как назывался город?
- Просто Гм, - ответил Думмер. – Очень древний. Около шестидесяти тысяч лет, полагаю. Глиняный Век.
- Создатели первых големов, - добавила Ангела Красота.
Она сняла с плеча сумку и принялась копаться в соломе.
Мокрист постучал по ступне. Казалось, она сделана из материала тонкого, словно яичная скорлупа.
- Это какая-то разновидность керамики, - сказал Думмер. – Секрет производства утрачен. Гмцы из неё даже лодки пекли.
- И они плавали?
- До некоторого момента, - ответил Думмер. – Потом город был полностью уничтожен в первой войне с ледяными гигантами. Там теперь ничего не осталось. Мы думаем, эту ногу поместили в Комод очень давно.
- Или её еще только предстоит откопать, когда-то в будущем? – предположил Мокрист.
- Очень может быть, что и так, - мрачно согласился Думмер.
- В таком случае, разве здесь не возникает противоречие? Я хочу сказать, как она может быть одновременно и под землей, и в Комоде?
- А вот это, мистер Губвиг…
- Неправильный вопрос?
- Да. Этот ящик существует в десяти или одиннадцати измерениях, так что возможно абсолютно все.
- А почему измерений всего одиннадцать?
- Мы не знаем, - признался Думмер. – Может, причина в том, что использовать более одиннадцати было бы просто глупо.
- Можно вынуть ступню из Комода? – спросила Ангела Красота, отряхивая соломинки с длинного свертка.
Думмер кивнул, очень осторожно взял реликвию и водрузил на стоящий поблизости рабочий стол.
- А что произойдет, если вы случайно уроните… - начал Мокрист.
- Неверный вопрос, мистер Губвиг!
Ангела Красота положила сверток рядом с ногой и осторожно развернула его. Внутри оказалась часть руки голема, примерно два фута.
- Я так и знала! Узор тот же самый! – сказала она. – Но на руке есть не только узор. Вы можете перевести эту надпись?
- Я? Нет, - ответил Думмер. – Лингвистика – не мое поле деятельности, - добавил он с интонациями, намекающими, что его поле гораздо лучше и цветы на нем не в пример крупнее. – Вам лучше спросить профессора Блоха.
- Того самого, который "покойный"? – удивился Мокрист.
- В настоящий момент он мертв, однако я уверен, что, в интересах соблюдения конфиденциальности, мой коллега доктор Икотс организует для вас встречу с ним, после обеда, разумеется.
- Тогда Блох станет менее мертв?
- Тогда доктор Икотс пообедает, - терпеливо пояснил Думмер. – Профессор будет рад посетителям, гм, особенно мисс Добросерд. Он мировой эксперт по гмскому. Сложный язык, у каждого слова тысячи значений, как я слышал.
- Могу я взять Ногу? – спросила Ангела Красота.
- Нет, - возразил Думмер. – Она наша.
- Это неправильный ответ, - заявила Ангела Красота, забирая Ногу. – От имени Траста Големов, этого голема я беру с собой. Если вы сможете доказать, что он ваш, мы заплатим за него честную цену.
- Ах, если бы все было так просто, - вздохнул Думмер, деликатно вынув ногу из ее рук. – Но, к сожалению, если Любопытная вещь отсутствует в Комнате Комода более четырнадцати часов и четырнадцати секунд, Комод перестает работать. В последний раз, когда такое случилось, нам потребовалось более трех месяцев, чтобы снова активировать его. Но вы можете приходить сюда, когда захотите, чтобы, гм, проверить, что мы обращаемся с этим големом, как полагается.
Мокрист положил руку на плечо Ангелы Красоты, чтобы предотвратить Инцидент.
- Она очень волнуется о големах, - пояснил он. – Траст постоянно откапывает все новых и новых.
- Весьма похвально, - одобрил Думмер. – Я поговорю с доктором Икотсом. Он глава Департамента посмертных коммуникаций.
- "Посмертных ком…" – начал Мокрист. – Это разве не разновидность некромант…
- Я сказал, Департамент посмертных коммуникаций! – твердо повторил Думмер. – Возвращайтесь к трем часам.
- Тебе что-нибудь показалось не странным в этой беседе? – спросил Мокрист, когда они вышли из Университета.
- На самом деле, все прошло неплохо, - сказала Ангела Красота.
- Не так я себе представлял твое возвращение, - посетовал Мокрист. – Отчего такая спешка? Проблемы?
- Послушай, мы раскопали четырех големов.
- Но это же… хорошо, да? – предположил Мокрист.
- Да! А ты знаешь, как глубоко они лежали?
- Даже предположить не могу.
- Попробуй!
- Не знаю! – сердито ответил Мокрист, обиженный какой-то глупой игрой "какой я глубины?" – Двести футов? Это очень…
- Полмили.
- Невозможно! Это глубже, чем уголь залегает!
- Ты слишком глубоко встревожен. Успокойся, ладно? Послушай, мы можем где-нибудь посидеть и поговорить?
- Ну я не знаю… как насчет Королевского банка Анк-Морпорка? Там у меня собственная гостиная.
- И там можно будет поесть?
- О, да. Председатель – мой лучший друг.
- В самом деле?
- Определенно, – ответил Мокрист. – Сегодня утром он лизал мне лицо, представляешь?
Ангела Красота остановилась и уставилась на него.
- Правда? Похоже, я вернулась как раз вовремя.
Глава 7
Эскалопные радости – Мистер Гнут отправляется на обед – Темные Изящные Искусства – Актеры-любители, как избежать беспокойства от них – Перо Судьбы! – Профессор Блох устраивается поудобнее – "Страсть является в разных обличьях" – Герой банковского Дела! – Чашка Скралса наполняетшя
Солнце сияло сквозь окна гостиной банка, освещая сцену истинного довольства.
- Да вы билеты могли бы продавать! – задумчиво сказала Ангела Красота, подперев руками подбородок. - Люди, страдающие от депрессии, ходили бы сюда, и возвращались полностью исцеленными.
- Воистину, невозможно видеть такое и остаться печальным, - поддержал ее Мокрист.
- Просто потрясающий энтузиазм, он, того гляди, собственную пасть наизнанку вывернет, - добавила Ангела Красота.
Мистер Хлопотун с шумом сделал последний глоток и перевернул миску, в надежде обнаружить еще немного пудинга из тофу. Это никогда не срабатывало, но мистер Хлопотун был не такой собакой, которая пасует перед теорией вероятности.
- Итак… - принялась перечислять Ангела Красота, - сумасшедшая пожилая леди – ну ладно, очень хитрая сумасшедшая пожилая леди – умерла, завещав тебе свою собаку, которая, типа, принесла тебе в клювике этот банк, а ты всем объявил, что золото ничем не лучше картошки. Потом ты выкрал трусливого преступника прямо из камеры смертников, и сейчас он сидит у тебя в подвале, рисуя "банкноты". Ты разозлил самое мерзкое семейство в городе, а люди в очереди выстраиваются в твой банк, потому что ты их забавляешь… Я ничего не упустила?
- Я думаю, в меня, гм, влюбилась моя секретарша. Хотя она вовсе и не секретарша, просто она сама так решила.
Некоторые невесты при таких словах ударились бы в слезы или в крик. Ангела Красота расхохоталась.
- И она – голем, - добавил Мокрист.
Смех оборвался.
- Это невозможно. Они устроены совсем иначе. И вообще, почему это голем вообразил, что он – женщина? Такого раньше не случалось.
- Да уж, эмансипированных големов мир еще не видел, готов поспорить. С другой стороны, а почему голем обязательно должен думать, что он – мужчина? Она мне глазки строит… ну, ей самой так кажется, по крайней мере. Это все наши кассирши виноваты. Послушай, я серьезно. От нее куча проблем, значит, это "она".
- Я с ним поговорю… или с "ней", как ты утверждаешь.
- Хорошо. И еще одно: есть такой человек…
В комнату заглянул Эймсбери. Он был влюблен.
- Хотите еще рубленых эскалопов, мисс? – спросил он, движением бровей давая понять, что радости рубленых эскалопов – секрет, доступный лишь немногим.[6]
- А у вас еще остались? – спросила Ангела Красота, глядя на свою тарелку. Даже мистер Хлопотун не мог бы вычистить блюдо лучше, а ведь она проделала это уже дважды.
- Ты знаешь, из чего их готовят? – спросил Мокрист, остановивший свой выбор на омлете, сделанном Пегги.
- А ты знаешь?
- Нет!
- И я нет. Но моя бабушка прекрасно их готовила, и это одно из лучших воспоминаний моего детства. Не надо его омрачать, спасибо. – Ангела Красота широко улыбнулась счастливому повару. – Да, Эймсбери, сделайте еще, прошу вас. Только позвольте заметить, что вкус будет гораздо лучше, если добавить в них немного чес…
- Ты совсем не ешь, мистер Гнут, - сказал Космо. – Может, попробуешь фазана?
Главный кассир нервно огляделся, явно ощущая себя не на месте в этом огромном доме, заполненном предметами искусства и слугами.
- Я… я хотел бы подчеркнуть, что моя лояльность банку вне…
- …всяких сомнений, мистер Гнут. Ну конечно, - Космо пододвинул к нему серебряный поднос. – Съешь что-нибудь, у тебя весь день впереди.