- Леди.
- Она моя невеста, Глэдис. И будет часто здесь бывать, полагаю.
- Невеста, - повторила Глэдис. – Ах, Да. Я Же Читала «Двадцать Советов, Как Устроить Идеальную Свадьбу».
Ее взгляд потускнел. Она развернулась и тяжело затопала к лестнице.
Мокрист почувствовал себя негодяем. Ну ладно, он и был негодяем, но чувствовать себя негодяем от этого не стало приятнее ни на грош. С другой стороны, она… черт, он… оно… Глэдис была всего лишь результатом ошибочно понятой женской солидарности. Ну и что он мог с этим поделать? Остается надеяться, что Ангела Красота придумает выход…
Тут он заметил, что поблизости деликатно маячит один из старших клерков.
- Да? – спросил Мокрист. – Чем могу служить?
- Что нам делать, сэр?
- Как тебя зовут?
- Слюне, сэр. Роберт Слюне.
- А почему ты меня спрашиваешь, Боб?
- Потому что Председатель только лает в ответ. Сейфы надо запереть. Архив тоже. Все ключи у мистера Гнута. И зовите меня Роберт, сэр, если вас не затруднит.
- Запасные ключи есть?
- Может и есть, где-то здесь, в кабинете председателя, - ответил Слюне.
- Послушай… Роберт. Отправляйся домой и выспись хорошенько, ладно? А я найду ключи и запру все замки, какие попадутся на пути. Я уверен, завтра мистер Гнут будет с нами, а если нет, я соберу на совещание старших клерков. Вы же, ха, должны знать, как тут и что!
- Ну, да. Конечно. Хотя… гм… однако… - голос клерка постепенно затих.
«Однако здесь не будет мистера Гнута, - подумал Мокрист. – А мистер Гнут делегировал полномочия с такой же легкостью, с какой устрицы пляшут. О черт, что же нам делать?»
- Есть тут кто живой? О, как я вижу, даже слишком людно для такого короткого рабочего дня, как сегодня, - раздался голос от дверей. – Я слышала, у тебя опять неприятности.
Это была Ангела Красота, и она, разумеется, имела в виду: «Привет! Рада тебя видеть!»
- Выглядишь потрясающе, - сказал Мокрист.
- Да, я знаю, - не стала спорить Ангела Красота. – Что случилось? Извозчик рассказал мне, что все служащие сбежали из банка.
Позже Мокрист не раз думал, что именно в этот момент все пошло наперекосяк. На жеребца по имени Слухи надо вскакивать сразу, до того, как он выбежит из стойла, и тут же брать управление на себя. Тебе следовало побеспокоиться: на какие мысли наводит бегущий из банка персонал? Тебе следовало самому бегом бежать в редакцию «Таймс». Надо было вскочить в седло и развернуть скачку обратно, здесь и сейчас.
Но Ангела Красота так чудесно выглядела… Да и что случилось-то, в конце концов? Один из служащих слегка свихнулся и убежал. Какие из этого можно сделать далеко идущие выводы?
Ответ, разумеется, был таков: любые.
Тут он ощутил, что кто-то стоит у него за спиной.
- Миштер Губвиг, шэр?
Мокрист обернулся. Игорь не стал выглядеть лучше, особенно в сравнении с Ангелой Красотой.
- Игорь, сейчас совершенно неподходящий момент… - начал Мокрист.
- Я жнаю, что мне не пожволено выходить иж подвала, шэр, но миштер Шкоба говорит, что жакончил работу. Интерешный дижайн.
- В чем дело? – спросила Ангела Красота. – Я и двух слов не поняла.
- О, у нас в сводни… в подвале работает специалист, который делает для меня проект новой долларовой банкноты. Бумажные деньги, фактически.
- Правда? Хотелось бы взглянуть.
- Ты уверена?
Это было потрясающе. Мокрист восхищенно разглядывал эскизы лицевой и обратной стороны новой банкноты. В созданном Игорем ярком белом освещении, они выглядели насыщенными, словно вишневый пудинг и сложными, как гномий контракт.
- Мы сделаем много, много денег, - сказал он, наконец. – Ты молодчина, Сов… мистер Скоба!
- Я хотел бы оставить себе имя Совик, - застенчиво попросил художник. – В конце концов, лишь фамилия действительно имеет значение.
- Ну да, конечно, - съязвил Мокрист. – Вокруг полным-полно Совиков.
Он взглянул на Хьюберта, который взобрался на стремянку и без особой надежды изучал переплетение трубок Булькера.
- Как там дела, Хьюберт? Деньги текут по трубочкам как надо?
- Что? А, прекрасно. Прекрасно, - ответил Хьюберт и так быстро спустился вниз, что чуть не уронил стремянку. Затем с большим сомнением воззрился на Ангелу Красоту.
- Это Ангела Красота Добросерд, Хьюберт, - сказал Мокрист, заметив, что ученый навострился сбежать. – Она моя невеста. Она женщина, - уточнил он, заметив очередной встревоженный взгляд.
Ангела Красота протянула руку и сказала:
- Привет, Хьюберт.
Хьюберт уставился на ее руку.
- Можешь пожать, Хьюберт, - осторожно подсказал Мокрист. – Хьюберт у нас экономист. Это как алхимик, только взрывов поменьше.
- Значит, ты знаешь, как движутся деньги, да, Хьюберт? – спросила Ангела Красота, тряся его расслабленную руку.
К Хьюберту, наконец, вернулся дар речи.
- Я запаял тысячу девяносто семь соединений. И опроверг Закон убывающей прибыли.
- Раньше такое никому не удавалось, - похвалила Ангела Красота.
Хьюберт просиял.
- Это было нетрудно! Мы тут все как надо делаем, - сказал он.
- Уверена, так оно и есть, - заверила Ангела Красота, пытаясь выдернуть руку.
- Булькер может отследить каждый доллар в городе. Открываются невероятные перспективы! Но, но, но, гм… мы ни во что не вмешиваемся!
- Очень рада слышать это, Хьюберт, - Ангела Красота потянула сильнее.
- Конечно, есть трудности! Но мы работаем с величайшей осторожностью! Никаких потерь из-за незакрытого по ошибке клапана и всего такого!
- Потрясающе! – Ангела Красота уперлась ему в плечо свободной рукой и вырвала, наконец, ладонь из стального рукопожатия.
- Нам пора, Хьюберт, - сказал Мокрист. – Продолжай работу. Я очень горжусь тобой.
- Правда? – удивился Хьюберт.- Мистер Космо назвал все это идиотизмом и хотел, чтобы Тетушка отдала Булькер на слом!
- Типичный образчик ограниченного, устаревшего образа мыслей, - сказал Мокрист. – Сейчас век Анчоуса, в конце-то концов. Будущее принадлежит таким людям, как ты. Ученым, которые объяснят нам, что и как работает.
- Правда? – не поверил своим ушам Хьюберт.
- Попомни мои слова, - заверил его Мокрист, подталкивая Ангелу Красоту к выходу из подвала.
Когда они ушли, Хьюберт понюхал свою ладонь и вздрогнул.
- Какие милые люди, правда? – сказал он.
- Да, хожяин.
Хьюберт посмотрел на блестящие трубки Булькера, честно отражающего своими приливами и отливами течение денег в городе. Один удар молотка способен потрясти мир. Страшная ответственность.
Игорь подошел и молча встал рядом. Тишину нарушал лишь тихий плеск текущей по трубам коммерции.
- Как же мне быть, Игорь? – спросил Хьюберт.
- В Штарой Штране у наш ешть пошловица.
- Пошло… что?
- Пошловица. Мы говорим: "Не хочешь передряг, не трогай рычаг".
- Как думаешь, я не сошел с ума, Игорь?
- Многих великих ученых шчитали шумашшедшими, миштер Хьберт. Даже доктора Ханша Впереда. Но шами подумайте: разве шумашшедший шмог бы шоздать такой потряшающий Выковыриватель можгов?
- Как думаешь, Хьюберт… у него с головой все нормально? – спросила Ангела Красота, пока они поднимались по лестнице в апартаменты Председателя.
- А как же. Для человека, который все время торчит в подвале, обуреваемый навязчивой идеей – более чем нормально, я бы сказал.
- Он вел себя так, словно никогда прежде не видел женщин!
- Просто не любит объекты, к которым не прилагается руководство по эксплуатации.
- Ха, - сказала Ангела Красота. – Почему, интересно, только мужчины таким смешным образом съезжают с катушек?
"Например, возьмем женщину, которая получает маленькую зарплату за то, что работает с големами, - подумал Мокрист. – Терпит оскорбительные надписи на стенах и разбитые окна, всё ради големов. Постоянно уезжает на раскопки в поля и спорит с влиятельными людьми. Тоже ради големов". Но вслух он ничего не сказал. Потому что читал руководство по эксплуатации.
Они достигли апартаментов. Ангела Красота принюхалась.
- Чуешь? Разве не чудесно? – спросила она. – Такой аромат и зайца превратит в плотоядное.
- Баранья голова, - мрачно сказал Мокрист.
- Только для наваристого бульона, - успокоила его Ангела Красота. – Все неаппетитные части заранее вырезаются. Не волнуйся. Ты просто слишком буквально воспринимаешь старую шутку.
- Какую еще шутку?
- Да ладно, не слышал, что ли? Мальчик приходит к мяснику и говорит: "Мама просила вас продать нам баранью голову. И не вынимайте глаза, потому что эта голова будет смотреть на нас всю неделю". Понял, да? "Смотреть" тут значит, что они будут есть ее целую неделю, а также второе значение в смысле, ну… и правда, смотреть.
- Я думаю, это просто нечестно по отношению к барану.
- Интересно, - заметила Ангела Красота. – Ты без зазрения совести ешь вырезку или грудинку, а другие части тела, значит, "нечестно"? Думаешь, когда барану отрезают голову, в ней бродит последняя мысль: "Слава богу, меня не съедят"? Строго говоря, чем больше разных частей животного мы съедаем, тем более значительную услугу оказываем этому виду в целом. Полная утилизация позволяет убивать меньше особей.
Мокрист распахнул двери апартаментов, и снова ощутил: что-то не так.
Для начала, в комнате не было мистера Хлопотуна. Обычно песик поджидал Мокриста, сидя в своем лотке "Входящие" и карауля момент, чтобы слюняво лизнуть хозяина в лицо. Но сейчас лоток был пуст.
А еще комната казалась слишком большой. Это потому, что в ней не было Глэдис.
На полу валялся маленький голубой ошейник. Воздух пропах стряпнёй.
Мокрист бегом бросился по коридору, ведущему в кухню, где и нашел Глэдис, мрачно стоявшую у плиты. Она внимательно следила за дребезжащей крышкой большой кастрюли. Из-под крышки порой выплескивалась грязноватая пена и капала на плиту.
Глэдис заметила Мокриста и повернулась к нему.