- За вознаграждение, разумеется?
- Ну, да. Некоторые рашходы с вашей штороны облегчили бы дело.
- И ты уверен, что Губвиг и Блестер – одно и то же лицо?
- Да, сэр. Все дело в улыбке. Такую не забудешь. А еще его дар убеждения. Люди шами спешат ушлужить ему, прям волшебство какое-то. Неблагодарный юнец.
Космо еще некоторое время смотрел на него, а потом сказал:
- Выдай преподобному пятьдесят долларов, Бараб… Бывший. И размести его в хорошем отеле. В таком, знаешь, где могут обеспечить горячую ванну.
- Пятьдешят долларов? – прорычал Скралс.
- А потом займись нашим маленьким приобретением. Ты понимаешь, о чем я?
- Да, сэр. Конечно.
Космо положил перед собой чистый лист, обмакнул в чернила перо и принялся яростно черкать им по бумаге.
- Пятьдешят долларов? – снова возопил Скралс, потрясённый мизерностью воздаяния за свои грехи.
Космо посмотрел на его так, словно увидел впервые, и при этом был отнюдь не рад подобному новшеству.
- Ха, разумеется. Пока пятьдесят, преподобный, - успокаивающим тоном сказал он. – Утром, если ваша память будет по-прежнему свежа, мы все устремимся к более богатому и счастливому будущему. Не хотелось бы вас задерживать.
Космо снова взялся за перо.
Бывший схватил Скралса за руку и почти насильно выволок его из кабинета. Он-то видел, что пишет Космо:
Ветинари Ветинари Ветинари Ветинари Ветинари Ветинари
Ветинари Ветинари Ветинари Ветинари Ветинари Ветинари
Ветинари Ветинари Ветинари Ветинари Ветинари Ветинари
Ветинари Ветинари Ветинари Ветинари Ветинари Ветинари…
"Пора отдать ему трость, - подумал Бывший. – Отдать, взять деньги, и бежать".
В департаменте Посмертных коммуникаций царила тишина. Впрочем, особого шума тут не было и во времена его процветания. Лишь по ночам, когда стихали обычные звуки жизни Университета, можно было расслышать негромкие, но пронзительные, словно писк комара, голоса, которые просачивались с Той Стороны.
"Проблема большинства моих предшественников состоит в том, - думал Икотс, - что они слишком редко покидали пределы департамента, в котором навыки общения с живыми людьми ценятся не слишком-то высоко". В результате они не знали реальной жизни, и предпочитали оставаться в знакомых стенах, опасаясь покидать их даже после смерти. Только изредка он выпускал их на волю, обычно, когда требовалась помощь в создании декораций для нового спектакля труппы из района Сестричек Долли.
Икотс вздохнул. Вот в чем проблема с этим ДПК – никак не удаётся в полной мере ощутить себя начальником. В норме, пенсионеры навещают бывшее место работы лишь изредка, пока работают те, кто их помнит, а потом навеки исчезают в дымке прошлого. Но здесь… здесь бывшие сотрудники зависали навечно.
Есть старая песня: "Мне кажется порой, что некроманты, под действием магических полей, не умерли, как на войне солдаты…" Когда он цитировал её, люди неизменно спрашивали: "А превратились в кого?" И он со вздохом отвечал: "Ни в кого, к сожалению. Просто не умерли, и всё тут".
Он прибирался в комнате, когда Чарли сказал из своего темного угла:
- Кто-то идёт с Той Стороны. Ну, может не совсем кто-то, но часть его наверняка.
Икотс обернулся. Магический круг мерцал, а из пола уже показалась верхушка призрачной остроконечной шляпы.
- Профессор Блох? – спросил он.
- Да, и нам нужно спешить, молодой человек, - ответил профессор Блох, всё еще возносясь.
- Но я ведь изгнал вас! Применил Девятикратное Заклятье! Оно изгоняет всех!
- Это я его изобрел – мрачно напомнил Блох. – О, не волнуйся. Я единственный, на кого оно не действует. Ха, было бы глупо не оставить лазейку для себя, любимого, верно?
Икотс указал на него дрожащим пальцем.
- Вы встроили в заклятье скрытый портал?
- Конечно. И чертовски хороший. Я один знаю, как он работает. – Блох, наконец, появился целиком. – И не пытайся его найти. Бездарь вроде тебя никогда не обнаружит тайные руны.
Блох оглядел комнату.
- А где та чудесная леди? – спросил он с надеждой в голосе. – Ну ладно, не важно. Выведи меня отсюда, Икотс. Я хочу посмотреть на веселье!
- Веселье? Какое такое веселье? – спросил Икотс, мысленно давая себе клятву проверить Девятикратное Заклятье очень, очень внимательно.
- Я знаю, каких големов она ведет в город!
В детстве Мокрист всегда молился перед сном. Его семья активно поддерживала Картофельную Церковь Равнин, которая не исповедовала крайностей, характерных для древней Ортодоксальной Картофельной Церкви. Последователи Церкви Равнин были скромны, трудолюбивы, изобретательны. Их приверженность к масляным лампам и самодельной мебели резко выделяла их на фоне остальных жителей региона, которые пользовались свечами, а вместо стульев сидели на овцах.
Молиться он терпеть не мог. Это было все равно, что открывать портал в мироздании, через который тебя могло в любой момент сцапать нечто непознаваемое. Возможно, причиной послужили слова молитвы "если я умру во сне", из-за которых он порой всю ночь сидел, не сомкнув глаз.
Кроме того, религия предписывала использовать время перед сном для подсчета божьих даров, выпавших на его долю.
Лежа в темноте банковских апартаментов, одинокий и замерзший Мокрист решил последовать этой рекомендации.
Например, у него были крепкие зубы, и он не страдал от преждевременного облысения. Вот! Совсем несложно, правда?
И Стража его все-таки не арестовала, это тоже плюс. Хотя хранилище, огороженное зловещей черно-желтой веревкой, охранял тролль.
Золота в хранилище не осталось. Ну, не совсем так. Фунтов пять наскрести было можно. Им прикрыли свинцовые чушки. Кто-то неплохо потрудился. Слой золота был тонким, словно фольга. Но всё-таки золото там имелось. Нельзя сказать, что его совсем нет, верно?
А одинок Мокрист был потому, что Ангела Красота ночевала в тюрьме. Её упекли туда за нападение на стражника. Мокрист полагал, что это нечестно. Конечно, какое именно действие назвать нападением, сильно зависело от сегодняшнего настроения конкретного стражника, но ведь нельзя же считать настоящим нападением неудачную попытку проткнуть каблуком-шпилькой ногу сержанта Детрита, которая стоила Ангеле Красоте сломанного каблука и вывихнутого колена? Капитан Моркоу обещал принять во внимание данные обстоятельства.
Часы в городе нестройно пробили четыре утра, и Мокрист задумался о своем будущем. В особенности о том, сколько этого самого будущего ему осталось.
Ну что же, будем оптимистами. Могут просто повесить.
Мокристу следовало в первый же день проинспектировать хранилища в сопровождении алхимика и адвоката. Они что в этом банке, аудита никогда не проводили? Или аудит состоял в том, что несколько добрых друзей председателя мельком заглянули в хранилище и быстренько подмахнули акт, чтобы не опоздать на обед? Ведь нельзя же сомневаться в честном слове старого друга, верно? Особенно, если ты не хочешь, чтобы он усомнился в твоём.
Возможно, покойный сэр Джошуа растратил всё золото на юных леди и экзотические кожаные приспособления. Сколько ночей в объятиях прелестницы можно купить за мешок золота? Согласно поговорке, хорошая женщина – настоящая драгоценность. Наверное, опытная плохая женщина стоит еще дороже.
Мокрист сел, зажег свечу, и его взгляд упал на прикроватный столик, где лежал дневник сэра Джошуа.
Тридцать девять лет назад… ну что, раз уж всё равно заняться нечем…
Впервые за весь сегодняшний день ему улыбнулась удача. Мокрист и сам толком не понимал, что ищет, однако нашел нужную запись всего лишь с шестой попытки.
Сегодня в банк приходила очень странная парочка. Интересовались молодым Гнутом. Я приказал охране выпроводить их. Парню становится лучше день ото дня. Страшно даже представить, что ему довелось пережить.
Большая часть дневника была исписана каким-то шифром. Впрочем, вид значков не оставлял сомнений в содержании записей. Судя по всему, сэр Джошуа тщательно фиксировал все свои любовные приключения. Его прямолинейный подход к делу не мог не восхищать. Этот человек понял, чего хочет от жизни, и пустился во все тяжкие, чтобы получить желаемое в максимальном объеме. Мокрист мысленно снял шляпу перед его целеустремленностью.
А чего хотел сам Мокрист? Раньше он об этом как-то не задумывался. Пожалуй, ничего конкретного. Главное, чтобы завтра было не таким, как сегодня.
Мокрист взглянул на часы. Четверть пятого, и вокруг никого, кроме охранников. И стражника у дверей, разумеется. Не то чтобы Мокрист был под арестом, о, нет. Просто маленькое джентльменское соглашение: его не арестовывают, пока он не пытается вести себя как не арестованный.
"А, - вспомнил он, натягивая штаны. – Ведь господь осенил меня еще одной своей милостью: я видел, как мистер Хлопотун сватается к оборотню…"
…который в тот момент восседал на одной из декоративных ваз, усеявших коридоры банка, словно грибы. Ваза шаталась. От неудержимого смеха шатало и капрала Ноббса, наблюдавшего за…
…мистером Хлопотуном, с потрясающим оптимистическим энтузиазмом скакавшим около вазы. В зубах пёс крепко сжимал свою новую игрушку, которая таинственным образом опять завелась и активно вибрировала. По капризу проказницы-судьбы, эти вибрации нарушили равновесие мистера Хлопотуна, который, вследствие упомянутых причин, завершал каждый свой прыжок неторопливым сальто.
Мокрист подумал: "Оборотень – самка, и у неё на ошейнике висит значок стражника. А этот цвет волос я уже где-то видел. Ха!"
Но его взгляд тут же вернулся к мистеру Хлопотуну, продолжавшему прыгать и кувыркаться с выражением полного блаженства на морде…
…потом капитан Моркоу подхватил пёсика прямо в воздухе, оборотень убежал, и представление закончилось. Но Мокрист навеки сохранил эту сцену в своей памяти. В следующий раз, проходя мимо сержанта Ангвы, он обязательно тихонько зарычит, даже рискуя схлопотать обвинение в нападении на стражника.