- Мне следует поговорить с редактором, сэр?
- Не надо. Гораздо интереснее предоставить событиям идти своим чередом.
Ветинари откинулся в кресле и со вздохом закрыл глаза.
- Ладно, Барбантт. Теперь я готов услышать, что изображает политическая карикатура.
Послышался шорох бумаги, пока Барабантт искал нужную страницу.
- Ну, здесь мистер Хлопотун, сэр. Очень похож, как живой, - при звуке своего имени, дремавший под креслом Ветинари пёсик открыл глаза. Так же поступил и его хозяин.
- Надеюсь, он ничего не держит в зубах?
- Нет, сэр, - хладнокровно ответил Барабантт. – Это же "Таймс", сэр.
Ветинари снова расслабился.
- Продолжайте.
- Он на поводке, сэр. И выглядит необычайно злобно. Поводок у вас в руках, сэр. А от пса пятится толпа жирных котов. Они в цилиндрах, сэр.
- Понимаю. Для котов обычное дело.
- На них написано "банкиры", сэр, - добавил Барабантт.
- Тонкий намёк.
- Вы же, сэр, машете пачкой бумажных банкнот, и говорите…
- Не продолжай. "У ЭТИХ - НЕ ананасовый вкус", так?
- Прекрасно, сэр. Кстати, руководители других банков просят аудиенции в удобное для вас время, сэр.
- Хорошо. Пусть приходят после обеда.
Ветинари встал и снова подошёл к окну. Туман явно рассеивался, но всё ещё скрывал контуры города.
- Мистер Губвиг очень… популярный молодой человек, не так ли, Барабантт? – сказал Ветинари, глядя в сумрак за окном.
- О да, сэр, - ответил секретарь, складывая газету. – Весьма.
- И очень самоуверенный, похоже.
- Пожалуй, да.
- И лояльный?
- Он своим телом закрыл вас от летящего торта, сэр.
- Быстро соображает, значит.
- О, да.
- Бросился вперёд, имея в виду своё собственное будущее.
- Он явно чувствителен к текущей политической ситуации, нет сомнений, - заметил секретарь, собирая в стопку папки с бумагами.
- И, как вы говорите, популярен, - продолжал Ветинари, худощавый силуэт на фоне тумана.
Барабантт молча ждал. Не только Мокрист был чувствителен к текущей политической ситуации.
- Настоящая находка для города, - сказал, помолчав, Ветинари. – Мы должны мудро использовать такую драгоценность. Очевидно, не следует держать его в Королевском банке слишком долго, а то он снова заскучает.
Барабантт ничего не сказал, вместо этого занявшись перекладыванием папок в более приятном для глаз порядке. Одна из них его заинтересовала, и он переложил её на верх стопки.
- Разумеется, когда он снова начнёт беспокоиться и станет опасен для себя и других…
Барбантт молча улыбнулся. Потом занёс руку над папкой…
- Кстати, сколько лет мистеру Штампу?
- Министру налогообложения? Уже за семьдесят, сэр, - ответил Барабантт, открывая заинтересовавшее его дело. – Да, тут сказано, семьдесят четыре.
- Мы, помню, как раз недавно обсуждали его методы работы?
- Вы правы, сэр. На прошлой неделе.
- Кажется, не слишком гибкого ума человек. Немного отстал от жизни. Трясти налогоплательщиков вверх ногами – не очень-то современный образ действий. Не стану его осуждать, если он решит выйти на заслуженную пенсию.
- Да, сэр. Когда ему следует принять это решение, сэр? – спросил Барабантт.
- Не к спеху, - сказал Ветинари. – Не к спеху.
- Вы уже думали, кто сможет его заменить на этом посту, сэр? На такой работе вряд ли найдешь новых друзей, - заметил Барбантт. – Тут потребуется особый человек.
- Я подумаю, - пообещал Ветинари. – Найдём кого-нибудь подходящего, не сомневаюсь.
Служащие банка пришли на работу рано утром. Им пришлось проталкиваться сквозь толпу, которая собралась тут потому что а) назревал ещё один акт этой удивительной драмы и б) ожидались крупные неприятности, если деньги и правда пропали. Мистер Гнут и мисс Драпс, тем не менее, пока не объявились.
Мокрист был на Монетном дворе. Люди мистера Шпульки делали всё, что могли. Обычно эта фраза означает, что результат лишь немного выше среднего, однако, согласно их стандартам, всё было сделано чуть лучше, чем превосходно.
- Думаю, нам удастся их усовершенствовать, - сказал мистер Шпульки, пока Мокрист с восхищением разглядывал новые банкноты.
- Они и так совершенны, мистер Шпульки!
- Разумеется, нет. Но всё равно, спасибо вам на добром слове. Мы уже напечатали семьдесят тысяч.
- Этого слишком мало!
- Со всем уважением, сэр, мы не газету здесь печатаем. Впрочем, дела идут на лад. Вы что-то говорили о других номиналах?
- О, да. Два, пять и десять долларов, для начала. Пятёрки и десятки планирую сделать говорящими.
"Этого слишком мало, - подумал он, перебирая в руках многокрасочную пачку. – Люди будут за ними в очереди выстраиваться. Никто больше и не притронется к грубым, тяжёлым монетам, о, нет! Да еще и големное обеспечение! Что такое монета по сравнению с гибкостью держащей её руки? Вот истинная ценность! Гм, кстати, неплохой девиз для двухдолларовой бумажки. Постараюсь запомнить".
- Говорящие… деньги? – в изумлении переспросил мистер Шпульки.
- Импы, - объяснил Мокрист. – Это всего лишь нечто вроде разумного заклинания. Способны принимать любую форму. Мы можем напечатать их на крупных купюрах.
- А вы уверены, что Университет не станет возражать? – спросил Шпульки.
- Уверен, потому что собираюсь поместить портрет архиканцлера Чудакулли на пятидолларовую банкноту. Надо будет потолковать с Думмером Тупсом. Если это не работа для Департамента нецелесообразного использования магии, то я уж и не знаю даже, что подумать.
- И о чём же деньги станут говорить?
- О чём прикажем, о том и станут. "Ты уверен, что покупка необходима?", например. Или: "Не лучше ли сберечь меня на чёрный день?" Возможности открываются безграничные!
- Мне они обычно говорят "прощай!" – к всеобщему веселью пошутил один из печатников,
- Ну, может, нам удастся убедить их целовать тебя на прощанье, - пообещал ему Мокрист. Потом повернулся к Людям Сараев, которые прямо-таки сияли от своей свежеприобретенной значимости. – Ну а теперь, джентльмены, будьте любезны помочь мне отнести всё это в банк…
Когда Мокрист прибыл в главный зал, стрелки часов уже гнались друг за другом, приближаясь к 12, но никаких признаков присутствия мистера Гнута пока не наблюдалось.
- Часы правильно идут? – спросил Мокрист.
- О, да, сэр, - ответил клерк за стойкой. – Мистер Гнут подводит их дважды в день.
- Возможно, но ведь он не появлялся здесь уже…
Двери распахнулись, и он появился. Мокрист почему-то ожидал, что главный кассир будет в клоунском наряде, но нет. Мистер Гнут выглядел, как и всегда, блестяще, словно был отглажен вместе с костюмом. На нём был элегантный пиджак, брюки в тонкую полоску и…
…красный клоунский нос. Вместе с ним вошла мисс Драпс, которую он держал за руку.
Все сотрудники банка в немом изумлении уставились на эту картину.
- Леди и джентльмены, - объявил Гнут, и голос прозвучал в повисшей тишине неожиданно громко. – Я должен извиниться перед вами. Я совершил множество ошибок. Вся моя жизнь была сплошной ошибкой. Я думал, что истинная ценность – в холодных кусках металла. Почти всё, во что я верил, обратилось в прах, но мистер Губвиг поверил в меня, и поэтому я здесь. Давайте же делать деньги, основанные не на прихотях геологии, а на трудолюбии рук и гениальности ума. А теперь… - он замолчал, потому что мисс Драпс стиснула его ладонь.
- Ах, да, как же я мог забыть? – продолжил Гнут. – Во что ещё я верю всем своим сердцем, так это в то, что мы с мисс Драпс в эту субботу поженимся. Храм Веселья в Гильдии Клоунов и Шутов, церемонию проведёт Досточтимый Брат "Блеск" Вздули. Вы все приглашены, разумеется….
- …но я советую вам выбирать наряды вдумчиво, потому что невеста будет вся в белом, а побелка пачкается, - застенчиво предупредила Мисс Драпс, или, по крайней мере, ей казалось, что эти слова прозвучали застенчиво.
- Ну что же, мне остаётся лишь… - попытался продолжать мистер Гнут, но тут клерки, наконец, поверили своим ушам, и вокруг счастливой пары сомкнулась толпа. Женщин притягивала к скоро-уже-не-мисс Драпс чудесная магия обручального кольца, а мужчины принялись хлопать мистера Гнута по спине. Потом случилось и вовсе немыслимое: его подняли на плечи и принялись носить по комнате.
В конце концов, Мокристу пришлось сложить ладони рупором и закричать:
- Время, леди и джентльмены! Наши клиенты ждут, леди и джентльмены! Давайте делать деньги! Мы не должны стать помехой на пути денежного потока!
…и в этот момент он подумал: "Интересно, чем занят Хьюберт?"…
Высунув от напряжения кончик языка, Игорь осторожно извлёк из урчащей утробы Булькера тонкую трубочку.
Несколько пузырьков появились в главном цилиндре и лопнули на поверхности воды с тихим "буль!"
Хьюберт вздохнул с глубоким облегчением.
- Молодец, Игорь. Ещё одно… Игорь?
- Здешь, шэр, - сказал Игорь, появляясь у него из-за спины.
- Кажется, сработало, Игорь. Старый добрый силикон не подвёл! Но ты уверен, что Булькер будет и дальше работать, как точная модель экономики?
- Да, шэр. Я уверен в новом блоке клапанов, шэр. Город будет по-прежнему влиять на Булькер, ешли пожелаете, но не наоборот.
- Всё равно, будет просто ужасно, если он попадёт в плохие руки, Игорь. Думаю, мне лучше передать Булькер правительству. Согласен?
Игорь обдумал эту идею. С его точки зрения, наиболее точным определением "плохих рук" был как раз термин "правительство".
- Полагаю, прежде вам шледует вошпольжоватьшя вожможностью и шделать что-нибудь полежное, шэр, - мягко сказал он.
- Да, кажется, с правительством я погорячился, - признал Хьюберт. – Гм… кстати… как насчёт мистера Губвига…
- Да, шэр?
Хьюберт выглядел как человек, который боролся со своей совестью и только что получил тумака.
- Я хочу вернуть золото обратно в хранилище. И неприятности прекратятся.