– Думается, так будет лучше.
– Стивса сюда переводят? – спросила мама.
– Стивс не приедет. – Валери аккуратно удалила с мяса крошечный кусочек жира. – Стивс меня бросил.
Вот вам и праздник!
Морелли оказался единственным, кто не уронил вилку. Я искоса взглянула на него и решила, что он с трудом сдерживается, чтобы не улыбнуться.
– Нет, ты гляди, что делается, – резонно заметила бабушка.
– Бросил тебя, – медленно повторила мама. – Что ты хочешь этим сказать – бросил тебя? Вы же были такой замечательной парой.
– Я тоже так думала. Не знаю, что пошло не так. Я думала, что все нормально, как вдруг раз, и его нет.
– Раз? – удивилась бабушка.
– Ну да, раз – и исчез. – Валери закусила нижнюю губу, чтобы она не дрожала.
При виде этой дрожащей губы мама, папа, я и бабушка запаниковали. Сами мы никогда себе такого не позволяли. Мы могли выйти из себя, орать, отпускать саркастические замечания. Все остальное было табу. И мы определенно не знали, что делать с Валери, как к этому относиться. Валери всегда была Снежной Королевой. Не говоря уже о том, что жизнь ее всегда считалась идеальной. Такие вещи не могут случиться с Валери.
Глаза Валери покраснели и наполнились слезами.
– Ты не передашь мне соус? – обратилась она к бабушке.
Мать вскочила со стула.
– Сейчас принесу тебе горячий из кухни.
Дверь в кухню захлопнулась за мамой. Раздался крик, звук разбиваемой о стену тарелки. Я автоматически поискала глазами Боба, но он спал под столом. Тут кухонная дверь распахнулась, и появилась мама с горячим соусом.
– Я уверена, что это временно, – сказала она. – Я убеждена, что Стивс одумается.
– Я думала, у нас хороший брак. Я готовила вкусную еду. И поддерживала чистоту в доме. Ходила в спортзал, чтобы выглядеть привлекательно. Я даже остригла волосы и покрасилась под Мэг Райан. Не понимаю, что случилось.
В нашей семье Валери всегда лучше других умела выразить свои мысли. Всегда держала себя в руках. Друзья даже называли ее Святой Валери, так невозмутимо она всегда держалась… А теперь весь ее мир обрушился, она больше не была невозмутимой, но и в ярость она не впала. Она казалась печальной и растерянной.
С моей точки зрения, это было несколько странно. Когда развалился мой брак, люди за три мили от нашего дома слышали, как я орала. И мне рассказывали, что, когда мы с Дикки были в суде, моя голова вращалась почти на триста шестьдесят градусов, как у той девочки из «Изгоняющий дьявола». С браком у нас с Дикки ничего не вышло, но мы взяли свое при разводе.
Я на мгновение забылась и довольно злобно взглянула на Морелли.
Глаза Джо потемнели, и на лице появилось некоторое подобие ухмылки. Он провел пальцем по моей шее под волосами, и меня немедленно охватил жар, достигший до самого дальше некуда.
– Господи! – прошептала я.
Улыбка стала шире.
– По крайней мере, у тебя все в порядке с финансовой точки зрения, – сказала я. – Ведь по калифорнийским законам тебе полагается половина?
– Половина от ничего и есть ничего, – сказала Валери. – Дом заложен-перезаложен. На счету в банке тоже пусто, потому что Стивс постепенно переводил оттуда деньги на Кайманы. Он ведь такой прекрасный бизнесмен. Мне именно эта его черта больше всего в нем нравилась. – Она глубоко вздохнула и нарезала мясо Энджи. Потом она нарезала мясо Мэри Алисе.
– А алименты? – спросила я. – Как насчет алиментов?
– Только теоретически. Полагаю, он должен давать что-то на девочек, но ведь он исчез. Думаю, он на Кайманах вместе с нашими деньгами.
– Это ужасно!
– Тут еще вот какое дело. Стивс сбежал с нашей няней.
Мы все пооткрывали рты.
– Ей месяц назад исполнилось восемнадцать, – сказала Валери. – Я сделала ей хороший подарок ко дню рождения.
Тут заныла Мэри Алиса:
– Я хочу сена. Лошади не едят мяса. Лошади едят сено.
– Ну не прелесть ли она? – умилилась бабушка. – Мэри Алиса до сих пор думает, что она лошадка.
– Я жеребец, – возразила Мэри Алиса.
– Не надо быть жеребцом, милая, – сказала Валери. – Все мужчины подонки.
– Некоторые очень даже ничего, – возразила бабушка.
– Все мужчины подонки, – повторила Валери. – Кроме папы, разумеется.
Морелли она из общей компании подонков не исключила.
– Лошади-мужчины скачут быстрее, чем лошади-дамы, – заявила Мэри Алиса и швырнула ложку картофельного пюре в лицо сестры. Пюре пролетело мимо Энджи и упало на пол. Боб вынырнул из-под стола и немедленно все слизал.
Валери, нахмурившись, взглянула на Мэри Алису.
– Невежливо швыряться картофельным пюре.
– Да, – подтвердила бабушка. – Маленькие леди не швыряются пюре в своих сестер.
– Я не маленькая леди, – огрызнулась Мэри Алиса. – Сколько раз надо тебе повторять! Я лошадь. – И она швырнула комок пюре в бабушку.
Бабуля прищурилась и кинула в Мэри Алису зеленые бобы.
– Бабушка кинула в меня бобами! – завопила Мэри Алиса. – Она швырнула в меня бобами! Запрети ей швыряться!
Вот так обстоят дела насчет идеальных маленьких леди.
Боб немедленно слопал и бобы.
– Перестаньте кормить собаку, – рявкнул отец.
– Я надеюсь, вы не возражаете, что я вот так заявилась, – сказала Валери. – Я съеду, как только найду работу.
– У нас всего одна ванная комната, – сказал отец. – Я должен утром попасть туда первым. Семь часов – мое время в ванной комнате, прошу запомнить!
– Мы будем счастливы приютить тебя и девочек в своем доме, – сказала мама. – И ты сможешь помочь нам со свадьбой Стефани. Стефани и Джо только что определили день свадьбы.
Валери едва не подавилась.
– Поздравляю, – выговорила она с трудом.
– Свадебная церемония в племени Тузи продолжается семь дней и заканчивается ритуальным проколом девственной плевы, – сообщила Энджи. – И невеста потом живет с семьей мужа.
– Я тут видела по телевизору фильм про инопланетян, – вмешалась бабуля. – Так у них нет девственной плевы. У них вообще там внизу ничего нет.
– А у лошадей есть девственная плева? – спросила Мэри Алиса.
– Во всяком случае, не у жеребцов, – уверенно ответила бабушка.
– Это очень мило, что вы решили пожениться, – сказала Валери. И расплакалась. И не то чтобы по-тихому, интеллигентно. Она разревелась в три ручья, хватая ртом воздух и подвывая. Две маленькие леди тоже начали реветь, открыв рты, как делают только маленькие дети. Тут и моя мама заплакала, сморкаясь в салфетку. Боб тоже начал подвывать.
– Я никогда снова не выйду замуж, – сказала Валери между рыданиями. – Никогда, никогда, никогда. Брак – дело рук дьявола. Все мужчины антихристы. Я стану лесбиянкой.
– А как это? – живо заинтересовалась бабушка. – Мне всегда хотелось знать. Ты будешь носить искусственный пенис? Я однажды видела передачу по телевизору, так там женщины носили эти штуки, сделанные из черной кожи. По форме они напоминали огромные…
– Убейте меня, – простонала мама. – Просто убейте меня. Я хочу умереть!
Сестра с Бобом снова принялись завывать. Мэри Алиса визжала от души. А Энджи закрыла ладонями уши, чтобы не слышать всего этого хора.
– Ла, ла-ла, ла-ла, – напевала она.
Отец доел свое мясо и огляделся.
– А где кофе? И где торт? – невозмутимо спросил он.
– Ты у меня за этот вечер в долгу, – прошептал мне на ухо Морелли. – С тебя ночь секса по-собачьи.
– У меня голова разболелась, – пожаловалась бабушка. – Я не могу выносить такой шум. Пусть кто-нибудь что-нибудь сделает. Включите хотя бы телевизор. Достаньте бутылку. Сделайте что-нибудь!
Я встала со стула, пошла на кухню и принесла торт. Как только я поставила его на стол, рыдания прекратились. Если в этой семье и обращают на что-то внимание, так это на десерт.
Морелли, я и Боб ехали домой молча. Никто не знал, что сказать. Морелли остановил машину на моей стоянке, выключил мотор и повернулся ко мне.
– В августе? – спросил он несколько более высоким голосом, чем обычно, не будучи в состоянии скрыть свое недоумение. – Ты хочешь, чтобы мы поженились в августе?
– Да у меня это просто выскочило! Все эти мамины причитания о смерти меня достали.
– По сравнению с твоей семьей моя семья просто ангелы.
– Ты шутишь? Да твоя бабка сумасшедшая. Она может сглазить человека.
– Это все итальянские штучки.
– Это все безумие.
На стоянку свернула машина, резко остановилась, дверь открылась, и оттуда выпал Лунатик. Мы с Джо выскочили из машины одновременно. Когда мы подбежали к Лунатику, он уже исхитрился сесть. Он держался руками за голову, и сквозь пальцы сочилась кровь.
– Эй, дружок, – сказал Лунатик. – Мне кажется, я ранен. Я смотрел телевизор, потом услышал шорох на крыльце, ну я повернулся и увидел там это страшное лицо, которое смотрело на меня через окно. Это была страшная старая женщина с красными глазами. И было, знаешь, совсем темно, но я все равно ее видел. И вдруг у нее в руке появился пистолет, и она в меня выстрелила. Разбила окно Даги и все такое. Нужен закон против таких вещей, дружок.
Лунатик жил в двух кварталах от больницы Святого Франциска, но он проехал мимо и обратился за помощью ко мне. «Почему я?» – спросила я себя. И тут же сообразила, что веду себя точно как моя мать, и мысленно отругала себя.
Мы погрузили Лунатика обратно в его машину. Морелли повез его в больницу, я поехала следом на пикапе Джо. Медицинские и полицейские формальности заняли пару часов. Лунатик получил большую наклейку на лоб. Пуля зацепила его над бровью и отрикошетила в стену гостиной Даги.
Мы стояли в доме Даги и рассматривали разбитое окно в гостиной.
– Зря я не надел суперкостюм, – пожаловался Лунатик. – Это бы их точно сбило с толку.
Мы с Джо понимающе переглянулись. Сбило бы с толку? Как же!
– Как ты думаешь, ему ничего не грозит, если он останется здесь? – спросила я Джо.
– Трудно сказать, где для Лунатика безопаснее, – заметил Джо.
– Аминь, – поддакнул Лунатик. – Безопасность скрывается на крыльях бабочки.