— Щу Фи тарандаль бикам вачуке? — спросила его негритянка. Костя поцеловал ее в коричневый сосок и рассеянно пожал плечами.
— Сам я не местный! — ответил он. — Вашего языка не знаю…
На Земле Косте не везло с женщинами. Он был толстый прыщавый сын колхозника без денег и шика. А теперь он почувствовал себя космическим самцом.
Он вскочил на ноги и заорал:
— Даааааааа! Я КОСМИЧЕСКИЙ САМЕЦ!
Он услышал вой сирены. В конце пляжа из-за деревьев выехал военный автомобиль. Костя, чуя неладное, побежал вдоль пляжа. Из машины вышли четыре вооруженных человека и погнались за ним. Они догнали его, уложили мордой в песок и надели наручники. Когда его посадили в машину, человек в белом халате надел ему на голову мешок.
Его высадили из машины и повели. Потом усадили на стул и сняли мешок. Перед ним стояли военные и люди в белых халатах.
— Снимите наручники! — попросил Костя. — Я ничего не делал, я не виноват! Простите меня!
Люди в белых халатах шептались. Военные переговаривались друг с другом и улыбались, поглядывая на Костю.
— Во попал пацан!
— Не повезло, так не повезло!
Костя переводил взгляд с военных на докторов.
— Зато для нас это очень ценный экземпляр! — сказал доктор. — Предлагаю его сразу не убивать…
— Да-да! — завизжал Костя. — Не убивайте меня, я вам пригожусь.
— Мальчик, — грустно сказал доктор, — поверь мне, смерть для тебя лучшее лекарство… но в целях науки мы не завалим тебя…
Самый старый доктор с седой бородой и в очках с круглой оправой ходил вокруг Кости.
— Вы знаете хоть, куда попали? — спросил старый доктор.
— Если я кого-то оскорбил своим поведением, то простите… я же 378 дней летел в гиперпространстве с мужиками и механическими вагинами… я не виноват! это всё природа!
— Заткнись и слушай! — заорал на него военный.
— Эта планета — последний приют для женщин из различных галактик с неизлечимыми венерическими заболеваниями… По нашим подсчётам, ты успел трахнуть 44 женщины, и неизвестно, что с тобой случится…
— О господи… — сказал Костя. Он почувствовал, как холодок пробежал по его затылку.
— Прежде чем трахать, нужно знакомиться, парень, — сказал ему военный.
— Я хотел познакомиться, но она не говорила по-нашему…
— Заткнись! Теперь тебе конец! — сказал военный. — Лучше бы ты пользовался механической вагиной, и всё было бы хорошо. Не каждому дано спать с женщиной…
— Не каждому дано быть капитаном, — глубокомысленно заметил доктор.
— Я боялся механической вагины, — признался Костя. Первый раз признался, сидя на стуле на незнакомой планете со связанными руками.
Он опять некстати вспомнил про Достоевского и подумал, что Достоевский, наверное, просто расплакался бы на его месте. И тогда Костя тоже пустил слезу.
— Не хнычь, — сказал ему военный, — натрахался, а теперь ответишь за грехи!
Старый доктор подошёл к Косте и умиротворяюще сказал:
— Господа, давайте не будем издеваться над молодым человеком, а лучше установим, с кем он успел потрахаться…
Военные сели за компьютер и начали диктовать:
— Первая — Негритянка Циклопша, вторая — Китаянка Вагинальное Пение, потом Баба Муха, Баба Навозный Жук, Тёлка Сороконожка…
— О господи… что же с ним будет, — зашептались доктора.
— Смотрите, что с его членом! — заорал военный.
И Костя увидел, как его член начал расти.
Член рос на глазах и коснулся плеча военного. Военный ударил член ногой. Костя вскрикнул от боли.
— Я вас всех тут трахну! — сказал член.
— Это не я сказал… это он! — заверещал Костя.
Член повернул головку к Косте.
— И тебя трахну, — сказал член и ударил Косте в рот. Военные схватили член и вытащили его изо рта Кости.
— Держите его! Держите его!
— Ай, не бейте меня! — попросил член. — Я больше не буду! Военные отпустили член и достали оружие.
— Не стреляйте! Не стреляйте! — попросили доктора. — Это бесценно для науки!
— Правильно, — сказал Костя, — нельзя стрелять в меня.
— Его можете убить, нам главное член оставить.
Военные снесли Косте голову. Его мозги размазались по белым халатам докторов.
Член отсоединился от бездыханного тела Кости и одним махом сбил с ног и военных, и учёных.
Военные начали стрелять, случайно попадая друг в друга и в докторов. Член выбежал из здания и сел в первый попавшийся космический корабль, корабль сразу взмыл в воздух и через секунду покинул атмосферу неизвестной планеты для женщин с неизлечимыми венерическими заболеваниями.
На губах члена играла саркастическая улыбка.
Она говорит мне:
— Видишь вон тот столик. Три парня. Пиво пьют.
Я говорю:
— Ага.
— Всё должно произойти очень быстро. Они футбол смотрят. Точнее, двое смотрят футбол. Один скучает. Ему с ними скучно. Он футбол не любит. Он и есть наша цель.
Один парень и правда стреляет глазами по залу. Смотрит на меня. Я отворачиваюсь. Достаю телефон и делаю вид, что разговариваю. Девять часов вечера. Бар переполнен. Негде продохнуть. Кислый запах пива и курева.
— Давай сейчас.
Я иду неуверенной походкой по направлению к их столику. Будто пьяный шатаюсь. Падаю возле их столика. Слышу, как смеются люди. Все смотрят на меня и те три парня… Они тоже смеются. Краем глаза я замечаю её руку. Худую и бледную руку с длинными пальцами. Она ныряет в боковой карман куртки, что висит на стуле. Парни ничего не замечают. Я поднимаюсь. Делаю круг по залу. Ловлю неодобрительный взгляд бармена и выхожу на улицу.
На улице очень холодно и темно. Вдалеке шумит автострада. Спустя минут пять она выходит.
— Тысяча гривен, — говорит она.
Мы едем ко мне домой на такси. По дороге заезжаем в супермаркет, берём вино. Она зачем-то покупает свечи. В доме горит только окно хозяйки.
— Тихо, — говорю ей. — Снимай обувь на половичке.
Хозяйка не любит, когда в коридоре оставляют грязь. Она не любит, когда приводят женщин. Мы крадёмся по лестнице на второй этаж. Половицы скрипят. Доносится плач ребёнка. Хозяйка высовывает крысиную мордочку из своей двери.
— Кто это? — недовольно спрашивает она. Близорукая худая старуха.
— Это я, тёть Лиль.
— Я знаю… кто это с тобой?
— Это моя сестра — Ира.
— Ага, — она закрывает дверь.
Мы заходим ко мне, и я поворачиваю ключ.
— Не включай свет, — говорит она.
Мы сидим в темноте. У неё длинные ноги и длинные руки.
— Зачем тебе свечи? — спрашиваю.
— Не люблю электрический свет.
— Ты у меня тоже что-нибудь украдёшь?
— Нет.
— Почему?
— Потому что ты хороший и неудачник.
— С чего ты взяла?
— Живёшь в одной комнатке, в вонючем доме с хозяйкой… ты, наверно, еще и безработный?
— Нет.
— Дай угадаю: про себя ты называешь директора имбецилом, получаешь маленькую зарплату и на работе всех боишься?
— Ну не всех…
— А кого не боишься?
— Бухгалтера.
— Почему?
— Потому что она одинокая несчастная женщина с ребёнком и усами.
Она зажигает свечу.
— Ну что, будем трахаться? — спрашивает.
— Как-то не хочется.
— А кто с тобой в доме живёт?
— Хозяйка, я и семья…
— Что за семья?
— Да так, пацан залетел… молоденькая пара и трёхлетний ребёнок…
— Плачет по ночам?
— Орёт и плачет.
— Раздражает тебя?
— Очень.
— А хозяйка?
— Хозяйка — злая сука.
— Что думаешь дальше делать?
— Не знаю, что обычно.
— А что обычно?
— Поживу здесь немного, если поднимут зарплату — сниму однокомнатку.
— Домой не хочешь?
— В Гусятин? Что там делать… там от тоски повеситься можно. Я наливаю вино. Мы выпиваем. Она открывает дверь и выглядывает в коридор.
— А какая дверь семьи?
— Слева, самая последняя.
Она идёт по коридору. Скрипят половицы. Плачет ребёнок. Внезапно ребёнок перестаёт плакать. Она приводит его в комнату за руку. У малыша лицо, опухшее от плача. Под мышкой — красный самосвал. Она садится на пол под окном возле батареи и усаживает его к себе на колени.
— Родителей нет. Он там совсем один. Как тебя зовут, маленький?
Он молчит.
— Родители часто допоздна гуляют и приезжают пьяные. Или звонят утром хозяйке, чтоб та отвела его в садик.
— Как тебя зовут, хороший?
Не отвечает.
— Никитка его зовут, — говорю.
Она берёт его за ручку и рассматривает пальчики. Затем выпрямляет их. Никитка зачарованно смотрит на неё. Его глаза блестят в свете свечи. Всё еще полные невыплаканных слёз. Она зажимает ему рот и нос ладонью и откусывает мизинец. Он брыкается. Затем она откусывает безымянный, средний, указательный.
Никитка перестаёт брыкаться, и безвольное тело скатывается с её колен на пол. Она всё еще держит его за руку.
— Большие не люблю. Большие невкусные.
Она жуёт его пальцы. Хрум хрум хрум… Выплёвывает кости на пол.
— Ладно, — говорит. — Пойду к хозяйке.
Спустя минут пять она втаскивает хозяйку в комнату за ноги. У хозяйки из носа, рта и ушей тоненькими струйками льётся кровь.
— Ты мне пол испачкаешь, — говорю. — Что я завтра хозяйке скажу? И в коридоре тоже кровь?
— Ну, немного.
— Вот не люблю кого-то приводить. Грязь оставляют. Потом хозяйка ругается.
— Ничего страшного, скажешь ей, что это не ты.
Она выпрямляет костлявые пальцы хозяйки и лижет их. Затем сосёт перстень. Обручальное кольцо. Облизывает бородавку между указательным и средним пальцами правой руки. Я давно знаю эту бородавку: часто смотрел на неё на кухне, когда хозяйка стряпала.
— Хочешь мизинчик? — спрашивает.
— Нет.
— С чего-то же нужно начинать.
Она кладёт мизинец себе в рот и хрустит им. Чавкает.
— Не чавкай, — говорю.
— Не нравится?
— Моя бывшая девушка постоянно чавкала. Иногда мне кажется, что мы из-за этого и расстались.
— Хорошо, не буду…