Моя кожа смуглая, а ноги босые. Стопы огрубели еще с детства, поэтому я могу шагать хоть по стеклам, и ботинок не надо. Я очень высокий, и папаша говорит, что я пошёл в дедушку, у него рост был два с половиной метра.
Руки у меня длинные, как плети, и ноги крепкие. Коровы целый день пасутся на лугу, а я отдыхаю в тени под деревом. В обед съедаю кровянку с пыне и запиваю всё это вином. И так каждый день. Небо чистое и бестревожное, и не нужно мне другой жизни. Папаша еще сказал мне вчера: «Я построю для тебя лавку, и ты будешь продавать там сыры. Брынзу, сметану, творог и молоко. Тебе нужно придумать, как назвать свою лавку. Это очень важно». А я могу дать рекламу о лучших сортах брынзы и сыров в Кишинёве. И люди потянутся в нашу деревню, — предложил жених Иляны. — Вот увидишь, пройдёт время, и мы откроем магазин в Кишинёве. Самый лучший. Самый популярный».
Они цокнулись с папашей и осушили стаканчики.
— Ты уже придумал, как назвать лавку? — спросил жених Иляны.
— Нет, — ответил я.
Папаша сказал ему: «Ты умный и нормальный образованный пацан. Но в бизнесе ничего не понимаешь. Кому нужны эти сыры и сметаны в большом ораше (городе), а? Там у людей нет времени, чтоб ездить в деревню».
Я лежал под деревом и смотрел на облака. Думал, как же назвать свою лавку. Молочные Реки Приднестровья? Или Млечный Путь, как шоколадку? Короче, соображал я на эту тему часа три, наверно, и немного успел опьянеть от вина. Так вот лучшее название для моей лавки: «ФЭТ ФРУМОС — МОЛОЧНЫХ ДЕЛ МАСТЕР». Я представлял, как люди будут рассказывать друг другу о моей лавке. И в гостях все будут спрашивать: «Где вы брали такую вкусную брынзу?» А хозяева будут отвечать: «В лавке ФЭТА ФРУМОСА — МОЛОЧНЫХ ДЕЛ ВЕЛИКОГО МАСТЕРА». Неплохой рекламный ролик бы получился. Что там! Люди с большого ораша начнут съезжаться в наше село с самого утра и занимать очередь в мою лавку. А я важной походкой буду идти неспеша, вертя ключи на указательном пальце, и скажу всем: «До открытия осталось пять минут». Люди в толпе будут перешептываться: «Это же Фэт Фрумос — хозяин лавки». А однажды мэру самого большого города подадут на обед масло и брынзу. Он откусит кусочек от душистой солёной брынзы и замычит от наслаждения. Он спросит прислугу: «Где вы взяли эту брынзу! Нет, я спрашиваю, где вы взяли это чудесное самое вкусное масло!» Прислуга испугается и побежит на кухню к экономке. Экономка скажет ему, что эта брынза из лавки Фэта Фрумоса в Южной Деревне. И сам мэр большого города приедет ко мне в деревню и скажет: «Я хочу познакомиться с этим парнем! Мы должны открыть твой магазинчик в Большом городе! Мы должны построить завод и поставить производство Фэта Фрумоса на широкую ногу».
Я лежал под деревом в тени и, кажется, хорошо опьянел. Я дремал и видел сны про мэра. По моему обнажённому торсу ползали мускэ (мухи).
Проснулся я от визга тормозов. К лугу, где паслись коровы, подъехали два автобуса. На одном автобусе было написано «Тираспольские Тигры», на другом — «Зимбру». Из автобуса вышла тьма людей в спортивной форме. Двое несли чемоданчики с красными крестами. Ко мне подошёл низкий толстый мужичок с длинными казацкими усами. Он вертел в рукахтеле-фон. Он весь вспотел и был красный.
— Здесь жарко, пацан! — сказал он мне. — Очень жарко, пацан! Это твои вакэ (коровы)? Нам нужно, чтоб ты немедленно убрал этих вакэ. Они мешают нам. Паси их в другом месте.
Потом у него зазвонил телефон. Он уронил его и, выматерившись, ответил на звонок:
— Аша! аша! (алло). Мы уже на месте, игра должна состояться через полчаса, или «Тигров» исключат из футбольной лиги! Команда, не имеющая стадиона, не может играть в высшей лиге, а тем более на Кубок страны! Аша! аша! Я сказал — страны! Мы всё еще живём в одной стране! Политикой я не занимаюсь.
Он выключил телефон.
— Кто теперь разберёт, где чья страна! Пацан? Как думаешь, а, пацан? Ты где живёшь, в Приднестровье или Молдове? А может, тебе больше нравится Бухарест?! А?!
— Я живу вооон там, — сказал я и показал ему хворостиной на виноградники. Из-за виноградников едва проглядывали крыши. Крыши домов нашей деревни.
— Вы давите виноград и пьёте вино! — сказал мужик в деловом костюме. — Думаешь, это жизнь?! Бухать и работать?!
Я видел, как люди в спортивных костюмах начали бегать и делать зарядку.
— Вакэ будут пастись здесь! — сказал я.
— Ты не понял, пацан, нам нужно это поле на полтора часа. А потом хоть сдохни здесь со своими вакэ.
Я взял мужика в ключ, потом завернул ему руку, сделал подсечку и кинул его через плечо. Я сделал всё, как учил меня татэ. Он научил меня приёмам и сказал: «Это на случай, если люди тебе угрожают, твоим женщинам, скоту или хотят отобрать у тебя землю».
Мужик отдышался. Его костюм испачкался в пыли. Он крикнул остальным людям, и ко мне подбежали двое в спортивных костюмах. Один ударил меня в живот, а другой повалил на землю. Я крепко грохнулся головой и всплакнул.
— Оставьте его в покое! — приказал им мужик в деловом костюме. Он уже встал и отряхивался. Снова вертел свой телефон в руках. — Парень просто защищает свой пыне… Любой бы сделал на его месте то же самое. И я бы сделал.
Люди в спортивных костюмах отошли от меня.
— А теперь разгони вакэ. Мы будем играть в футбол. Дело национальной важности. Кубок страны! Даже если страна уже не существует, то кубок будет жить, потому что есть я!
Я взял хворостину и отогнал вакэ. Люди быстро установили ворота на поле и сделали разметку краской.
Мужик подошёл ко мне и сказал уже ласково:
— Не обижайся, пацан. Всего лишь полтора часа. Даю слово, полтора часа.
Игроки выстроились на поле. Выбежал рефери и два боковых судьи.
— Здесь дерьмо на поле! — кричали футболисты. — Это не поле, тут одни горбы!
Игра так и не началась. Оказалось, что не приехал вратарь «Тираспольских Тигров». Судья сказал:
— Еще пять минут, и я засчитываю техническое поражение со счётом 3:0.
Мужик в костюме схватил телефон и начал кричать в него как бешеный. Игроки на поле разомлели от кэлдурэ (зноя). Они счищали коровье говно с бутс и весело переговаривались.
— Придётся тебе стать на ворота, — сказал мне мужик в костюме. — Беги к автобусу, там тебе дадут форму!
— Ничего не выйдет, — сказал я.
Мужик достал из кармана пачку денег и отсчитал пятьсот лей.
— На, — сказал он. — Сводишь мамашу в ресторан. Или купишь себе туфли.
— Я футбол только по телевизору видел, — ответил я.
— Ты что, не болеешь за сборную Непризнанной Приднестровской Молдавской Республики.
— Болею, мы с татэ ни одного матча не пропускаем.
— Тогда почему нет? Этот матч просто формальность. «Зимбру»
— чемпион страны, а «Тираспольские Тигры» — это дворовые мальчишки. Нам нужно провести этот матч только для того, чтоб «Тигров» не оштрафовали. Они и так по уши в долгах. Понимаешь? «Тигры» — это моя команда. В этом сезоне им ничего не светит. Но я берегу их для следующего сезона. Понятно? Мы купим пару бедных парнишек из бандитских кварталов Рио-де-Жанейро, и кто знает, может, игра пойдёт.
И он уговорил меня. Я побежал за формой и спустя две минуты уже натягивал перчатки.
— Какие правила? — спросил я у защитника.
Защитник — армянин. Ему лет 35, наверное. Глаза грустные и уставшие. Но тело его мускулистое. Каждый мускул, как пушечное ядро.
— Ты не должен позволить мячу попасть в ворота, — ответил армянин.
Я утвердительно кивнул, и судья свистнул.
Меня зовут Фэт Фрумос. И сегодня я провожу свой первый футбольный матч в составе «Тираспольских Тигров». С реакцией у меня всю жизнь хорошо было. И поэтому когда нападающий «Зимбру» под одиннадцатым номером пробил в ворота из-за штрафной, я сдвинул ноги. Он, видимо, целился мне между ног. Мяч отскочил от левой икры, и её, словно кипятком, ошпарило горячей болью. Мяч вылетел на угловой. Мускулистый армянин стал на ближнюю штангу, и когда мяч завис над штрафной, я сам, не понимая, что делаю, выбежал, подпрыгнул и выбил его кулаком. Да как выбил — прямо снял с головы у нападающего.
Буквально через пять минут «Зимбру» сел на наши ворота и уже молотил без разбору, лишь бы забить гол. Защитники «Тигров» кидались в подкате на мяч. И после одного удара уже со штрафной я выпрыгнул в нижний левый угол, вытянувшись, что твоя гитарная струна, и перевел мяч на угловой. А потом снова выбежал в штрафную и на этот раз словил мяч. Игроки обеих команд начали удивлённо переглядываться. Армянин подошёл ко мне и похлопал по плечу.
— Молодец, пацан, — сказал он и убежал.
В первом тайме я отразил двадцать ударов. Двадцать смертельных ударов, которые должны были привести к взятию ворот. Я прыгал в нижние и верхние углы, я уверенно доставал мячи из-под перекладины.
Игроки «Зимбру» начали нервничать и переругиваться. Я заметил, что «Тираспольские Тигры» почти не бегали. Игроки полностью выдохлись. При каждом удобном моменте они садились на траву и пили воду. В конце тайма счёт так и остался сухим. Самый активный форвард «Зимбру» под номером 11 подбежал ко мне и ударил ногой в колено, когда я словил мяч после очередного углового. Я выронил мяч. Упал на траву и взвыл.
— На тебе, сука, — прошипел он.
Судья подбежал к нам и показал ему красную карточку. Сплюнув на траву, 11-й ушёл с поля и залез в автобус. Я лежал на траве и корчился от боли. Коровы паслись рядом. Главное, не потерять вакэ… а то папаша мне даст футбол!
На поле вышел человек с чемоданчиком, на котором нарисован красный крест. Он достал маленький пузырёк с жидкостью. И запах сразу привел меня в чувства.
Что было дальше? Я так и не пропустил ни одного гола за два тайма. И в дополнительное время не пропустил. И по пенальти я не пропустил. А «Тираспольские Тигры» забили два гола с пенальти и тем самым выбили чемпиона страны из кубковых состязаний. Обезумев от радости, мужик в деловом костюме бегал по полю и пожимал руки футболистам.
В руках он держал открытую бутылку шампанского. Он сказал мне: