Пакет с париком и усами теперь лежал в «бардачке» «забавы». Я быстренько изменил внешность и оказался на месте за четверть часа до назначенного Полине срока. Машину поставил неподалеку от запасного выхода из бара, обошел квартал и дождался, пока не приехала на такси госпожа Шантолосова. Тогда я, не мозоля ей глаза, прошел сквозь бар, дождался, пока она не вышла тем же путем, и, убедившись, что хвоста за нею нет, сел в машину и покатил к Московскому вокзалу.
Мне повезло. Видимо, таксист, которого она поймала, выйдя из бара, попал в пробку, и я успел припарковаться на платной стоянке, встретить ее и сопроводить до входа в автоматические камеры хранения. Хвоста за нею по-прежнему не было, поэтому заходить внутрь я не стал. И правильно сделал – она позвонила, едва зарядила деньги в ячейку.
Хорош бы я был, если бы мне пришлось разговаривать с нею, находясь в помещении камеры! Шептать бы пришлось, иначе бы услышала…
А так никаких оснований считать, что я рядом, у Полины не было. А значит, и искать меня – тоже.
– Все сделано, как запланировано. Корреспонденция на месте. – И она назвала номер ячейки и номер кода.
– Уходите оттуда, – велел я. – Немедленно. Позже я с вами свяжусь.
Я дождался, пока Полина убралась прочь, покрутился по вокзалу еще минут десять и, убедившись, что меня по-прежнему никто не пасет, спустился в камеру хранения. Там тоже было спокойно, и я без дерготни выручил из заточения конверт с деньгами. Бояться, что хвоста приведет Щелкунчик, было уже сродни привычкам параноика (в конце концов, я противостоял не государству, а всего лишь частному лицу или группе частных лиц), поэтому, когда хакер позвонил, я назначил ему встречу безо всяких предварительных проверок.
Мы встретились возле ближайшей к его дому станции метро. Парик и усы были снова запрятаны в «бардачок», и Щелкунчик узнал меня безо всяких проблем. Мы обменялись крепким рукопожатием, я получил флэшку с информацией, а он – оговоренную ранее сумму.
Долго нам с ним разводить дебаты было незачем (он предложил обращаться к нему при первой же необходимости, а я наобещал так и поступать), и уже через пару минут мы разбежались, довольные друг другом. Преодолев многочисленные пробки часа пик, я вернулся на Голодай, ворвался в собственный офис и, брякнув Кате что-то вроде «Со щитом!», проследовал в кабинет.
Флэшка мгновенно была подключена к компьютеру, и я скомандовал Полю:
– Данные присоединенного носителя на дисплей!
Через мгновение на триконке возникли строчки: Константинов Антон Иванович, 35 лет, уроженец поселка Дубровка Тамбовского района Центрального края…
Я едва не захлопал в ладоши.
Вошедшая вслед за мной Катя спросила:
– Что случилось? У тебя лицо, как будто медом накормили…
– Еще как накормили! – Я подхватил ее на руки и закружил по кабинету. – Думаю, наконец-то я набрел на что-то стоящее.
– То есть наличку ты извел не зря.
– Еще как не зря! Это первые траты в деле, которые окупятся.
37
К сожалению, никаких подробностей касательно детских и юношеских лет Антона Ивановича Константинова флэшка не содержала, а значит их в Сети попросту не было. Иначе бы либо Поль, либо Щелкунчик наковыряли…
Однако поскольку кончик ниточки обнаружился, размотать клубок не требовало больших усилий – нужны лишь время да несколько оперативных мероприятий.
– Поль! – скомандовал я. – Мне требуется перечень детективных агентств города Тамбова. Желательно со всеми координатами.
Через пять минут список из полутора десятков пунктов светился на триконке. Я пробежался по рекламе в поисках того агентства, которое занимается розысками биографических подробностей нынешних и бывших граждан Тамбова. Таковых оказалось два – «Сэр Шерлок» и «Пал Палыч». Названия были с претензиями, и это мне не понравилось, но за неимением гербовой пишут на простой…
Я достал из заднего кармана джинсов пятирублевую монетку, подбросил ее. Счастье заполучить меня в клиенты выпало «Пал Палычу». Я сформулировал запрос, продиктовал его Полю и попросил Катю произвести предоплату на счет тамбовского агентства. Теперь оставалось только ждать. При всей возможной оперативности тамбовские наследники Пал Палыча Знаменского могли ответить не раньше завтрашнего утра – вряд ли такой работой у них занимаются по окончании классического рабочего дня.
А пока я не получу от них сообщение, активничать невозможно. Так что можно сегодня провести вечер дома, что называется – в кругу семьи…
А может, затащить Катю в кино? Неделю назад вышла в прокат новая экранизация «Очага на башне» с Андреем Кравчуком и Еленой Воротниковой в ролях Симагина и Аси. Я люблю Симагинский цикл Рыбакова – не то что все эти ордусские дела, которые мне представляются слишком искусственно выделанными и слишком… как это в критике говорится?.. социопропагандистскими?.. или какая-то другая заумь… Мне всегда казалось, что Симагин – это я, которому пришлось жить в ту эпоху, время излома, когда колесо российской истории остановили и раскрутили в обратном направлении, и такой маневр не мог не обойтись без кровавой смазки. Подмазывать ось кровью приходится и до сих пор, уж мне-то это известно хорошо…
Правда, может позвонить Марьяна и потребовать обещанный вечерок с песнями Земфиры. А может и не позвонить, если не срослось у нее там с проверкой пурги… Да черт с ним, будем преодолевать неприятности по мере их поступления.
Я встал из-за стола и вышел в приемную.
– Уже перечисляю, – сказала Катя, повернув голову.
Я подождал, пока она закончит манипуляции с клавой, и сказал:
– А не сходить ли нам в киношник?
– Конечно, сходить, – тут же отозвалась Катерина. – Я всегда говорила, что общественный кинотеатр в тысячу раз лучше домашнего. Там заражаешься эмоциями от окружающих и переживаешь все во стократ острее.
– Ну так пошли посмотрим новую экранизацию…
Я не договорил: в открытую дверь зазвучала «Когда мне будет 64». Пришлось вернуться в кабинет, закрыть за собой дверь и взять мобильник в руки. Звонила Марьяна, и я сразу понял, что поход к «Очагу» все-таки накрылся медным тазом.
– Привет, кусок Максок! – сказала она. – У меня ньюсы.
– Привет, лоханка Марьянка! Какие?
– Ну нет, – послышался смешок. – Как застолбились, только при стрелке в «Северной Венеции». И обязательно под конину и кучерявую Земфиру.
У меня аж дыхалку перекосило.
Похоже, наконец пошла масть! Я имею в виду полезную информацию, а вовсе не то, о чем подумал бы всякий в меру своей испорченности.
– Эту лысую зовут не Земфира, – сказал я. – На стрелку я приеду. – Я глянул на часы. – Черт, раньше половины восьмого не успею.
– Ну и все пучком. Я сейчас звякну туда и сниму столик на двоих. За шторами. – В трубке снова послышался смешок. – Адью, кусок!
– Ага, покеда! – Я нажал кнопку и вернулся в приемную.
– Что? – сказала Катя. – Уплыло наше кино?
– Уплыло. – Я с трудом выдержал ее взгляд. – Обещаю, как закончим дело, в первый же вечер посмотрим «Очаг на башне». И…
Я чуть было не ляпнул: «И к болту съездим». Но вовремя спохватился. Вряд ли после прошлогодних поездок с Марголиным у нее сохранилось к установленному в Разливе семигранному болту прежнее отношение… И тут я почувствовал, что после мысли о Марголине, взгляд Катеринин могу выдержать запросто.
– Машина мне не потребуется, – сказал я ей. – Закрывай офис и езжай домой. И не беспокойся. Вернусь ближе к полуночи. – Я шагнул к двери.
– Будь, пожалуйста, осторожен, – проводила она меня привычным пожеланием.
Как будто мне сегодня что-то угрожало.
38
К половине восьмого я успел. Перед входом глянул на афишу и узнал, наконец, что лысую певицу зовут Груша Грушина. Обслуга ресторанная встретила меня как старого знакомого. Сомневаюсь, чтобы они запомнили меня за один раз – просто всякий клиент тут старый знакомый.
Марьяну я нашел в том же алькове, где мы сидели при первой встрече. Мы тут же обменялись традиционными возгласами:
– Привет, лоханка!
– Привет, кусок!
А потом я поцеловал ей руку, и она на несколько секунд потеряла дар речи.
– Блин! – сказала она потом и облизала губы. – Как это в кайф, без балды! Наши куски так не умеют.
– Не волнуйся, – сказал я. – Они быстро научатся.
Мы прошерстили меню и сделали заказ. На этот раз преобладал вовсе не географический принцип выбора блюд, поэтому на столе должны были появиться расстегаи и солянка, бифштекс и салат из свежих овощей под названием «Вечерний». Что именно было в нем вечерним, не знаю, но подозреваю, что восемью часами ранее он числился в меню как «Полуденный».
– А конина? – напомнила Марьяна.
– Фи, мадемуазель! – сказал я. – Солянка и коньяк плохо совмещаются. Лучше возьмем граммов по сто «Смирновской».
Я сделал официанту знак, и вскоре на столе появился запотевший графинчик с водкой.
– Вообще-то принято начинать с салата, – сказал я потом. – Но мы приступим к делу с солянки. Закусывать «Смирновскую» салатом – все равно что прыгать на горных лыжах с тротуарного поребрика.
Понятливый официант принес солянку, поставив передо мной и Марьяной по приличных размеров горшку. Я разлил водку, поднял рюмку:
– Ну за межполовое взаимопонимание!
Марьяна фыркнула и едва не расплескала содержимое своей рюмки.
– Ага, – сказала она. – За перепихнин!
Я вдруг понял, что она изо всех сил старается шокировать меня, и во мне немедленно проснулся Арчи Гудвин.
А Марьяна смело опрокинула содержимое рюмки в рот, зажмурилась, некоторое время посидела так, потом вздернула плечи и проглотила.
– Ха!
– Браво! – Я поаплодировал, и мы взялись за ложки.
– Ньюсы выкладываю сразу, – сказала Марьяна. – А то когда кучерявая рот откроет, не побазаришь.
– Ум-гум, – согласился я, поощряя ее к началу.
Она зацепила ложкой оливку, положила в рот, проглотила и выпалила:
– Квакают, будто Полина Шантолосова обзавелась новым кексом… новым любовником.