одь бережет.
– А может лучше домой? Или к сестре?
– Нет. Дома тебя будут искать в первую очередь, у сестры – во вторую.
– Значит, ты все-таки напал на след?
Тут мне в голову пришла еще одна мысль. Я отобрал у Кати пакет, достал «майор пронин», включил. Индикатор остался темным, на дисплее засветился транспарант «Излучателей не обнаружено». Я облегченно вздохнул – бывают еще в нашей жизни маленькие радости.
– Я пока не знаю точно, на какой именно след я там напал, но некоторое время тебе лучше не высовываться. Возьми с собой денег дня на три-четыре. Думаю, за это время все станет ясно.
Больше Катя никаких вопросов не задавала. Открыла сейф, сунулась в его недра, отсчитала несколько купюр от лежащей там пачки, еще несколько купюр отдала мне. Достала левый паспорт, положила в сумочку. Огляделась. Потом залезла в стол, вытащила из ящика отцовский скальпель и тоже положила в сумочку.
Я хотел было сказать пару ласковых по поводу этой выходки, но понял вдруг, что скальпель для нее – вовсе не оружие защиты. Вернее, оружие, но речь идет о защите вовсе не физической. И я промолчал.
Катя вновь огляделась, прошлась по приемной. Казалось, она прощается с офисом, но я понимал, что она просто оттягивает момент ухода, потому что страшно, и офис кажется ей тем, что в старину называли «Мой дом – моя крепость». И пока ты тут, с тобой просто ничего не может случиться. Как с ребенком, который во время пожара прячется под кровать, совершенно не думая о том, что она тоже сделана из горючих материалов…
– Идем! – Я решительно взял жену за руку.
– Идем, – обреченно сказала она.
Мы включили охранную сигнализацию и вышли из офиса.
– Уже закончили? – спросил Вовец.
– Да, – сказал я. – Самое время уикэндичать.
– Помнишь, что сегодня Кубок мира начинается? – Вовец с любопытством посмотрел на необычно молчаливую Катю, но ничего не добавил.
– Помню, – соврал я и пожал протянутую руку. – Обязательно посмотрю. Наши с финнами сегодня?
– С ними проклятыми! Боюсь я этого матча…
– Ничего, бог не выдаст – свинья не съест!
– До свиданья, Володя! – сказала Катя. – До понедельника.
Ей удалось произнести эти слова обычным тоном.
Мы спустились вниз, вышли на улицу и сели в машину.
– Воспользуйся услугой сотового оператора «Режим автоответчика», – продолжил я инструктаж. – Свой телефон отключи. Но каждые полчаса проверяй автоответчик на случай, если мне потребуется сообщить нечто срочное. Ну я и вообще буду тебе позванивать. Кстати, твой законный паспорт где?
– Со мной.
– Отлично. Сейчас заедем по пути в какой-нибудь банк, арендуем ячейку, положишь паспорт туда. Так будет надежнее.
Вот тут она позволила себе новый (вернее, старый) вопрос:
– Господи, неужели все так серьезно? – И тут ее прорвало. – Мне страшно, Вадичка! – взвизгнула она. – Я боюсь!
Я сделал все возможное, чтобы хоть как-то успокоить ее. Обнял за плечи, потерся носом об ухо, прошептал:
– Катенька, на самом деле все может оказаться полной ерундой, но я бы хотел, чтобы ты находилась в безопасности. Я уже искал тебя однажды, и мне пришлось тогда даже кое-кого убить.
Она отшатнулась, распахнула перепуганные глаза:
– Ты убивал людей?! – И тут же закивала: – Ой, что же это я? Я ведь и сама тогда… А ты еще и на войне был…
Я тоже покивал:
– На войне за меня отвечало родное государство, но мне пришлось убивать и под собственную ответственность. Иначе с какой стати меня оставили в покое и позволили сменить имя?
– Ты работаешь с теми же людьми сейчас? – сделала вывод Катерина.
Эх, черт возьми, до чего же фантазеры они, эти программисты!
– Да, – соврал я. – Мне снова пришлось выйти на них. Потому я и уверен, что все будет в порядке. Но для полного спокойствия лучше все-таки подстраховаться.
Она снова придвинулась, спрятала лицо на моей груди.
– Может, позвоним этой тетке из «Бешанзерсофта» и откажемся? Вернем ей деньги, что не израсходовали, а растраченные отработаем?
Я представил себе, как мне придется отрабатывать. Теперь, когда все было решено, я вовсе не был против такой «отработки». И кошка по имени Совесть даже усом не повела… Все было решено не мной, а судьбой, и ничего уже нельзя было изменить.
– Катя! – Я решил позволить себе чуточку жесткости. – Дело не в тетке из «Бешанзерсофта», дело в преступнике. Я уже слишком много знаю, чтобы он оставил меня в покое. Теперь передо мной два пути – либо я его выведу на чистую воду, либо он заткнет мне рот. В такой ситуации у меня должны быть развязаны руки, понимаешь? Потому я и хочу, чтобы ты сидела тихо, как мышка. Ты побудешь некоторое время мышкой? Маленькой такой мышечкой, беленькой и пушистенькой, хорошо?
– Побуду, – прошептала Катя. – А ты будь осторожен, пожалуйста.
– Разумеется! – Я включил зажигание, выехал на улицу и осмотрел окрестности.
Серый «фолькс» затаился на противоположной стороне улицы. За тонированными его стеклами не было заметно никакой жизни, но я знал, что там сидят подручные моего противника. Сами они, скорее всего, и не догадываются, что их можно назвать словечком «подручные», но это незнание не делает их менее опасными.
Что ж, по крайней мере не придется заниматься вычислением хвоста. Но сбрасыванием оного – непременно придется. Иначе они и в самом деле будут подручными – со всеми вытекающими последствиями.
В сопровождении «фолькса» мы доехали до Василеостровского филиала «Питербизнесбанка», где и нашло свою норку мелкое животное по имени Катин паспорт. Теперь его даже я бы не смог вызволить – там требовалась личная подпись, и компьютер тут же делал графологическую экспертизу.
Оставалось подобрать подходящую норку хозяйке паспорта.
Мы вышли из банка, вновь сели в машину и в том же сопровождении покатили к станции «Приморская».
– Сейчас я тебя высажу у метро. Пересядешь на полукольцо и доедешь до станции «Полюстрово», оттуда доберешься до гостиницы «Карелия». Там снимешь номер на три дня и подождешь меня в холле гостиницы. Все поняла?
– Все! – В голосе Кати прозвучала решимость.
Такова моя супруга – она может пищать и хныкать, пока это позволительно и не влияет на ситуацию, но как только начинает пахнуть жареным, Катя меняется. Иначе бы она никогда не смогла убить Марголина…
Я подкатил к «Приморской» и высадил ее. Она ушла не оглядываясь, а я проследил за «фольксвагеном». Никто оттуда не выскочил и следом за Катей не устремился. Тогда я развернулся и, прокатившись по всей Наличной, достиг того дома, где совсем недавно мы трахались с Полиной Шантолосовой. Проехал мимо, повернул на Большой проспект, доехал до Четвертой линии, свернул на нее и припарковался в квартале от «Василеостровской».
Через четыре минуты я был уже внизу, на станции. Пришлось, правда, пробежаться по эскалатору. Разумеется, ребята, сидевшие в «фольксе», за мной не успели, и я сбросил хвост без проблем. А через полчаса я уже подходил к стеклянному ящику «Карелии». Вошел внутрь, огляделся.
Подозрительных личностей поблизости не наблюдалось.
Катя ждала меня в холле, сидела на диванчике, закинув ногу на ногу и перелистывая еженедельник «Где отдохнуть в выходные?»
– Тебе он не понадобится, – попытался пошутить я. – Отдыхать будешь в четырех стенах. Как во времена Домостроя…
Она улыбнулась, но по глазам было видно, что ей не до смеха.
– Номер сняла?
– Да. На третьем этаже.
– Отлично. В случае чего можно будет спуститься на простынях.
Она опять невесело улыбнулась.
Я снова огляделся, уже с другой целью.
В холле работали несколько киосков, продающих самые разные мелочи – от флакончика с духами до махрового халата. Это было удачно – ведь мышка вселялась в норку, в чем была.
Я кивнул в сторону киосков:
– Пойдем. Купишь, что надо.
Что надо влезло в два полиэтиленовых пакета. Такой груз на третий этаж можно было поднять и без лифта, так что я совершил сей подвиг без особого напряжения. А заодно ознакомился с путями возможного отступления. Никогда не знаешь, что может в жизни пригодиться…
Номер оказался небольшим, метров десять, но больше мышке и не требовалось. Когда мы вошли, я в тысячный раз приложил палец к губам и достал «майор пронин». Береженого бог бережет…
«Жучков» в округе не наблюдалось.
– Ну вот, – сказал я. – Думаю, тебе тут будет удобно. Сама мне звонить не вздумай. И сестре – в том числе. Ты давно с нею разговаривала?
– Вчера вечером.
– Вот и отлично! Значит, беспокоиться не будет. А через три дня наверняка вернешься домой, она ничего и не заметит… В общем, живи и радуйся.
– Хорошо, – прошептала Катя. – Буду жить и радоваться.
Глаза ее стремительно наполнились слезами.
– Эй, – сказал я. – Не плакать! Ничего со мной не случится. Я – везунчик! Ты даже не представляешь, какой я везунчик! Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить! – И я постучал по тумбочке, стоящей возле кровати.
– Я знаю, – сказала, всхлипнув, Катя. – Но будь осторожен, я тебя прошу!
Я поднял правую руку, прижал к сердцу и торжественно сказал:
– Клянусь быть осторожным, сверхосторожным и суперосторожным. Чего бы это мне не стоило! – Я широко улыбнулся, и это было не просто, потому что душу мне опять терзала кошка.
На этот раз, для разнообразия, по имени Страх. Мне вдруг пришло в голову, что мы, возможно, видимся в последний раз, но я решительно выгнал предательскую мыслишку вон.
– Все, я пошел!
– Вадичка! – И тут Катя бросилась мне на шею, с трудом сдерживая рыдания.
Поцелуи, которыми она осыпала мое лицо, обжигали, но я стоял недвижно до тех пор, пока она с собой не справилась и не отстранилась.
– Прости! Иди! И будь осторожен!
И я ушел.
45
Пока я катил на «Василеостровскую», чтобы подобрать брошенную «забаву», в моих мозгах созрел план дальнейших действий.
Серый «фолькс» стоял неподалеку. Сквозь тонированные стекла по-прежнему ничего было не рассмотреть, но я догадывался, что филер или филеры там. Когда они поняли, что потеряли объект, им ничего не оставалось как ждать, пока я не вернусь за машиной.