На пятый этаж я поднималась в лифте с прозрачными стенами; белокурая старушка негромко инструктировала:
– Не шуметь. Не сорить. Занимать можно любое свободное место. Не мешать чтению других посетителей библиотеки. Книгу я найду Вам самостоятельно…
Меня все устраивало. Правда, чесались от нетерпения руки и нервы, что, впрочем, не мешало рассматривать удивительный высокий зал с огромной дырой посередине. Правильнее сказать, «пространством» – а все потому, что полки расположены по периметру, там же скамьи и перила. В центре же можно было подвесить второе солнце – незанятой территории бы хватило.
– Значит, интересуетесь трудами Томаса Кавика?
– Очень.
– Это похвально. Сейчас редко кто способен на изучение столь глубоких наук.
Я неспособна тоже. Но не стоило об этом вслух.
И удивительно красиво вливался внутрь косыми лучами из вытянутых вертикальных окон свет внешнего мира.
Пятьсот два, пятьсот два…
Эта книга насчитывала (я проверила) целых три тысячи двести сорок страниц. Кавик однозначно посвятил нейробиохимии всю свою жизнь. А то и не одну… Последняя мысль заставила меня хрюкнуть.
Вожделенный листок я схватила нетерпеливо, но осторожно.
С него на меня смотрело то, что я ожидала увидеть, – графический шифр.
«– У вас есть все… средства… чтобы сделать информацию доступной».
Есть. Не средство, а человек.
Тамарис Хантер появилась в нашей дружной компании последней, но очень легко в нее вписалась[3]. Веселые карие глаза, улыбка на лице; ее истории завораживали нас, как приключенческие романы, прочитанные вслух.
«Мы с Рэем – идеальная пара, – любила гордиться она вслух. – Я разгадываю шифры, а он отыскивает координаты…»
Они постоянно бывали в экспедициях, привозили из них уникальные, подчас бесценные вещи. Охотно делились подробностями походов, рассказывали о местах, в которых никто из нас не бывал. И только об истории своего знакомства загадочно умалчивали, переглядываясь, – вопрос этот, впрочем, их почему-то забавлял.
Из библиотеки я шла, спрятав заветный листок в карман и волнуясь.
«Что, если Мак сказал Лайзе? А та остальным девчонкам?»
Нет, наши не трепло: личные дела каждого – всегда личные.
И даже если Тамарис услышала обо мне дурное, ведь не откажет в помощи?
Она приехала час спустя ко мне на квартиру (я не смогла заставить себя переступить порог дома Хантеров), и сразу же, как оказалась на кухне, прилипла к листку из книги. Вгрызлась в шифр с восторгом щенка, которому подарили новую игрушку-кость.
Тами пахла спокойствием. И еще свободой. Она была человеком, у которого все хорошо, который сегодня вернется домой и примется ждать любимого мужчину; она пахла отсутствием бед. С удовольствием жевала конфету из вазочки и, не отрывая взгляда от загадочного послания, прихлебывала чай.
– Какая удивительная бумага у тебя. А откуда?
– Не могу сказать, прости.
Она не обиделась.
– Ничего, я понимаю. Знаешь, я такую графику никогда не видела – объемная и глубокая, как колодец.
«Главное, чтобы вышло достать координаты».
Я старалась ей не мешать. Заранее приготовила бумагу и ручку, обеспечила тишиной. Смотрела на незнакомый двор из окна третьего этажа, снова ощущала, что живу чужой жизнью. Дома я всегда хранила в серванте несколько сортов дорогих шоколадных конфет, а на кухне удивительный фруктовый чай. Здесь почивала гостью тем, что успела купить до ее прихода в местном крохотном супермаркете. Стыдно.
Ей хватило нескольких минут – забегал по бумаге, выводя цифры, наконечник шариковой ручки.
– Слушай, – она смотрела на то, что написала, с любопытством, – это ведь координаты?
– Да.
Какой смысл скрывать?
– Хочешь, я спрошу у Рэя, куда они ведут?
– Нет, я смогу узнать сама, – и добавила, чтобы избежать неловкости: – Спасибо.
Вот и все – мне не отказали. Сейчас она уйдет – я останусь здесь. Ни зайти домой, чтобы переодеться, ни даже позвонить… Вдруг Дэлл все еще там? Я не хочу разборок, сейчас просто не смогу их выдержать.
– Что-то не так?
Она заметила мой напряженный и, наверное, невеселый взгляд.
– Все нормально. Как… Рэй?
Нужно было что-то спросить. Плюс, вопрос с двойным дном – может, слухи обо мне уже начали расползаться?
Но Тамарис спокойно качнула головой:
– Он сейчас там, в Мирстоне. Почти не появляется дома, так что я пока сижу одна и скучаю.
– Ясно.
Она крутила в руках старую фарфоровую чашку с отколотым краешком и тонкой, как волос, трещиной.
– Ты извини, – не удержалась я от колыхнувшегося чувства вины, – это не мое. Я… нашла здесь лучшую.
– Все хорошо. Это ведь… не твой дом, да?
– Нет.
Она смотрела внимательно, а я проворно избегала взгляда. Пройдет несколько секунд, она перестанет смотреть, отступится. Потому что, даже если понимает, что что-то не так, в душу лезть не станет – не принято. У нас своих в беде не оставляют, но и вытряхивать из тебя просьбу о помощи, если не шагаешь навстречу, не будут. Все правильно. Она и посидит, и уйдет. А я, возможно, этим вечером пойду или поеду очень далеко – в другой мир. Оставлю Нордейл за спиной, шагну прочь из Мира Уровней в неизвестность…
«И, может быть, никогда уже обратно не вернусь».
Мысль эта прошелестела ровно, не вызвав никаких эмоций. Дальние походы – всегда риск, – а уж походы в одиночку… Жаль только, что здесь останется на моей судьбе черное пятно, которое не оттереть. На Дрейка я больше не полагалась – он не в счет. А слова в защиту и сказать некому.
И вдруг спросила, не удержалась:
– Скажи, а обо мне уже поползли слухи?
– Какие слухи?
Она удивилась искренне, по-настоящему. Значит, не успели.
– О том, как я изменила Дэллу.
– Что?
Ее рот приоткрылся от удивления, брови взлетели вверх. А я встречала ее взгляд стойко, будто в меня вставили стальной стержень. И неожиданно для себя решила – пусть останется хоть один человек, который знает правду. Который однажды, если вдруг меня начнут поливать грязью, встанет и скажет: все было не так!
– Можно я кое-что тебе расскажу, Тами?
Мне нужно было исповедаться. Нужно было оставить после себя ниточку, способную однажды распутать для Дэлла клубок. Если он выживет. Если я выживу. Я не собиралась умирать, но кто знает.
– Может быть, тебе никогда не пригодится эта информация. А, может, пригодится. Мне будет спокойнее уходить… так. Хорошо?
– Конечно.
У нее красивые глаза – карие, но не темные, а светло-коричневые. Чуть темнее миндаля.
Спустя несколько минут она прервала меня, не удержалась.
– Как можно было предложить такой идиотизм?! – и ее возмущение целительным бальзамом пролилось на мою душу. – Это же бред! Полный! Да и просто… бесчеловечно.
– Дрейк хотел… как лучше.
– Лучше?!
А на ее лице такое отвращение, что мне впервые захотелось рассмеяться.
– Ты же знаешь, он не человек, он мыслит… иначе.
– Сильно… иначе.
Мы молчали. И впервые в жизни у меня как будто был настоящий друг – человек, который чувствовал, как я.
– Не знаю, может, зря я… отказалась… Дальше.
Кажется, я слышала, как скрипят ее зубы. И видела – она думала о Рэе. О том, что он почувствовал бы, если бы ему подкинули такие фотографии, как страдала бы она сама. А ведь фонарик действительно мог оказаться у любого…
Хотелось плакать. Я снова была немножко «вместе».
– Ты расскажешь им? – спросила тихо. – Если я не вернусь?
– Ты, правда, собираешься туда в одиночку?
– А с кем? У меня нет выбора.
– Я пойду с тобой.
Смешно. Правда.
А она впервые обиделась:
– Думаешь, я – плохая компания? Между прочим, пара-логик – это человек, умеющий читать любые зашифрованные послания. Плюс, у меня на плече символ Ясности – на меня невозможно наслать наваждение…
– Дело не в этом…
Мне любая компания была бы лучше никакой. Даже если не Тами, а кто-то, кто вообще ничего не умеет, – все не так страшно, как в одиночку.
– Я не могу тобой рисковать.
– А собой можешь?
– Собой – могу.
– Двое – всегда лучше, чем один, – стояла она на своем.
А упертая. Я вдруг прониклась к ней еще большей симпатией. Только мнения своего менять не собиралась.
– Одна беззащитная девчонка или две – разницы никакой. А перед Рэем я быть виноватой не хочу, извини. Правда.
Она уходила, сжав губы.
«А ведь она в чем-то, как я…»
– Когда ты выдвигаешься?
Спросила уже перед дверью.
– Не знаю. Сегодня.
– Дождись моего звонка, хорошо?
– Зачем?
– Просто… дождись.
У меня имелось несколько незавершенных дел – они обещали занять ближайшие три-четыре часа.
– Хорошо. Но только до шести.
– Я позвоню раньше.
Она скрылась за дверью, быстро махнув на прощанье, – послышались по лестнице легкие и быстрые шаги.
Тамарис.
Тами очень долго искала Рэя. Всю жизнь. Нет, до того, как они встретились, она жила с другим мужчиной, верила, что имела налаженный быт и кусочек женского счастья. Правда, почему-то все равно тихонько тосковала – сама не знала, по чему именно. Осознала только тогда, когда отыскала верного для себя человека.
И теперь понимала: случись с ним что – она бы убила за него. Прошла бы огонь, и воду, сунулась бы в любое пекло, сделала бы что угодно.
Так она думала до сегодняшнего дня.
Пока не услышала историю Меган.
А она смогла бы его… предать? Вот так болезненно, пусть даже для его же «блага»?
И каменела от одной лишь мысли об этом.
Такси стояло в пробке – зимний проспект застрял; валил, как из ведра, снег.
И да, Тами бы тоже отправилась бы в любой из миров, лишь бы найти Рэю лекарство – тут она была солидарна с Мег, – но вот в одном аспекте они все же расходились.