Я не заметила, когда большая часть Охлов куда-то запропастилась – незаметно улизнула после важной части? Теперь в конференц-зале остались только мы с Лин, Старейшина и еще двое представителей «радужной» расы. Остальные части желе-скамьи пустовали. И хорошо – легче дышать.
– Урмаки – в прошлом те же Урмоны. Они были единым народом до конца прошлого столетия, но междоусобные распри раскололи их клан на две части и поселили вражду. Урмаки противники черной ворожбы, но отличные воины. Урмоны же до сих пор предпочитают воинским искусствам колдовство довольно сложного порядка.
«Точно, довольно сложного. Такого, что даже Дрейк принялся чесать бороду…» И нам еще предстоит с ними встреча.
– С Урмаками сложно договориться?
– Нет. Если не дадите себя в обиду и сообщите о том, что проходите через их земли с миром, они могут принять вас довольно радушно. Или нейтрально.
«Отлично».
– Я должен заметить, что ваша татуировка, Лже-Бохи, в процессе перемещения раствориться – так случается со всеми фальшивыми заклятьями. Приносим свои извинения, издержки производства.
Кажется, Охл добродушно издевался. Его равнодушные обычно глаза посмеивались точно.
– Все в порядке, – отмахнулась Лин. Подумала о чем-то, снова нахмурилась. – Скажите, а как насчет обратного пути? Нам вновь придется предоставлять вам некую услугу? На путь в четыре с половиной месяца пешком мы рассчитывать не можем.
Охлы переглянулись, будто испрашивая согласия друг у друга. Вероятно, с нами остались наиболее важные из всех. И после нескольких секунд молчания Старейшина кивнул:
– Учитывая то, какую помочь уже оказала нам ваша спутница, будет справедливым дать вам пожизненное согласие на любые перемещения по нашим Тоннелям.
На этот раз удивленно переглянулись мы с Лин. Щедро! Бесконечно щедро и очень, очень кстати… Я и правда вечный должник Тами.
– …только вы должны знать, что для обычных людей это довольно неприятный процесс. Хоть и довольно короткий.
– Мы переживем.
Старейшина удовлетворенно кивнул – мол, я предупредил.
Белинда хранила молчание – ее вопросы иссякли. Но у меня вдруг метнулся один – словно камень на пружине со дна. Иехванна! Этот чертов бубен. Мы спрашивали о нем в столице, но местные лишь качали головами – нет, не слышали. И если о нем не слышали Охлы, тогда кто?
– Скажите,… уважаемые… – я знала, что меня и мои вопросы в расчет берут редко, поэтому старалась быть максимально вежливой. – А где нам искать бубен под названием «иехванна»? В какой части ваших протяженных земель?
И взгляд-выстрел Белинды – молодец! А я ведь совсем забыла! Ей было впору хлопнуть себя по лбу.
На этот раз на меня не посмотрели, как на тухлую рыбу. Скорее, одарили взглядом внимательным, чуть тяжелым.
– Иехванна? Вам повезло – вы идете в верном направлении. Это Уромонские старые бубны. Думаю, их еще сохранилось несколько штук – очень сложная в производстве вещь.
– Значит, это к Урмонам?
– Верно.
Что ж… хотя бы не перемещаться на другой конец этого мира. Вот Тами обрадуется, когда узнает, что купила нам билеты на экспресс-рейс ко всем целям сразу. Молодец она все-таки. Что кричала им в спину, обижалась, что поверила в себя в такой сложный момент, не дала задний ход. Лишь бы набралась сил теперь.
И я не удержалась, спросила:
– Тами ведь восстановится?
– Ваша спутница?
Чувствовалось, что время нашей беседы на исходе – Старейшина уже мыслями перемещался в некое иное занятие, куда более ему интересное. Но вежливость требовала соблюсти приличия и ответить на все наши вопросы.
– Я почту это за честь, если вы позволите нам снабдить ее потерянными силами в короткий промежуток времени.
Они нас как будто гнали? Нет, показалось. Скорее, желали как можно быстрее взяться за восстановление функции хода небесных тел.
– Вы можете вернуть ей необходимый для продолжения пути запас сил?
– Можем.
Белинда чинно и благодарно кивнула:
– Мы будем вам очень признательны.
Я с самого начала знала, что они чем-то похожи на Комиссионеров.
Забавно было бы познакомить этого Старейшину с Дрейком.
(Sara Bareilles – Breathe Again)
Снежное царство земель Урмаков. Бесконечные просторы и сосны-гиганты – таких высоких никто из нас никогда не видел. До небес, честное слово, с пятнадцатиэтажный дом. Ясное голубое небо – весеннее, звенящее, беспредельно чистое. И воздух – изумительный, напоенный свободой, еловой хвоей, бесконечностью бытия.
Смеялись и фотографировались девчонки, сажали остатки батарей в телефонах, но как не фотографироваться, когда Охлы выдали нам обалденные меховые одежды? Мол, у Урмаков холодно, пригодятся. Лин теперь походила на воительницу-барыню в длинной меховой накидке, с вязаной повязкой-«наушниками» и торчащими вверх короткими волосами. Сапоги высокие, широкий пояс с ножами, сумка через плечо. Тами – высокородная принцесса в длинношерстной серо-белой шубе и длинноухой шапке в тон. На мне похожая.
И плевать, что после Тоннеля болело тело и хотелось блевать, – мы отошли довольно быстро. Тамарис смеялась, что некоторые Порталы на Уровнях ощущались хуже…
Она вообще стала другой после загадки Охлов. По взгляду. Как будто близко-близко соприкоснулась с чудом и теперь несла-хранила его внутри. Такое великолепное и волшебное, что никому и никогда не объяснить. И не забыть. Человек, вдруг получивший в дар дополнительную чудесную искру, выглядит иначе – довольным, загадочным, очень гармоничным. Ей шло.
Вокруг первозданный лес. Впрочем, не густой, и потому виден небесный купол. А уж как мы соскучились по чистому небу. И не понять, то ли шаманы Урмаков пели так хорошо, что Светлая млела, то ли Охлы уже наладили «формулу».
– И еще вот так…
– Давай, обними меня. Улыбочку!
Тами и Лин дурачились. Потому что вокруг спокойно; изредка каркали местные вороны, сыпался с веток-метелок, похожий на блестящую пудру, снег.
Я впитывала их улыбки, как свои. Впервые. Потому что мое сердце улыбалось тоже. Не знаю, когда я уловила эту странную внутреннюю свободу, но я ее уловила. Я больше ничего не контролировала. И Создатель свидетель, как же я устала столько лет пытаться все контролировать, силилась быть в чем-то уверенной, боролась со страхами, и, значит, в итоге с самой собой.
А теперь просто плыла. Скользила по течению реки жизни, по удивительно повернувшейся судьбе и понимала: вот оно – чувство, которое я так долго искала. Не грести против волн, но позволить себе наслаждаться мигом. И бросить вожжи, поводья и все попытки быть в чем-либо уверенной. Нужно о чем-то поволноваться? Завтра. Ведь сегодня так хорошо, сегодня я лучше порадуюсь…
И все бы изумительно.
Вот только, несмотря на то, что мы пообедали перед «выходом», спустя час после Тоннеля, проголодались мы адски.
(Blue Stahli – Premeditated)
И потому остановились, обнаружив под очередной сосной сработавшие силки с тушкой местного «зайца» – упитанного, короткоухого. И аппетитного даже для меня, не сторонницы представлять, как именно его придется разделывать и готовить.
– Может, возьмем?
– Чужое.
Лин понимала наши чувства, но ни наклониться, ни притронуться к добыче не позволяла.
– Если здесь силки, значит «лагерь» близко. И, значит, периметр обходят.
Она мигом растерялась всякую веселость, напряглась до привычного состояния, повернула голову, чтобы обвести взглядом горизонт, и почти сразу же услышала злой мужской окрик.
Черт, уже! Она оказалась права! Сюда бежали трое.
– Быстро. Внутрь!
Нас с Тами запихнули в пространство между тесно стоящими тремя камнями – мини-пещеру без потолка и с единственным выходом. Безопасное место. Небольшое «окно», впрочем, имелось – через него мы имели возможность наблюдать за происходящим.
Лин стояла спокойная, как изваяние. Меховой плащ до середины голени; руки опущены, взгляд вперед, как у статуи Эры-завоевательницы. Едва заметно подрагивают готовые дотянуться до оружия пальцы. О, я знала этот исходящий от нее флер стальной уверенности, даже азарта.
Мужики не казались ей серьезными противниками. Да, крупные и кудлатые, да, с ножами, физически крепкие. Она боялась их не больше, чем «зайца» в силках. Но они были ей интереснее.
Кажется, Тами думала о том же – Лин хотелось вновь почувствовать себя хорошим воином. После Мурдаков, после Охлов… И потому в воздухе еще до подхода «противников» прорисовался невидимый клыкастый оскал.
– Стоять! Не двигаться! – доносились приказы.
Рычание и матерки браслет нам тактично не переводил.
– Вы вторглись в наши земли, вы покушались на нашу добычу – сложите оружие!
Кажется, в их лагере не было парикмахера. И стиральных машин тоже – пуховики из меха и ткани добротные, но замызганные, штаны тоже. Волосы у двоих стянуты в хвост, у одного седоватыми патлами по плечам.
– Мы не покушались на вашу добычу.
Недоверчивые, злые взгляды – на Лин, за «зайца». Она пыталась быть вежливой и тактичной.
– Нам нужно увидеть вашего старейшину.
– Вы увидите его только в качестве пленников, – огрызнулись ей.
– В качестве свободных людей.
Мечи оголились одновременно – у местных вжикнули ножны; у Белинды разложились из протонных рукоятей – «складной» и «перочинный» подарок Джона, которым она очень гордилась.
Бой совершенно не походил на бой. Они пытались ее обезоружить, нападали зло, но не очень умело – по всему выходило: не воины – скорее, охотники. И потому очень скоро лишились мечей; у одного порез на предплечье, второй получил рукоятью по виску, а после пинок под зад, третий, до того как был погружен в бессознательное состояние, успел свистнуть…
Что означал сигнальный свист, мы поняли сразу – тревога.
И через минуту потекли по направлению к нам уже не охотники, но тренированные ребята. Десять? Двенадцать человек?