– Бернарда.
– Меган.
На ее пальце я заметила кольцо со странным вращающимся символом в центре – эдакая видоизменяющаяся спираль бесконечности. Завораживающе красиво. Значит, это действительно она, избранница самого Начальника, которого я так и не успела увидеть – слишком быстро убежала прочь…
Не знаю, о чем обычно говорят незнакомые люди. О погоде? Делятся впечатлениями о празднике? Поддерживают вежливую беседу ни о чем?
Мне не хотелось пустословия. Бернарде, видимо, тоже. И потому мы молчали, глядя на далекий ночной город, слушали звон бокалов, чей-то громкий бас, провозглашающий бесконечные тосты, и смотрели на звезды. Вместе. Странно, но именно вместе.
Когда я осознала этот факт молчаливого единения, то бросила короткий осторожный взгляд на стоящую рядом девушку – откуда возникло это неосязаемое щемящее чувство невидимой поддержки, дружбы, ласкового касания? Неужели тишина на двоих может быть такой уютной? И почему тоска, до этого грызшая душу, вдруг притупилась, отступила, оставила после себя лишь отголосок прошлой боли?
Странно все это. Странно. Но думать не хотелось. Хотелось просто молчать, вдыхать наполненный свежестью ночной воздух, ощущать щекочущие лоб волосы, слушать звуки застывшего пространства. Особняк и все происходящее в нем отступило на задний план; остались лишь тихий вечер, балкон, стоящая рядом Бернарда и звездное небо над головой.
Когда мир успел видоизмениться? Почему вдруг стал добрым и почти родным? Откуда взялось ощущение игривого любящего щенка, лижущего твою щеку теплым языком, – щекотно и хочется смеяться… Как нежно, тихо и хорошо. Как здорово и как просто, оказывается, жить…
– Видишь, ты не чужая, – вдруг раздался мягкий голос со стороны. – В этом мире невозможно быть чужим. Ты ведь чувствуешь… Ты это знаешь.
И я заплакала. Вот так просто, хватило нескольких слов.
Слезы сами потекли по щекам, а я не стала их сдерживать. Смотрела вдаль сквозь ветерок.
– Мир любит тебя… Очень любит.
Голос что-то будил, тревожил и успокаивал одновременно, касался глубокого и сокровенного, проникал сквозь давние заслоны.
Уходи, грусть, уходи, тяжесть; грудь начало сводить судорогой. Плачь, девочка, плачь…
– …И он всегда отзывается. Ты только погладь, только протяни руку… всегда отзовется. Здесь не бывает чужих.
Хотелось рыдать в голос. Что-то тяжелое и темное выворачивалось наизнанку и уходило. Словно вросший в землю, опутанный корнями растений камень медленно отсоединялся от поверхности, чтобы скатиться вниз, чтобы избавить душу от опухоли.
– Любовь вокруг тебя, Меган. И любовь в тебе. Она всегда поможет тебе в трудные моменты. Ты всё сможешь.
И я зарыдала. В первый раз легко и свободно зарыдала. Позволила себе, что-то отпустила. Вот так, оказывается, бывает: незнакомый человек выходит на балкон и находит нужные слова. И ты веришь ему, просто веришь. Я плакала и плакала, и вместе со слезами уходили накопленное горе, невысказанные слова, обиды, тяжесть. Бернарда будто прощала меня, а вместе с ней я прощала себя. Прощала за слабость, за ошибки, за неумение сделать правильно, за скопившуюся тоску и усталость, за все, что когда-то было сделано не так.
– Все будет хорошо, Меган. Раньше или позже, так или иначе… Я знаю, что будет.
Уткнувшись носом ей в плечо, я промочила слезами пиджак; теплые руки, что теперь поглаживали мою спину, дарили странное успокоение и тишину, стабильность и покой. Дарили веру.
Казалось, прошла вечность, прежде чем я выплакала ту боль, что накопилась внутри за последние недели, и перестала всхлипывать.
– Прости… я запачкала твою одежду…
– Какая ерунда.
– И как теперь идти назад? В таком виде?
Ее глаза улыбались.
– Сейчас пойдем в ванную, у меня там куча косметики. Ты будешь еще красивее, чем прежде.
Теперь улыбалась и я, а в душе плескалась благодарность за тот миг спокойствия, что она так неожиданно и так вовремя мне подарила.
– Спасибо тебе. Спасибо…
– Не стоит. – На короткий миг Бернарда вновь сделалась серьезной – спокойной и мудрой, как оракул. – Нам всем встречаются препятствия, и иногда кажется, что у нас нет сил их обойти; но силы есть, Меган. Всегда есть. Иногда ты делаешь шаги в темноте – сложно, да, но продолжай верить и продолжай идти вперед. Дорога ждет твоего движения, и она поможет тебе.
Я так и не смогла облечь в слова ту волну признательности, что накрыла меня, но этот короткий разговор на балконе что-то изменил внутри, помог вернуть утраченную силу и вновь поверить. Просто поверить. Вот так… казалось бы, тот же балкон, да не тот. И мир, провернувшийся вокруг своей оси. Несколько фраз, наполненных любовью, – и ты уже другой: более спокойный, цельный, чистый.
Еще один благодарный взгляд, еще один глубокий вдох – какой же вкусный ночной воздух… Странный вечер, март, пахнущий подтаявшими лужами, и так тепло внутри, как давно не было.
– Всё, пойдем назад?
– Пойдем.
– И никого не бойся.
– Не буду.
«У тебя есть я, – сказали ее глаза. – Помни об этом».
«Знаю. Помню. Спасибо», – немой ответ из глубины сердца.
И она пожала мою руку.
За следующие два часа мои впечатления от вечеринки настолько изменились, что под конец вечера стало казаться, что я принята в «семью».
Помогла ли тому Бернарда – я часто видела ее стоящей рядом с жилистым мужчиной, что носил на пальце парное кольцо с символом бесконечности; его взгляд настолько сильно давил, что приходилось отворачиваться, – казалось, он знал обо мне всё, включая прошлые тайны и будущие замыслы. А может, мое собственное изменившееся отношение к окружающим позволило вдруг разглядеть в них обычных людей, а не группу врагов, зубоскалящих за моей спиной. Так или иначе, теперь я общалась гораздо свободнее: смеялась над перепалкой здорового гиганта с белой косичкой и некоего субъекта с рыжеватыми волосами и глазами редкого медового цвета (имена я запамятовала), позволила вовлечь себя в диалог о дизайне помещений веселой голубоглазой и удивительно красивой блондинке Эллион, что сопровождала совершенно не подходящего ей по уровню «веселости» типа с холодными глазами и жесткой линией подбородка (губы у него, что ли, противоморщинным препаратом обколоты?).
Облегчение, пришедшее ко мне после балконного разговора, позволило не просто пить шампанское и есть закуски, но даже в какой-то мере наслаждаться ими, несмотря на близкое присутствие все того же Дэлла; хвала Всевышнему, его постоянно кто-то отвлекал, и нам не приходилось вести псевдовежливые диалоги друг с другом.
Единственным человеком среди собравшейся компании, который мне совершенно не понравился, был высокий темноглазый брюнет с длинными волосами цвета воронова крыла, ниспадавшими чуть ниже лопаток. Что за сканер встроен в его взгляд? И откуда каждый раз, когда он на тебя смотрит, берется ощущение, что тебя… нет, не тестируют даже, но определяют на пригодность к чему-то? Анализируют, просвечивают и достают нужные детали прямо из головы, несмотря на отсутствие согласия на это.
Хм… Странный тип. Опасный. Только слепой и глухой бы не заметил, что все собравшиеся сегодня под одной крышей мужчины опасны, но брюнет будто выставлял это напоказ: «Бойся, смертный. Я ведь могу и прийти за тобой». Фух… холод по позвоночнику. Лучше на него не смотреть…
А вот Халк, с которым я встретилась еще в Соларе, наоборот, оказался просто душкой – вежливый, тактичный, доброжелательный, неуловимо теплый в обращении. Рядом с ним хотелось расслабиться: сесть на пол и раскрыть книжку на красочной странице приключенческой саги, зная, что ты в безопасности и, пока он рядом, всё всегда будет в полном порядке. Повезло ей, этой Шерин… Хотя и она сама удивительно приятная девушка, искренняя и лучистая. Красивая пара. Правильная.
Вились за столом речи, провозглашались тосты, в большинстве своем, насколько я могла судить, за какое-то недавно успешно выполненное задание и за хозяев дома. Дрейк – начальник Дэлла и остальных – снисходительно кивал и с завуалированной нежностью поглядывал на свою спутницу, Бернарду, которая с бесконечной теплотой смотрела на остальных. В ней вообще было много этой самой теплоты… Богиня, а не человек, дарившая каждому частичку Любви, той самой, истинной, первородной, исходящей не из души, а с неба… Удивительная женщина, способная гладить сердца без слов.
Казалось, под конец вечера даже Дэлл перестал стесняться моего присутствия и вновь немного оттаял. Разгладились складки на лбу, исчезла напряженность в движениях, а на губах время от времени играла улыбка.
Что ж, хорошо. Пусть не идеальная для него ситуация и не любимая женщина рядом, но все же не полнейший стресс. Уже хлеб.
А перед нашим уходом из дома гостеприимных хозяев я умудрилась ухватить конец диалога между Бернардой, которую почему-то часто называли «Ди», и мужчиной, с которым я за весь вечер вряд ли перекинулась словом, – высоким красивым брюнетом с зеленовато-коричневыми глазами, Маком, – в котором обсуждался чей-то грядущий день рождения.
– …Уже нашел подарок?
– Нашел. Но тебе пока говорить не буду.
– Почему? – Бернарда смешно надула губы, превратившись в очаровательную куколку с большими глазами, в которых посверкивали хитрые искорки. – Я вот тебе сказала, что закажу ему доставку нового бильярдного зала – полный набор из трех столов и шаров, на которых вместо цифр будут написаны наши имена. Вот вы будете умирать со смеху, приговаривая: «Закати Чейзера в шестую… ага, пробей его через Канна…»
Оба весело рассмеялись.
– Хорошая идея, не спорю… Ладно, поделюсь: я уже нашел новую плазму для его гостиной, ту, что вышла несколько дней назад. Дэлл еще в прошлом месяце говорил о ней…
Дэлл?!
Я застыла на месте, не дойдя до туалета, куда направилась, чтобы не ерзать в машине по дороге домой. Так они говорят о дне рождения Дэлла?
Боже мой… а ведь я ничего о нем не знаю!
Когда?..
И, не спрашивая приглашения и отбросив тактичность, ступила ближе.