Что?
Порывшись в карманах, Томас пересчитывает деньги, что есть в наличии и решительно идет на улицу. Там, стараясь не упускать из виду вход в парадную дома Марлы, он ищет мальчишку посыльного, вручает ему половину содержимого кошелька и велит найти цветочную лавку.
— Столько же получишь, когда принесешь букет.
Дурацкая идея, конечно, вряд ли вину можно загладить цветами, но на что-то более дорогого у него просто нет денег.
Он не Капитан, у которого есть остатки наследства, пусть и не такого большого по меркам Верхнего Города.
Томас — вор, а не лорд. Отребье, живущее в убогой комнатушке в Термитнике.
Впрочем, и Марла не жеманная леди. Она танцует обнаженной в подпольном кабаре. И вряд ли ей когда-нибудь дарили цветы.
Как ни странно, букет в руках посыльного выглядит представительно. Сейчас поздняя осень, и цены в цветочных лавках достигают небесного свода.
Чувствуя себя немного неловко, Томас возвращается к двери Марлы и снова стучит.
Кошка, уже одетая, но с покрасневшими от слез глазами, замирает на пороге, неверяще глядя на букет.
— Шакал… ты с ума сошел? — она пытается говорить сердито, но он видит ее растерянность.
Он видит, как ее руки непроизвольно тянутся к цветам, и изо всех сил старается сдержать улыбку.
— Не плачь, — говорит он. — Я обещаю, что никогда больше не обижу тебя.
Ее глаза сверкают, и он чувствует, как она борется с собой. А ведь он был прав: вряд ли ей дарили цветы хоть когда-нибудь.
Сцепив руки перед собой, Марла делает шаг назад, а потом щурится и смотрит на Томаса.
— Ты думаешь, что какие-то цветочки помогут?
— Нет.
— Тогда забирай их и уходи. Я не хочу тебя видеть.
— Я не уйду.
— Будешь сторожить меня у двери, как верный пес?
— Если понадобится.
— Подари это Нордив.
— Это для тебя.
— Мне пора на работу.
— Нет. Ты — моя кошка.
Марла распахивает глаза и гневно смотрит на него. А потом гнев сменяется беспомощностью.
— Я тебя ненавижу, — жалобно заявляет она.
Томас качает головой.
— Это неправда, — отвечает он. Кладет букет на тумбочку, заваленную всякой мелочевкой и отступает.
— Я все равно пойду танцевать. Это моя работа, и мне за нее платят.
Томас поджимает губы.
— Хорошо. Танцуй. Но не больше.
— Я - не твоя кошка! И не вздумай тащиться за мной! Я не хочу тебя видеть! Я вообще не понимаю, почему я с тобой сейчас разговариваю! Убирайся, шакаленок, слышишь? И не вздумай еще раз приходить! Даже если ты притащишь мне бриллиантовое ожерелье, я тебя больше не пущу! Уходи!
Томас делает к ней шаг, снова встает на колени и прижимается щекой к ее руке.
— Прости меня… — шепчет он.
Она молчит. Но это кажется ему хорошим знаком. А еще ему кажется, что ему действительно нужно уйти.
Он быстро поднимается на ноги, смотрит ей в глаза и говорит:
— Если ты хочешь бриллианты — только скажи, и я осыплю тебя ими с головы до ног.
— Откуда деньги возьмешь? — хмыкает Марла.
Она выглядит смущенной и польщенной. И ей это очень идет.
— Я - вор, — напоминает он.
— А я — танцовщица. А еще — шлюха.
— Я больше никогда не хочу слышать это слово, — твердо заявляет он. — Танцуй. Но помни: ты — моя кошка, как бы сильно мы ни поссорились. Ты сама меня выбрала. А я выбрал тебя.
И с этими словами он уходит, чувствуя, что в этот раз все сделал правильно.
Он бросил несколько неосторожных слов, и если раньше эта женщина сама ластилась к нему, теперь ему предстоит ее приручить.
Заново.
Томас надеется, что это займет не очень много времени. В конце концов, он действительно хочет чувствовать себя нужным этой кошке.
Капитан
Глубь встретила его, как старого друга, распахнула объятия и ласково обняла своей тьмой сыростью и запахами алкоголя, опиума и дешевых духов. Шагая по ее темным коридорам к арене, Капитан чувствовал, как его душа наполняется тем, чего ему так не хватало несколько последних дней.
Покоем.
Здесь ему не нужно притворяться кем-то другим, держать лицо или выбирать выражения. Местные жители примут его таким, какой он есть.
— Зверь! Неужто ты?
Обернувшись, Капитан обнаружил, что его догоняет старый знакомый, Парс Грант. Его огромная фигура закрывала те крохи света, что излучали тусклые масляные лампы, расставленные в специальных нишах.
— Ворох… давно тебя не видел, — улыбнувшись краем губ, произнес Капитан. — Последний раз мы с тобой встречались… весной? В начале лета? Где-ты пропадал?
Парс пожал плечами.
— На небесах работу нашел, не до арены было. Ты слышал, что Ника убили?
— Я в отличие от тебя чаще бываю здесь, поэтому для меня это не новость. Не знаешь, арена открыта?
Ворох пожал плечами.
— Я два дня, как спустился… ставки принимают, но не все время. Судя по всему, пока что это все стихийно. Кто-то решается на сиюминутную прибыль и принимает ставки. Мне сказали, что первой на такое баба подписалась, представляешь? Совсем этот мир с ума сошел… Какая-то юбка ставки принимает!
Капитан поморщился. Ворох не признавал у женщин наличия интеллекта, считая, что они созданы только для ублажения мужчин и вынашивания детей.
— Представляю, — сухо ответил он.
— Не хочешь размяться? — предложил Ворох.
— Я за этим сюда и спустился, — усмехнулся Капитан.
Жаль, конечно, что ему встретился именно Ворох. К сожалению, он не годился ни для чего, кроме чесания кулаков. А Капитан в глубине душим надеялся попробовать разузнать что-нибудь о ткачах.
Глубь — любимое место знатных любителей порока. А в том, что нормальные люди никогда не свяжутся с ритуалами этих Тварей, Капитан не сомневался.
Впрочем, поискать кого-нибудь полезного можно и после драки. А потом забыться в объятиях какой-нибудь девочки из борделя… может, даже вдохнуть немного опиумного дыма…
Надо же… он только скинул с себя на время заботы об участке, а уже думает, как бы развлечься… Дело-то все равно осталось. Интересно, как его назовут Кира и Джек?
… пожалуй, именно из-за Киры он сейчас думает про опиум. Затуманить разум. Не думать. Не представлять.
— Зверь, ты чего?
Капитан моргнул. Оказывается, пока он мечтал о борделях и Кире, они с Ворохом пришли к арене.
— Повезло… Шнырь ставки собирает, — Ворох кивнул на толпу на зрительской стороне арены. — Кажется, им не на кого ставить…
— Теперь есть, на кого, — усмехнулся Капитан.
Их бои с Ворохом всегда собирали хорошие деньги — каждый раз видя жилистого Зверя, многие ставили на огромную гору мышц по прозвищу Ворох.
Но Капитан ни разу не проиграл бой.
…когда ты, наконец, падешь, в Глуби будет знатный праздник…
Возможно, Винс был прав. Но Капитан не хотел это проверять. Пусть Глубь празднует что-нибудь другое…
То ли он давно не дрался, то ли во всем была виновата бессонница, но победа на арене в этот раз далась очень тяжело. На самом деле, Капитан уже начал опасаться, что проиграет, но в один прекрасный момент смог вовремя поднырнуть под неповоротливого Вороха и выбить ему челюсть. А потом точным ударом заставить упасть.
Ребра болели, костяшки — тоже, да и ссадина на щеке не добавляла приятных ощущений. Но зато впервые за долгое время он чувствовал себя совершенно удовлетворенным и спокойным.
Забрав свою долю выигрыша, он пересчитал полученные деньги. Он знает, на что их потратит. Ведь к платью, сапожкам, домашнему халату и всему остальному Кире понадобится кое-что еще.
Духи. Именно те, которыми она пользовалась всегда. Пусть дешевые, но именно их аромат ему всегда нравился.
На самом деле, у него еще были остатки наследства, да и капитанский пост приносил кое-что, но почему-то именно деньги, взятые в Глуби казались Капитану заслуженными. Или это все от того, что после драки ему становится легче, и деньги кажутся приятным дополнением?
— Однажды я тебя все равно уроню, — Ворох, разочарованный, но не обозленный, хлопнул Капитана по спине.
— Буду ждать, — хмыкнул Капитан.
— Выпьем?
— Не сейчас. У меня есть пара дел…
Капитан положил деньги в карман и двинулся к ближайшему опиумному притону. Нет, он не собирался баловаться дымом сейчас, однако в таких местах всегда хватало богатеньких сыночков и дочурок из верхушки. Умирающие со скуки, они находили развлечение здесь.
Молодые бездельники еще не до конца знали, о чем распространяться не следует. А еще они любили сплетни. И это значило, что в таком месте Капитан точно узнает имена тех, кто прибыл в Рурк не так давно.
А возможно, и нечто большее.
Горько-сладкий дым туманил разум, и, надо признать, поначалу ему было трудно удержаться, чтобы не присоединиться к людям, пришедшим сюда расслабиться в мире грез. Хозяин притона узнал его, но также он знал, что Зверь не всегда приходит сюда, чтобы окунуться в мир фантазий. Поэтому, услышав отказ, сразу отстал, хотя на его лице было написано разочарование.
Капитан прошел сквозь общий зал, мельком глядя на лица. Здесь вряд ли он кого-нибудь найдет. Богатенькие кошельки предпочитали предаваться пороку в специальных кабинках, занавешенных малиновой, золотистой или изумрудной органзой.
К сожалению, большинство таких кабинок были пусты, а в двух оставшихся клиенты были уже далеко. Парень, чьи глаза закатились, а с подбородка стекала пенная слюна, судя по всему был из Спирали. Сынок разбогатевшего лавочника, не иначе. Ну что ж, судя по его состоянию, его отцу очень повезет, если у него есть еще один сын. А вот молодая девушка, чьи глаза смотрели в потолок с таким восторженным выражением, будто она увидела там небесные врата, ведущие в лучший мир, была Капитану знакома.
Пенелопа Эшер, на чьих именинах они когда-то встретили Нику. За то время, что Капитан ее не видел, девушка сильно исхудала, и это было плохим знаком. Очевидно, она увлеклась опиумом сразу после того вечера. Возможно, во всем виновато пение золотой птицы, устроившей на празднике массовую оргию. Но Капитан не испытывал сочувствия к Пенелопе. Ника мстила за убийство друзей, и она имела на это право.