— Вполне, — ответил он.
Томас
Пробуждение — это боль. Яркая, как вспышка. Отдающая искрами в глазах. Заставляющая застонать, заскулить, словно побитый щенок.
Голова раскалывается до такой степени, что Томасу кажется, будто он ослеп, потому что открыть глаза решительно не получается…
Что это с ним?
Отдышавшись, приняв боль, как должное, он все-таки кое-как поднимает веки, вглядываясь в сумрак пасмурного рассвета.
Вчера, покинув кошку, он сначала бездумно шатался по Рурку, даже не пытаясь воровать, хотя денег в кармане у него не осталось, а потом зашел домой, выгреб оставшиеся монеты и отправился в "Черную Луну".
И обнаружив, что Марла сегодня не явилась на работу, напился в дрова, сам не зная, рад он ее отсутствию или нет.
Хотя, не стоит себя обманывать. Смесью водки, абсента, полусвернувшейся крови он пытался заглушить совершенно другое. Вернувшийся к вечеру страх, что он исчез. Стал кем-то другим.
Как будто Мэри, заставив его в мгновение ока переместиться через весь город к ней, нарисовала немного другого Томаса.
И этот новый Томас, чувствовал себя неполным.
А сегодня он, проснувшись с жутким похмельем, ощущает себя идиотом.
И настоящим шакалом. Трусливым, жалким существом, которому никогда не подняться со дна собственной никчемности.
Дурацкие похмельные мысли, приправленные жуткой головной болью и пониманием, что вчера он спустил все до монеты.
Дурак.
Работать в таком состоянии он не сможет, а в доме ни крошки. С тех пор, как Тени начали собираться у Капитана, Томас перестал думать о еде для других.
Перестал думать о подарках.
И в итоге у него не осталось ничего.
Почувствовав рвотный порыв, он кое-как сползает с кровати и бредет в некое подобие ванной комнаты, чтобы освободить отравленный алкоголем желудок.
Идиот. Стало легче?
О да, ты просто великолепен сейчас. И вчерашняя попытка расслабиться превратила тебя в окончательное дерьмо.
Стараясь выгнать из головы эти мысли, Томас слегка трясет головой, и его начинает мутить с новой силой.
А потом становится чуть легче. Потому, что он понимает, что у него есть вода. И остатки кофе.
Умывшись и переодевшись, он чувствует себя почти человеком.
А выпив кофе — почти живым.
Головная боль утихает, но руки все еще трясутся. Поживиться чьим-нибудь толстым кошельком вряд ли получится. Но он все равно идет к Верхнему Городу.
Шакал он, или нет?
Денег он может и не найдет, но падали хватает везде. А самая вкусная падаль его ждет в квартале богачей.
— Эй, парень? — не успевает Томас пересечь границу между яркими вывесками торговых рядов Спирали и слепящей глаза белоснежностью Верхнего Города, как его окликает какой-то мужчина.
Облаченный в теплый серый плащ с меховой подкладкой, серую же шляпу и сжимающий в руках трость с позолоченным набалдашником.
Нет.
Золотым.
Томас щурится, прикидывая, сколько денег может оказаться в карманах мужчины, а потом понимает, что черты лица ему смутно знакомы.
— Слушаю вас, — сунув руки в карманы своей тонкой куртки, Томас слегка наклоняет голову набок. В голове снова начинают шуметь остатки похмелья.
— Ты ведь знакомый Фроста? — мужчина повторяет его жест, и Томас вспоминает, кто это. Он видел его мельком.
Лорд Эшер.
Только вот этот человек никак не может знать, что Томас работает с Капитаном.
— Скромному дворняге вроде меня не пристало якшаться с благородными лордами, — показав зубы, отвечает Томас.
— Хорошо, что Фрост на лорда не очень-то похож… Брось, я видел тебя недавно возле его дома.
— Ходить мимо красивых домиков не запрещено, — все еще пытаясь строить из себя ничего не понимающее отребье, упрямо говорит шакал.
— Выходить из них тоже? — усмехается Эшер.
Томас морщится, снова чувствуя себя идиотом.
— Что вам нужно? — устало интересуется он.
Надо сказать Капитану, что про их знакомство знает не только дно этого города.
Но и его верхушка.
— Передашь это своему старому другу, — Эшер протягивает белоснежный конверт.
— Он мне не друг, — ворчит Томас, разглядывая бумагу. Дорогая. Мягкая.
— Мне плевать, — улыбка Эшера становится вымученной. Он чем-то обеспокоен. — Я искал посыльного, и очень удачно наткнулся на тебя.
— Может, благородный лорд, соизволит заплатить за услугу? — склонив голову, чтобы не видеть этого оскала, спрашивает Томас, просительно протягивая руку.
Благородный лорд, лично ищущий посыльного. Странно. Почему он не поручил это слугам?
Томас снова смотрит на конверт в своей руке.
А во вторую опускается хрустящая ассигнация, придавленная золотым.
— Поторопись. И передай, что отказаться он не сможет, — властно произносит Эшер и отворачивается от Томаса.
Идет вдоль торговых рядов, сжимая в руках трость и постоянно вертит головой по сторонам.
Будто он кого-то потерял.
Кого-то важного…
Капитан
Когда он открыл глаза и обнаружил, что за окном уже позднее утро, первой была мысль о том, что его заждались в участке. И лишь вскочив с кровати и бросившись в ванную, он вспомнил, что взял отпуск.
Теперь это забота Лайта. На некоторое время.
Окончание вчерашнего вечера он помнил смутно. Единственное, что он знал точно: он смог дойти до спальни сам, не повиснув на Кире и даже попытался пожелать ей спокойной ночи.
А потом упал на кровать прямо в одежде и просто исчез из реальности.
Мучить себя сожалениями о проваленном ужине с Кирой, он не стал. Изможденное сознание и не такие фокусы выкидывает, и сегодня, выспавшись, он понял, что вчера она действительно восприняла его слова совершенно спокойно. Он не задел ее, и это, пожалуй, сейчас было главным.
Умывшись и приведя себя в порядок, он вышел из комнаты, намереваясь выпить кофе. Расследование опять застопорилось. Они многое знали, но не могли действовать: внезапный визит капитана полиции, пусть и лорда, в Верхний Город, не останется незамеченным и вызовет подозрения того, кто урывает в своих подвалах семью ткачей.
Нет. Несколько семей. Если Рей не солгала, и останки используются, как каркас для кокона, то сейчас где-то в верхнем городе отложено тридцать восемь новых кладок.
Значит, ритуал был массовым.
Значит, в Рурк прибыл целый клан.
И Твари заполняют сердце города. Становятся частью белоснежной грязи лжи и обмана, что царят в домах знати.
Но они ничего не могут сделать, и сейчас остается лишь надеяться, что план Киры сработает. Должен сработать. Иначе им придется идти без приглашения на свой страх и риск.
В кухне обнаружилась Ника. Вопреки своим привычкам, сегодня девчонка ничего не испекла. Только сварила кофе. Сидя за столом, она делала маленькие глотки из чашки и увлеченно читала книгу. А Капитан осознал, что чувствует смутное недовольство. Читать книгу за едой всегда считалось дурным тоном.
С чего вдруг он вспомнил про манеры?
Поэтому, подавив раздражение, он хмуро пожелал золотой птице доброго утра и потянулся за кофейником.
А потом понял, с чего ему захотелось манер. Светлые волосы птички были уложены каскадом косичек, разной толщины. Прическе девчонки могли позавидовать и светские львицы. Венчал это безобразие знакомый траурный шейный платок. Каким образом Кира смогла закрепить все одной лишь лентой, оставалось для Капитана загадкой.
— Красиво, — внезапно для самого себя, сказал он.
Ника подняла голову и несмело улыбнулась.
— Вам нравится? Правда?
— Правда, — искренне ответил он.
— Кира просто волшебница! — мордашка птички засияла. — Теперь я хочу платье под стать, то есть… — она осеклась, и Капитан не стал спрашивать, почему.
Сам понимал.
Когда все успело так измениться? Когда главным в его мыслях стали мысли о покупке всяких женских штучек, чтобы порадовать тех, кто живет в его доме?
Он чувствовал себя вдовцом, у которого имеется подрастающая дочь.
Ну хотя бы не женатым…
Пока.
Ведь теперь в его доме живет две женщины. И об одной из них он мечтал не один год. И пусть Кира не пытается навести в его доме свои порядки, пусть она подчеркивает, что не хозяйка здесь, ему плевать.
Он давно уже умеет довольствоваться малым. А если вспомнить, причины, по которым Кира живет здесь, то ему впору назвать себя ублюдком, который радуется чужой беде.
Радуется тому, что случилось с ней, потому что теперь она рядом. Потому что теперь у нее нет выбора.
— Что с вами? — кажется, он не смог удержать лицо, и Ника заволновалась.
— Все нормально, — проворчал он. К сожалению, он не мог заявить, что не выспался, поэтому пришлось просто молчать.
Сев напротив птички, он хмуро уставился на стену позади нее.
Может, он зря заявил, что ему нужен отпуск? Ощущение того, что ему не надо никуда бежать, заполнять отчеты или посещать очередное место преступления, было непривычным. Впрочем, он давно знал, что именно скука заставляет людей творить всякую дурь.
Или принимать дурь.
Тот, кто скрывает ткачей, тоже скучает? Они делают его жизнь интереснее? Их присутствие щекочет ему нервы? А с чего Капитан взял, что это мужчина?
И с чего он взял, что этот человек приехал в Рурк один? Все мы носим маски. И не всегда тот, кто выглядит добрым семьянином является святым.
А еще Сэйв и Элен Скарой вчера…
— Хорошо выглядишь. Отдых пошел тебе на пользу, — задумавшись, он не заметил, как в кухню вошла Кира.
Все-таки странно. Она способна делать настоящие чудеса своими руками, но сама предпочитает носить волосы распущенными.
— Доброе утро, — он попытался улыбнуться.
— У тебя недовольный вид, — шурша слишком длинным для ее роста платьем, Кира последовала примеру собравшихся и налила себе кофе.
— С чего бы? Все нормально…
— Ты же помнишь, что я детектив, правда? — усмехнулась она. — И замечаю детали.
Ника внезапно фыркнула. Отложив книгу, она с насмешкой посмотрела на Киру.