Он был единственным, кому можно было заходить в офис Хелен. Нет, он ничего не услышал, просто почувствовал, что с ней что-то не то – и открыл двери. Прямоугольник света упал на тёмные маты на полу, и Хелен метнулась к Грегу, упала на грудь, заколотила по нему кулачками.
– Что случилось? – Грег не помнил, когда последний раз видел Хелен в таком состоянии. Да ладно, он её вообще такой никогда не видел!
– Найка… я не знаю, что с ней! Я… Дура, дура! Я испугалась и потеряла её! Грегори, что делать, что мне делать?!
– Успокоиться. И объяснить, из-за чего паника.
– Грег! Почему я её не чувствую? Что там могло случиться? Что там может быть? Найка!!!
– Скажи, что произошло! – было сложно, но Грег заставил себя взять Хелен за плечи и легонько встряхнуть. Потому что кое-что он уже понял сам. До Хелен наконец дошло то, что давно видели все остальные. Она привязалась к девочке, относилась к Найке, как к дочери. Но, похоже, случилось это очень не вовремя. И теперь её надо приводить в себя. И побыстрее. Если Хелен пойдёт вразнос…
– Там… Там что-то взорвалось и её завалило. А я не могу найти! Её нет! Что мне делать, Грег?! Что… Что теперь будет?!
Кажется, ей не удалось взять себя в руки дольше, чем на несколько секунд. Здесь нужна шоковая терапия, но не бить же Хелен! От одной мысли о том, чтобы ударить её, даже для её пользы, становилось тошно и муторно. Но, к счастью, тут можно обойтись и без рукоприкладства.
– Успокойся. Я знаю, что там будет. Если у них не получится, линкор даст залп по планете. В лучшем случае, если канонир опытный, а иных там не держат, напряжение коры планеты станет таким, что её просто разорвёт на части, превращая в пояс астероидов.
– Это – лучший?! Лучший?! А… а в худшем? – похоже, слова Грегори оказали нужный эффект. Хелен замерла, глядя на него огромными глазами, в которых… блестели слёзы? Вот это да!.. – Грег! Что в худшем?!
– В худшем… Если канонир ошибётся и не учтёт тектоники, то на многие метры вглубь порода превратится в стекло, а жёсткое излучение убьёт всё живое. От резкого нагрева океаны испарятся, и взрыв сорвёт атмосферу, как срывает крышку с кастрюли, когда вода слишком сильно закипает. Это будет голый остекленевший планетоид, который вечным укором вращается вокруг своей звезды. И в любом случае адмирал флота и часть старших офицеров линкора покончат с собой, остальные подадут в отставку…
– Зачем ты это мне говоришь? Ты… Ты издеваешься надо мной?
– Нет. Ты спросила – я ответил.
– Я найду её! Она не могла погибнуть! Я найду, если надо, сама туда полечу!
– Не успеешь. Кто умер, тот уже умер, кто должен умереть, умрёт.
– Да иди ты! Я тут решаю, кто умрёт, а кто нет! Я! Она не умрёт! – Хелен постояла молча, восстанавливая дыхание, и движением плеч освободилась из рук Грегори. – Всё, Грег, спасибо. Я… Я справлюсь. Иди. Мне надо работать.
Грегори с трудом подавил довольную улыбку: он видел, почти физически ощущал, как Хелен берёт себя в руки, снова превращаясь в прекрасное, смертоносное и неукротимое существо. И, может быть, она сможет как-то решить проблему. Как она сама говорит, чем чёрт не шутит? Грегори нравилась Найка, и он не хотел, чтобы девочка погибла.
Эрхард Измайлович Тырновский
«Штаб операции. Всем.
Приступить к эвакуации через два стандартных часа. Эвакуацию проводить согласно плану "Гамма"».
– Эрхард Измайлович, будем стрелять?
– Да, Костя. Если через три часа не поступит отмены, будем.
– Но это же….
– Это приказ, Костя. Старкан[6], доложить о готовности.
– Фокусировка произведена. Расчёт тектонической активности произведён, цели определены.
– Варианты?
– Уничтожение физического тела – восемьдесят пять процентов, стандартная санация – девяносто девять.
– Готовь первый вариант.
Адмирал отошёл от экрана и сел – вернее, рухнул в кресло. Навалилась дикая усталость. Нужный тумблер пока был скрыт шторкой и обесточен. Но если ничего не изменится, через два с половиной часа адмирал своим ключом снимет блокировку, подаст питание, и как только корабли отойдут…
Тим Тим Найдёнов
Голова Найки билась об пол так, что Инге с трудом её удерживала. А я не понимал, чем ещё мы можем помочь.
Вот зачем она это сделала? Ведь почувствовала же что-то, раз нас остановила, а сама пошла вперёд! Ладно, об этом я спрошу её потом, возможно с пристрастием, а пока надо понять: что дальше-то?
Честно скажу, мне тогда вас, вот лично вас, убить хотелось. За что?! Ну вы и… Чем вы думали, когда девчонку без защиты отпустили? От её кожаной курточки одна польза: под голову ей подсунули, чтобы хоть как-то удары смягчить. Взять бы вас самого и…
Осознали? Это хорошо.
В общем, когда мы Найку из-под завала вытащили, у меня первая мысль была: всё, потеряли. Конечно, её удачно прикрыло большим куском облицовки потолка, но тут ведь по голове могло так прилететь… Но Инге уверенно сказала – «Жива», а, значит, дальше процедура стандартная. Хотя в нашем случае «стандартная – это что? Это свою запасную аптечку снять и на неё повесить. Вернее, не свою, а Инге. Почему себе две аптечки оставил, а с девушки своей снял? Да потому, что им на пару меня не вытащить, если что. А вот я этих двоих на своём горбу влёгкую унесу. В общем, тут не до джентльменства, голимая рациональность.
Аптечка работала, время шло, а ситуация не менялась. Было совершенно непонятно в чём причина этого странного состояния. Особо пострадавшей Найка не выглядела: конечно, полно синяков, ссадин и кровоподтёков, но аптечка не диагностировала ни внутренних повреждений, ни черепно-мозговой травмы, о чём я подумал в первую очередь. И что с этим делать? Найкина голова всё также методично билась о подушку, глаза широко открыты и в них ничего. Пустота, смотреть страшно. Инге сидела рядок с Найкой, придерживала её за плечи, и, чуть не плакала.
– Ты хоть понимаешь, что с ней?
– Н-нет… Да. Наверное. Она… потерялась.
– В смысле?
– Ну… Здесь же не она была, а Хелен. Она Найку оседлала, как лоа.
Вот тут я, если честно, вообще не понял, о чём Инге говорит. Но потом вспомнил, как Найка на меня глянула, когда мы к ней у пирамиды подошли. Никак это не девчачий взгляд был… Так, может, Инге права? Но как-то уж больно дико это всё звучало.
– И что?
– А когда потолок обрушился, Хелен ушла. А Найка… У неё нет сил, чтобы вернуться, понимаешь?
Нет, я не понимал. Вернее, понимал, что аптечка тут мало поможет, а моя Инге не представляет, что делать. Ох, не зря я всю эту мистику не люблю! Вот и выходило, что с Оком придётся разбираться мне и по старинке. Но что-то не верилось, что получится. Нет, я не сомневался, я просто здраво оценивал свои силы. Да, вот прямо сейчас Око нас не доставало, но можно было не сомневаться: как только эта тварь почует, что её план не сработал и мы живы, как она опять своё внимание на нас переключит. Справлюсь ли я с ней? Не знаю. Но и других вариантов я не видел.
Я уже собрался выложить это всё Инге, как она как встрепенулась. Я решил было, что Око опять нас атаковать собралось, но тут и сам уловил движение. Нет, не в проходе, их все завалило, какие сильнее, какие меньше. За колоннами. Что? А, сейчас объясню. Там зал был с арочными сводами, которые опирались на монолитные колонны в несколько рядов. Очень прочная конструкция. Потому-то нас с Инге только пылью и мелкими камешками засыпало. А Найка почти в проход вошла, так что её куда серьёзнее завалило. И когда мы её вытащили, я прикинул, где понадёжнее, и под одной из колонн её и устроил. И вот в стороне, в том же ряду колонн, что-то вроде как мелькнуло. Я уже ствол поднимать начал, но тут Инге меня за руку схватила:
– Я сама… Ей надо помочь, – и чуть не плачет. Но я уже хорошо её знал. Раз считает, что не надо и сама справится, пусть. Я только автомату дал команду на контроль цели, ну так, на всякий случай.
Как это было? Признаться, страшно. Я видел в ЭОП[7] этого парня, как он нелепо, в раскоряку, высовывался из-за колонны. Похоже, его тоже слегка взрывом пришибло, но он упорно пытался поднять оружие. У него было что-то вроде обреза старого дробовика, с ним одной рукой управляться неудобно, если практики нет. Я уже прикинул, как малокалиберный гаусс-автомат разнесёт его на куски, но он замер. Уронил ствол и закричал. Вернее, завыл. Знаете, такого я никогда не слышал. А он закачался, упал на колени, постоял и рухнул на руки, а потом… В общем, у него подломились руки, голова стукнулась о пол, и он рассыпался. В смысле? В прямом. Нет, не как стеклянный, а как… мумия какая-то пересохшая, наверное. Просто в пыль, в труху.
Меня это всё как оглушило, и я не сразу разобрал, что у меня за спиной что-то изменилось. Оборачиваюсь – Найка лежит спокойно, глаза закрыты, словно просто спит, аптечка уже не красным, а бледно-зелёным огоньком светится, а моя Инге сидит, охватив себя руками, и рыдает.
– Я… я не хотела… Простите меня, я …не могу так… не моё… не хочу… Пожалуйста, нет… Про…прости-ите…
Мне оставалось только прижимать к груди и гладить мою малышку. И успокаивать, говоря какие-то глупости. Что всё хорошо, что все живы, здоровы, и она всех нас спасла. И это было недалеко от истины, если честно. Я, конечно, намеревался разнести это Око на атомы, но сомневался, что смогу подойти к нему достаточно близко. И совсем не был уверен, что рядом с ним Инге сможет меня полноценно прикрыть. А вот вдвоём с Найкой они эту тварь надёжно приглушат. Так что весь успех операции зависел от того, сможет ли эта малявка быстро прийти в себя.
– Ин, п-помоги…
Уж не знаю сознательно или нет – скорее всего, второе, – но Найка сделала именно то, что нужно. Она попросила Инге о помощи. И всё, слёзы по боку, сопли намотаны на кулачок, вперёд, помогать подруге. Сам я даже не полез, зачем? Друг дружку сейчас обиходят, так или иначе, и пойдём дальше.