Возможно я повторюсь, если скажу, что не боюсь за себя. Но я жутко боюсь за семью. Боюсь, как они будут без меня. Не знаю, хороший я человек или нет, но одно знаю точно: больше всех на свете я люблю жену и сына. Люблю настолько, что готов заплакать, как ребенок. Может, моя любовь эгоистична, но это любовь. Я готов отдать жизнь за то, чтобы у них все было хорошо. Далеко не каждому дано так любить. Не каждому суждено встретить в жизни свою истинную вторую половину. Мне же посчастливилось ее встретить, и я очень благодарен за это Богу. Любить и быть любимым – наивысшая ценность в жизни.
Если я имею право что-то просить, прошу об одном: сохранить жизнь моей семье. Не думаю, что они должны отвечать за мои грехи. Любое право исходит из того, что один человек не может быть в ответе за другого. Это было бы неправильно.
Спасибо, больше мне добавить нечего.
Я закрыл глаза и мысленно представил, как встаю на колени. Спокойно и сосредоточенно я стал читать единственную молитву, которую знал наизусть – «Отче наш». В седьмой раз читая молитву, на словах: «И не введи нас в искушение…» я услышал голос:
– Любимый, ты где витаешь? Вернись, ты мне так нужен!
Я открыл глаза. По иконостасу я понял, что нахожусь в храме, в котором крестили Вовку. Я стоял на белом полотенце, одетый в черный костюм и белую рубашку, в которых уходил утром. Рядом была Машка, в красивом, но скромном белом платье. Голова ее была покрыта фатой. Лицо излучало счастье. Я посмотрел перед собой. В этот момент священник, стоявший перед нами, поднял голову, и я увидел его лицо.
Это был Говоров. Посмотрев ему в глаза, я увидел, как он еле заметно подмигнул мне. Оглянувшись, я обнаружил очень трогательную картину. Прямо за нами стояли Мишка и Машина подруга Аленка. Чуть подальше – мои и Машины родители. Еще дальше – Платон, Катюша с мужем, Валерий Геннадьевич и Андрюха Макаров. Платон держал на руках Вовку, который пытался подергать его за бороду. Я понял, что участвую в обряде венчания.
– Имеешь ли, Виталий, произволение благое и непринужденное и крепкую мысль взять себе жену сию Марию? – раздался голос Говорова. – Не обещался ли иной невесте?
– Имею, честный отче, – уверенно ответил я. – Не обещался, честный отче.
Со словами «Венчается раб Божий Виталий рабе Божией Марии» Говоров надел нам на головы венцы, а затем поднял руки и произнес: «Господи, Боже наш, славою и честию венчай их».