шать сложные вопросы истории. И Горький показывает, как в этом процессе «его мысль, точно стрелка компаса, всегда обращалась в сторону классовых интересов трудового народа».
Путь Ленина — это был и магистральный путь истории, те, кто шел вместе с ним, находили настоящее место в жизни.
Ленин — простой и сердечный человек и Ленин — гигант революционной мысли и действия встает со страниц книги Горького. Это — героический, возвышенный образ.
При рассмотрении возвышенного образа очень важно показать, какими масштабами измеряется этот образ, с какими образами оп соотносится. Горький при создании образа Ленина вводит сопоставимые образы Истории и Человека. Проблему Ленин и История Горький решает в двух планах. На протяжении всего очерка писатель старается показать активное участие Ленина в историческом творчестве масс. В то же время в отдельных местах очерка Горький непосредственно сопоставляет образ Ленина с образом Истории. Вот Ленин на трибуне Лондонского съезда. Он говорит о сложнейших вопросах политики, взвешивая каждое слово, обнажая его точный смысл, доказывая рабочему классу необходимость последовательной, непримиримой революционной борьбы. «Все это, — пишет Горький, — было необыкновенно и говорилось им, Лениным, как-то не от себя, а действительно по воле истории». Через некоторое время Ленин и Горький снова встретились в Лондоне. Ленин говорил о неизбежности империалистических войн, об огромных потерях, которые понесет рабочий класс.
«Страшно дорого заплатят за это рабочие, но в конце концов выиграют они. Это — воля истории», — говорил Ленин. «Он часто говорил об истории, — отмечал Горький, — но никогда в его речах я не чувствовал фетишистического преклонения пред ее волей и силой».
Через несколько лет, уже после Октября, Ленин говорил Горькому: «Нашему поколению удалось выполнить работу, изумительную по своей исторической значительности». И, наконец, в спорах с Горьким Ленин замечал: «У вас все — жертвы истории? Мы знаем историю, и мы говорим жертвам: опрокидывайте жертвенники, ломайте храмы, долой богов!»
Итак, через прямые характеристики Горького и приведенные Горьким высказывания Ленина об его отношении к истории перед читателями возвышается образ вождя, хорошо знающего законы истории, умеющего, опираясь на эти законы, направлять ход общественного развития в интересах трудящихся масс. Отсюда та непримиримая ненависть Ленина к драмам и трагедиям жизни, та его глубокая вера в возможность уничтожения страдания, которые так восхищали Горького. Ленин навсегда вычеркнул из жизни тип утешителя. «Я бы назвал эту основную черту его характера воинствующим оптимизмом», — писал Горький в первом издании очерка. Но такую уверенность в правильности избранного пути может дать только марксистская материалистическая теория общественного развития. И в новом варианте очерка Горький так уточняет это определение: «Я бы назвал эту основную черту его характера воинствующим оптимизмом материалиста».
Величие мыслей и дел Ленина поражало Горького. В первом варианте очерка он даже дал ряд деталей, которые как бы подчеркивали сверхъестественный характер ленинского гения. Так, в раннем варианте Горький называл Ленина одним из «праведников, одним из тех чудовищных, полусказочных и неожиданных в русской истории людей воли и таланта», кто «исхитрился помешать людям» жить так, как они привыкли. Любовь к Ленину, писал тогда Горький, «у многих только темная вера измученных и отчаявшихся в чудотворца, та любовь, которая ждет чуда, но ничего не делает».
Такое понимание образа Ленина противоречило жизненной правде. Поэтому в новом варианте писатель снял все места, которые могли натолкнуть на такие выводы.
Отказался Горький и от некоторых сопоставлений Ленина с историческими деятелями прошлого. В начале первого варианта Горький сопоставлял образ Ленина с такими людьми «воли и таланта, какими были Петр Великий, Михаил Ломоносов, Лев Толстой и прочие этого рода». В конце первого варианта Горький писал о Ленине: «И был он насквозь русский человек с «хитрецой» Василия Шуйского, с железной волей протопопа Аввакума, с необходимой революционеру прямолинейностью Петра Великого». Конечно, подобные параллели не раскрывали своеобразия неповторимого облика Ленина, вождя пролетарской революции и строителя социалистического государства.
Итак, при переработке очерка Горький снимал все то, что давало основание рассматривать образ Ленина как чудо, как сверхъестественное явление, устранял внешнюю помпезность, некоторые исторические параллели, создающие впечатление внешней величавости.
Второй образ, с которым сопоставляет Горький Ленина, — это образ Человека. Выступая на одном из митингов уже в советское время, Горький говорил: «Когда впервые я писал Человек с большой буквы, я еще не знал, что это за великий человек. Образ его не был мне ясен. В 1903 году я постиг, что Человек с большой буквы воплощается в большевиках во главе с Лениным, а в 1907 году я увидел их воочию на Лондонском съезде…»[23]
Как уже отмечалось, в первом варианте очерка Горький пытался несколько противопоставить Ленина-человека Ленину-политику. Такое противопоставление снято во втором варианте. Перед нами единый образ «Человека с большой буквы» и «великого политика».
Сила Ленина-политика и Ленина-человека, по Горькому, в том, что он глубоко верит в разум широких народных масс, опирается на инициативу масс, будит потенциальные силы народа. В своих статьях с образом Человека Горький сопоставляет и Ленина и других советских людей. «В лице вашем, — писал Горький, обращаясь к молодежи, — на земле растет новый человек, человек с большой буквы — Человек человечества», ибо этот человек служит той идее, «которую извлекли из жизненного опыта Маркс и Ленин».
Сила Ленина — в необыкновенном внимании к людям. «Не могу представить себе другого человека, — писал Горький, — который, стоя так высоко над людьми, умел бы сохранить себя от соблазна честолюбия и не утратил бы живого интереса к «простым людям».
Живой интерес к простым людям оставался у Ленина неизменным, и когда он готовил силы народа для штурма дворянско-буржуазного строя, и когда он сам стал главой гигантского государства рабочих и крестьян. Отношение к людям Ленина не диктовалось своекорыстной заботливостью расчетливого хозяина, а всегда было сердечным вниманием истинного товарища, чувством любви равного к равным. Ленин никогда не подчеркивал своего превосходства перед людьми, никогда не выделял себя из их среды. Более того, он нередко сопоставлял свое состояние с состоянием других людей, измерял себя их масштабами. Горький приводил, например, такие слова, сказанные Лениным М. Ф. Андреевой: «Вы думаете: мне тоже не бывает трудно? Бывает — и еще как! Но — посмотрите на Дзержинского, — на что стал похож он! Ничего не поделаешь! Пусть лучше нам будет тяжело, только бы одолеть!»
Во многих местах Горький говорит о героизме Ленина. Это героизм особого рода: в нем нет ничего парадного, напыщенного, показного. Ленин совершает великие дела, но остается скромным, простым, отзывчивым человеком. Горький подчеркивает — этот человек необычайной силы воли умел целомудренно скрывать в себе «тайные бури своей души», умел держать «душу за крылья». И вместе с тем в нем было столько человечески простого, что Горький нашел неуместным называть его человеком с «железной волей» и снял это определение, данное в первом варианте.
Известно, какую роль в системе горьковского творчества играет образ Человека, героя, освещающего людям путь к счастью, образы Данко, Сокола, Буревестника, Павла Власова, которые невольно встают в памяти, когда читаешь очерк о Ленине!
И еще один объемный образ нередко встречается на страницах очерка. «Прост, как правда», — сказал сормовский рабочий Дмитрий Павлов о Ленине, сказал, отмечает Горький, как хорошо продуманное, давно решенное.
В одной из глав очерка о Ленине Горький рассказал о том необычайном впечатлении, которое производят выступления Ленина, его удивительные речи. Писатель дал здесь три сопоставимые и дополняющие друг друга зарисовки. Первая из них отражает впечатление самого писателя. «Иногда казалось, что неукротимая энергия его духа брызжет из глаз искрами и слова, насыщенные ею, блестят в воздухе. Речь его всегда вызывала физическое ощущение неотразимой правды». Здесь Горький показывает, как «энергия духа» Ленина выявляется в ярких чертах портрета великого вождя и материализуется в его слове.
Вторая зарисовка — Ленин «сидит в конце длинного стола, и, усмехаясь, поблескивая зоркими глазами рулевого, умело, ловко руководит прениями товарищей или же, стоя на эстраде, закинув голову, мечет в притихшую толпу, в жадные глаза людей, изголодавшихся по правде, четкие, ясные слова». Здесь Ленин показан в окружении людей, связанный с ними незримыми, но нерасторжимыми нитями.
Наконец, третья зарисовка говорит о том, как воспринимал слова Ленина Горький. «С удивительной простотой из-за этих слов возникала художественно выточенная фигура правды».
Итак, образ Правды проходит через все три зарисовки: в первом случае это впечатление писателя. Во втором — это мечта измученных людей, которая благодаря Ленину становится реальностью. В третьем — материализированный образ Правды. Этот образ Правды Горький сознательно соотносит с образом Ленина, как в других местах очерка соотносил с ним образы Истории и Человека, ибо эти образы неотделимы от Ленина.
Какие бы вопросы Ленин ни решал — в них дышал пафос истории, чувствовалась забота о человеке, выражалась сама правда истории. Дело Ленина — бессмертно. Горький заканчивает очерк пророческими — на века — словами: «Владимир Ленин умер. Наследники разума и воли его — живы. Живы и работают так успешно, как никто, никогда, нигде в мире не работал».
КРАТКИЙ ПОЯСНИТЕЛЬНЫЙ СЛОВАРЬ
Аннибалова клятва. Карфагенский полководец Аннибал (или Ганнибал, 247–183 до н. э.) рассказывал: когда ему было десять лет, отец заставил его поклясться, что он всю жизнь будет непримиримым врагом Рима, который превратил Карфаген в свою колонию. И клятву эту Аннибал сдержал. В переносном смысле выражение «аннибалова клятва» означает твердую решимость бороться с кем- или чем-либо.