Он с приторной нежностью поздоровался с Маркхэмом и, будучи представленным нам, покровительственно поклонился. Усевшись в кресло, которое поставил дли вето служитель, он начал протирать очки в позолоченной оправе, меланхолично поглядывая на Маркхэма.
– Каков печальный случай, – вздохнул он.
– Зная о вашей дружбе с мистером Бенсоном, я счел необходимым обратиться к вам, – сказал Маркхэм. – Очень мило с вашей стороны, что вы пришли.
Пфайф сделал слабое протестующее движение своими намаии-кюреннъши пальцами, С несказанным самодовольством он объяснял, что считает для себя большой честью послужить обществу. Однако его манеры безошибочно говорили о том, что он хорошо понимает, во что может вылиться его отказ сотрудничать с властями, и он вполне юзов к этому, учитывая, что ко многому его обязывает положение.
Он самодовольно оглядел Маркхэма и вопросительно поднял брови. «Что и могу сделать для вас?» – спрашивал весь его вид, хотя ни слова не сорвалось с его губ.
– Мне известно от майоре Энтони Бенсона, – продолжал Маркхэм, – что вы были близки с его братом и, следовательно, имеете возможность сообщить нам о личной жизни Олвина Бенсона, а это очень поможет вам в расследовании убийства.
Пфайф печально опустил глаза.
– Да. Я был близок с Олвином, мм были очень близкими друзьями. Вы себе представить не можете, как я был потрясен, узнав о трагической кончине моего друга. – Он принял расстроенный вид. – И я очень сожалею, что не смог сразу приехать в Нью-Йорк и отдать все свои силы на благо общества.
– Я уверен, что вы утешались в кругу друзей, – с холодной вежливостью вмешался Ванс. – Но в данных обстоятельствах вас можно простить.
Пфайф с раскаянием посмотрел на него.
– Но я сам не могу простить себя. Я никогда себе этого не прощу. За день до этой трагедии я собирался поехать в Кэсткилл и звал с собой своего хорошего Олвина. Но он был слишком занят. – Пфайф покачал головой, как бы ощущая иронию жизни. – Как было бы хорошо… Это было бы гораздо лучше…
– Ваша поездка была очень короткой, – перебил его Маркхэм.
– Правда. – снисходительно согласился Пфайф. – Но со мной произошел несчастный случай. – Он продолжал протирать очки. – Моя машина сломалась, и я был вынужден вернуться.
– По какой дороге вы ехали? – спросил сержант Хэс. Пфайф нацепил очки и с невыразимой скукой посмотрел на
сержанта.
– Мой совет вам, мистер…. э… э…. X… Хэт…
– Хэс, – сурово поправил его сержант.
– Ах да, Хэс. Мой совет вам, мистер Хэс, если вы надумаете совершить автомобильную поездку в Кэсткилл, обязательно возьмите в автомобильном клубе карту Америки. Мой выбор маршрута может не подойти для вас
Он снова повернулся к Мэркхэму.
– Скажите, мистер Пфайф, – спросил Маркхэм, – у мистера Бенсона были какие-либо враги?
Тот на мгновение задумался.
– Не-ет. Ни одного. Я бы сказал, что нет человека, который хотел бы убить Олвина из враждебности.
– И тем не менее ваш ответ подразумевает, что враги у него были. Не могли бы вы высказаться по этому вопросу подробнее?
Пфайф провел пальцами по стрелкам своих усов.
– Ваш вопрос, мистер Маркхэм, затрагивает тему, которую я не решаюсь обсуждать. Но, может быть, я смогу сказать вам, как джентльмен джентльмену. Олвин был во всех отношениях милым человеком, но у него был один недостаток – он любил слабый пол.
Он преданными глазами смотрел на Маркхэма, как бы доказывая, что говорит интимную правду.
– Вы понимаете, – продолжал он, – Олвин не обладал качествами, которые привлекают женщин. (Мне показалось, что Пфайф считает себя выгодно отличающимся от Бенсона). Олвин отлично сознавал свою физическую непривлекательность и результатом этого были – я надеюсь, вы понимаете, что я вынужден говорить об этом, – некоторые методы, которые он использовал для привлечения женщин. Такие методы ни вы, ни я не могли бы себе позволить. Мне больно об втом говорить, но он использовал нечестно преимущества, которые имел перед женщинами…
Он замолчал и принял вид потрясенного человека, который вынужден говорить плохо о своем друге.
– Вы знаете хоть одну женщину из тех, о которых вы говорите? – спросил Маркхэм.
– Нет, дело не в женщине, а в том мужчине, который интересовался такой женщиной. Фактически, этот мужчина угрожал жизни Олвина. Вы должны простить меня и понять, что я говорю об этом неохотно, но дело в том, что я сам слышал подобную угрозу. Было и несколько других свидетелей, которые тоже слышали это.
– Это, конечно, исключает возможность разных совпадений, – сказал Маркхэм, и Пфайф с довольным видом кивнул головой, видя такое понимание со стороны окружного прокурора.
– Это случилось на небольшом приеме, на котором, к несчастью, я был хозяином.
– Кто этот человек? – вежливо, но твердо спросил Маркхэм.
– Вы должны понять мою скрытность… – начал Пфайф н, придав лицу выражение полной откровенности, наклонился вперед. – Это доказывает плохое поведение Олвина… Это был капитан Ликок… – Он вздохнул. – Я надеюсь, вы не станете спрашивать меня имя этой леди…
– В этом нет необходимости, – сухо сказал Маркхэм. – Но мне бы хотелось, чтобы вы подробнее осветили этот эпизод.
На этот раз лицо Пфайфа выразило покорность.
– Олвин постоянно крутился возле этой леди и постоянно оказывал ей знаки внимания. Капитана Ликока эти знаки внимания задевали. И на приеме, который я устроил, между капитаном и Олвином произошел неприятный разговор. Боюсь, что вино было крепким, , а у капитана несдержанный характер. Он сказал Олвин у, что если тот не оставит в покое леди, то ему придется плохо, и он может даже расстаться с жизнью. Капитан зашел настолько далеко, что достал из кармана револьвер.
– Это был револьвер или автоматический пистолет? – спросил сержант Хэс.
Пфайф слабо улыбнулся Маркхэму и повернулся к сержанту.
– Простите, но я боюсь ошибиться. Это не револьвер, а автоматический армейский пистолет. Вы должны понять, что я не мог рассмотреть его целиком.
– Вы сказали, что были другие свидетели этой ссоры?
– Несколько моих гостей стояли рядом, – объяснил Пфайф, – но, честное слово, я не могу назвать их. Фактически, я не обратил серьезного внимания на угрозу и вспомнил о ней лишь в тот момент, когда увидел в газетах сообщение о смерти Олвина. Тогда я сказал себе; а почему бы не сообщить об этой угрозе окружному прокурору?
– Похвальная мысль, – пробормотал Ванс.
Пфайф немедленно перевел взгляд на Ванса.
– Прошу прощения, сэр?
Ванс обезоруживающе улыбнулся.
– Это всего лишь цитата из Грея. Поэзия, знаете ли, создает определенное настроение…Вы случайно не знаете полковника Острандера?
Пфайф принял холодный вид.
– Я знаком с этим джентльменом, – надменно ответил он.
– Присутствовал ли полковник Острандер при разговоре, о котором вы говорите? – невинно спросил Ванс.
– Поскольку вы упомянули об этом, я полагаю, что присутст-вовал.
Но Ванс снова с равнодушным видом глядел в окно.
Маркхэм был раздражен его вмешательством и попытался пере-вести разговор в более мирное русло. Но Пфайф все сводил к капитану Ликоку, считая это самым важным.
Когда Пфайф встал, чтобы уйти, Ванс снова повернулся к нему.
– Поскольку вы не имели возможности прибыть сюда раньше, а теперь находитесь здесь, я полагаю, вам следует задержаться в Нью-Йорке до конца расследования.
Пфайф холодно посмотрел на него.
– Я не собирался уезжать,
– Да, да, было бы желательно, чтобы вы остались, – поддержал Ванса Маркхэм, хотя я уверен, что он не понимал, почему вдруг Вансу потребовалось присутствие Пфайфа в Нью-Йорке.
– Конечно, я останусь. Если я вам понадоблюсь, вы найдете меня в «Энсонии».
Когда он ушел, Ванс весело кивнул Маркхэму.
– «Элегантная милая музыка…» Жаль, что вы не разбираетесь в поэзии, Маркхэм. Наш Цицерон умеет ловко хитрить.
– Если вы считаете его лжецом, я не согласен с вами, – вмешался Хэс. – Я считаю, что его показания относительно угрозы капитана правдивы.
– О конечно, это правда! А знаете, Маркхэм, наш рыцарь Пфайф был смертельно разочарован тем, что вы не стали у него допытываться имени Сент-Клер. Нет, наш Линдер не стал бы переплывать Геллеспонт ради женщины,
– Неважно, переплывет он его или нет, важно, что он дал нам показания, за которые можно ухватиться, – сказал Хэс.
Маркхэм был полностью согласен с Хэсом.
– Я думаю, надо завтра пригласить в мою контору капитана Ликока и допросить его, – сказал он.
В этот момент появился майор Бенсон и Маркхэм пригласил его присоединиться к вам.
– Я видел, как Пфайф садился в такси, – сказал он. – Видимо, вы расспрашивали его о делах Олвина… Он помог вам чем-либо?
– Надеюсь, что нам пригодятся его показания, – ответил Маркхэм. – Да, кстати, майор, что вам известно о капитане Филипе Ликоке?
Майор удивленно посмотрел на Маркхэма.
– А разве вы не знаете? Капитан Ликок был одним из офицеров в моем полку. Первоклассный человек. Я думаю, он хорошо знал Олвина, но я полагаю, что они не очень-то ладили между собой… Надеюсь, вы не связываете его с этим делом?
Маркхэм игнорировал его вопрос.
– Вы случайно не присутствовали на приеме у Пфайфа, когда капитан угрожал вашему брату?
– Помнится, я был на одном или двух приемах у Пфайфа. Я не большой любитель этих мероприятий, но Олвин считал, что это нужно для дела. – Он наклонил голову. – Однако я не помню… О Боже мой! Да, было, но, я боюсь, что мы все были немного пьяны.
– Вы видели пистолет? – спросил Хэс. Майор поджал губы.
– Теперь, когда вы напомнили это, мне кажется, он сделал такое движение.
– Вы видели пистолет? – настаивал Хэс
– Нет, я не моту сказать, что видел. Просто он сделал движение, как бы желая его достать.
Маркхэм задал другой вопрос:
– Вы считаете капитана Ликока способным совершить убийство?
– Едва ли, – ответил майор. – У капитана не хватило бы хладнокровия. Женщина, из-за которой возник спор, более способна на это, чем он.