ть, так сказать, железными, хотя метафора очень глупа, так как железо легко ломается. Нам надо набраться терпения, потому что все эти алиби необходимо проверить.
Пятнадцать минут спустя прибыл мистер Мориэрти. Он оказался высоким добродушным молодым человеком лет двадцати с небольшим – на мой взгляд, он совсем не походил на члена городского управления. По-английски он говорил чисто, почти без акцента.
Маркхэм познакомил нас и коротко объяснил, зачем он нам понадобился.
– Один из детективов вчера расспрашивал меня, – сказал Мориэрти,
– Отчет мы получили, – улыбнулся Ванс, – но он слишком поверхностный. Вы можете нам подробно рассказать, что вы делали в ту ночь, после встречи с полковником Острандером?
– Полковник пригласил меня на обед и на представление. В десять часов мы встретились в «Марселе». Мы пообедали, а потом отправились в театр. Приехали мы туда незадолго до двенадцати часов, уехали а половине третьего.
– Вчера вы сказали детективу, что сидели в ложе.
– Это верно.
– И вы оставались в ложе вместе с полковником до конца?
– Нет. После первого акта ко мне в ложу зашел мой друг, а полковник отправился в туалет. После второго акта мы с полковником вышли покурить.
– В какое время окончился первый акт?
– В половине первого или около этого.
– А где вы курили?
– На улице перед театром.
– Из ложи нет выхода прямо на улицу?
– Есть. Им мы и воспользовались.
– Как долго отсутствовал полковник после первого акта?
– Несколько минут, примерно. Точно я не могу сказать.
– Он вернулся до поднятия занавеса во втором акте?
Мориэрти колебался.
– Не думаю, мне кажется, он вернулся, когда второй акт уже начался.
– Минут через десять?
– Точно не могу сказать, но не больше!
– Значит, учитывая десятиминутный антракт, полковник мог иметь в запасе двадцать минут?
– Да, это возможно.
На этом разговор закончился. Мориэрти ушел, а Ванс задумчиво курил.
– Удивительная удача! – пробормотал он. – Дело в том, что этот театр находится наискосок от дома Бенсона. Вы оценили возможность этой ситуация? Полковник приглашает Мориэрти в театр и занимает ложу с выходом на улицу. Незадолго до половины первого он ускользает из театра, перебегает через улицу, подходит к дому и стучит в окно. Его впускает в дом Бенсон, которого он убивает, а затем возвращается в театр. На все это нужно не больше двадцати минут.
Маркхэм промолчал.
– А теперь давайте рассмотрим все обстоятельства и факты, – предложил Ванс. – Мисс Сент-Клер сообщила нам, что полковник потерял много денег из-за махинаций Бенсона и обвинял того в мошенничестве. Он не разговаривал с Бенсоном неделю, так что между ними была вражда. В «Марселе» он видел Бенсона с мисс Сент-Клер и, зная, что она всегда в полночь отправляется домой, назначил исполнение плана на половину первого ночи, хотя он мог бы выбрать половину второго или два часа и улизнуть в это время из театра. Поскольку он был офицером, то, вероятно, имеет кольт и, возможно, неплохой стрелок. Он озабочен тем, что вы никого не арестовали, и даже звонил вам в контору. Он принадлежит к числу немногих людей, которых Бенсон мог принять в том виде, в котором он находился. Он близко знал Бенсона пятнадцать лет, и миссис Платц однажды видела, как Бенсон без парика принимал его. Больше того, он мог знать все домашние порядки и, несомненно, не раз ночевал в доме друга во время попоек в Нью-Йорке… Как вы на это смотрите, Маркхэм?
Маркхэм встал и медленно прошелся по комнате.
Так поэтому вы всех расспрашивали о полковнике и приглашали его к ленчу? Что же с самого начала натолкнуло вас на мысль о его виновности?
– Виновность! – воскликнул Ванс. – Нелепое слово, придуманное старыми болванами! Я был уверен, что полковник должен был пойти в туалет, чтобы поправить галстук и причесать волосы. Сидя в ложе перед сценой, он хотел выглядеть симпатичным.
Маркхэм резко остановился. Щеки его покраснели, глаза блестели. Но Ванс не дал ему заговорить и продолжал:
– И мне повезло самым изумительным образом. Он – обычный щеголь и, как я и предполагал, отправился в туалет навести на себя лоск. Честное слово! Сегодня утром мы добились значительного прогресса в этом деле, несмотря на ваши оскорбленные чувства. Теперь у вас осталось всего пять человек, каждому из которых вы можете предъявить обвинение в убийстве и с чистой совестью требовать смертной казни.
Он откинулся на спинку стула.
– Во-первых, мисс Сент-Клер. Вы были полностью уверены в ее вине и сказали майору, что готовы арестовать ее. Моя демонстрация роста убийцы произвела на вас впечатление и доказала невиновность девушки. Несомненно, суд тоже принял бы такое объяснение. Во-вторых, я дал вам капитана Ликока. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы спасти парня от ареста: ведь его признание дало вам возможность упрятать его за решетку. У вас на руках были прекрасные факты против него, не считая его легкомысленного признания, но и здесь вы столкнулись с трудностями. В-третьих, милый Линдер… Против него у вас были куда более серьезные обвинения, чем против любого другого, так сказать, самое достоверное доказательство – embarras de richesses[63]. И любой суд приговорил бы его без всяких сомнений. Я бы сам приговорил его, хотя бы за то, как он одет. В-четвертых, я указал вам на миссис Платц. Моя записка не вызывает никаких сомнений. В-пятых, я предоставил вам полковника. Против него свою речь я только что закончил.
Ванс посмотрел на Маркхэма и улыбнулся.
– Обратите внимание, Маркхэм, каждый из этого квинтета отвечает всем требованиям предполагаемой вины: каждый имеет мотив, время, место, удобный случай и так далее. Но одно единственное препятствие состоит в том, что каждый из квинтета невиновен. Факт очень неприятный, но увы… Но если все эти люди невиновны, то что же делать? Эта ситуация кого угодно может привести в ярость, не так. ли?
Он помахал листом, на котором был помещен отчет об алиби.
– Здесь положительно не к чему придраться, но все же продолжим проверку алиби.
Я не имел ни малейшего представления, к чему ведет Ванс. Даже Маркхэм настолько увлекся рассуждениями Ванса, что забыл о своих обидах. Но тем не менее мы оба считали, что в методе Ванса кроется что-то безумное.
– Смотрим дальше, – продолжал он. – Следующим в списке стоит майор. Что вы скажете о нем? Он живет неподалеку, и его алиби целиком зависит от показаний ночного дежурного в его апартаментах. Пошли! – Ванс встал.
|– Откуда вы знаете, что дежурный сейчас там? – спросил Маркхэм
– Я недавно звонил туда и выяснил это.
– Но это настоящая чертовщина! – воскликнул Маркхэм. Ванс схватил его за руку и потащил к двери.
– О, несомненно! – сказал Ванс. – Ведь я говорил вам, что вы принимаете жизнь слишком серьезно.
– Ладно, пройду и через эту процедуру, – неохотно согласился Маркхэм.
Глава 23. Проверка алиби (Четверг, 20 июня, 10.30 утра)
Чатуэм Армс, где жил майор Бенсон, оказался небольшим роскошным домом с меблированными квартирами для холостяков, расположенным на Сорок шестой улице. С улицы к подъезду вели две лестницы. Мы вошли в небольшой узкий коридор с приемной, которая находилась слева от входа. Из коридора был виден лифт, а слева от лифта прямо под лестницей располагался телефонный щит.
Когда мы прибыли, там дежурили двое юношей в униформе: один стоял у лифта, второй сидел у щита. У лифта Ванс остановил Маркхэма.
– Один из этих ребят, как мне сказали, дежурил у телефонного щита в ночь на четырнадцатое. Выясните, кто именно, напугайте его своим громким титулом, а потом предоставьте мне.
Маркхэм неохотно пошел по коридору, а мы с Вансом уселись в приемной. Вскоре Маркхэм привел к нам одного из юношей, которого звали Джек Приско.
Ванс немедленно начал задавать вопросы, причем с таким видом, что не оставалось никакого сомнения в том, что он заранее все знает.
– В котором часу вернулся домой майор Бенсон в ночь убийства его брата?
Юноша широко раскрыл глаза.
– Он пришел вскоре после одиннадцати.
Дальше в целях экономии места я привожу допрос в форме диалога.
Ванс: Он разговаривал с вами, я полагаю?
Прнсхо: Да, сэр. Он сказал, что был в театре, представление оказалось плохим, и у него разболелась голова.
Ванс: Почему вы так хорошо запомнили, что он говорил неделю назад?
Приско: Так ведь в ту ночь был убит его брат!
Ванс: И убийство так сильно повлияло на вас, что вы запомнили все, относящееся к майору Бенсону?
Приско: Конечно, ведь он был братом убитого.
Ванс: Он сказал еще что-нибудь?
Приско: Ничего, сэр, кроме того, что посетовал на плохое представление и сказал, что его невезение, видимо, связано с тринадцатым числом.
Ванс: Что еще?
Приско (улыбаясь): Он сказал, что сделает для меня тринадцатое число удачным, и отдал мне всю мелочь, которую нашел в кармане.
Ванс: Сколько же оказалось всего?
Приско: Три доллара и сорок пять центов.
Ванс: А потом он пошел к себе?
Приско: Да, сэр, я поднял его на лифте, он живет на третьем этаже.
Ванс: Потом он снова выходил?
Приско: Нет, сэр.
Ванс: Откуда вы знаете?
Приско: Я бы видел его. Я или отвечаю по телефону, или езжу с лифтом. Он бы не сумел пройти незамеченным.
Ванс: Вы дежурили один?
Приско: После десяти вечера здесь остается один человек.
Ванс: А другой выход есть?
Приско: Нет, сэр.
Ванс: Когда вы снова увидели майора Бенсона?
Приско (после некоторого раздумья): Он позвонил и попросил принести лед. Я отнес.
Ванс: Время?
Приско: Ну, точно я не знаю… Ах, да! Это было в половине первого.
Ванс (с улыбкой): Он, видимо, спрашивал у вас время?
Приско: Да, сэр. Он попросил меня взглянуть на часы в гостиной.
Ванс: Как же это произошло?