РОБЕСПЬЕР. Мне нужен товарищ, мой мальчик. Друзья в духе сонетов Шекспира мне ни к чему, а с рабами я и обращаюсь соответственно.
КАМИЛЛ. Я буду тебе товарищем. Буду всем, чем хочешь. Я изменю свою природу с головы до пят так, как ты пожелаешь… в залог «взаимной независимости», которой ты требуешь. (Возвращается на свое место.) Что я должен теперь сделать?
РОБЕСПЬЕР. Освободиться от Дантона немедленно. Затем ты встанешь на сторону правительства или будешь хранить нейтралитет – дело твое.
КАМИЛЛ. Ты сказал. Я сейчас же напишу Дантону. (С улыбкой.) Уж он позаботится, чтобы и остальные узнали… так и слышу его.
РОБЕСПЬЕР (осторожно). Этого… недостаточно, Камилл. Ведь ваш союз не был делом всецело личным…
КАМИЛЛ (слегка встревожен). И что же?..
РОБЕСПЬЕР (подумав несколько секунд). Voici[39]: завтра утром ты выступишь в Конвенте и возьмешь обратно – только без этих твоих обычных экивоков! – свои нападки на Комитеты. Потом напишешь, в качестве восьмого номера «Кордельера», такое же опровержение касательно содержания предыдущих номеров. (Камилл так и застыл. Глаза у него округляются.) Наконец, ты публично распорядишься уничтожить весь тираж седьмого номера вместе с рукописью. Это все.
Долгая, страшная тишина.
КАМИЛЛ (наконец откидывается с долгим, прерывистым вздохом). А-ах… Да! (Разражается истерическим смехом, осекается.) О-о-о, Максим, Максим, Максим!..
Падает головой на стол, сотрясаясь от рыданий.
РОБЕСПЬЕР (бесшумно встает и поднимает его за плечи со сдержанной грубостью). Истеричный ты маньяк, да что с тобой опять такое?!
КАМИЛЛ (высвобождается диким рывком; смотрит ему в глаза снизу вверх, вне себя). Наконец-то я понял тебя… дорогой мой.
Встает, принимает заносчивую и томную позу эфеба – запускает руку в карман, достает оттуда какую-то цепочку и принимается ее подкидывать; говорит, низко склонив голову.
Выходит, значит, что все же… что все же я чего-нибудь да стою, я, лакей, дурак, полнейший ноль? Значит, я стою-таки даже столько, что для того чтобы заполучить меня, Неподкупный поступается… своим человеческим достоинством?..
Недоразумение. Робеспьеру кажется, что Камилл угадал его самые сокровенные чувства. Его лицо бледнеет, становясь серым, от гнева и страха одновременно. Камилл замечает это и объясняет этот признак совсем иными причинами.
Ты нас боишься… боишься, Непреклонный, Непобедимый! Бо-ишь-ся! Вот почему ты дважды унизился, как не унизилась бы и последняя шлюха! Ты напрасно лебезил у ног Дантона – он прогнал тебя! Вот ты и хотел задурить голову хотя бы мне. Я же непроходимо глуп, не так ли? И все же от моего печатного слова вспыхивают духовные пожары от Ла-Манша до Пиренеев, трудновато презирать такое оружие… когда дрожишь от смертельного страха за свою шкуру?! Ты думал, довольно пошевелить пальцем, да?.. Думал! Кто смог бы устоять перед твоими глазами? Они прекрасны, это правда, но я не предам ради них. (Отворачивается и отходит к окну.)
РОБЕСПЬЕР (идет за ним, дрожа от усталости). Мальчик мой, что с тобой? Как ты можешь приписывать мне подобные мотивы? Ты же знаешь меня…
КАМИЛЛ (опасливо отстраняется). Я не знаю тебя. Никогда не знал. Я не понимаю вашей проклятой политики. Я видел в тебе исполина… гнусный ты мерзавец… я боготворил тебя…
Прислоняется плечом к оконному стеклу, склоняет голову на плечо.
РОБЕСПЬЕР (обнимает его за плечи, почти опирается на него). Камилл… Камилл, дитя мое… Камилл, сжалься… надо мной…
Камилл грубо стряхивает его. Робеспьер прислоняется к оконной раме.
КАМИЛЛ (голосом, что вот-вот сорвется, до того он тверд и сух). Довольно, Робеспьер. Не унижайся понапрасну. Ты проиграл. (Повернув голову, смотрит на него.) Трус… подлый, лживый трус… (Вопль, который он заглушает, уткнувшись лицом в локтевой сгиб.) Ааааооу!
Вновь разражается рыданиями. Пауза.
РОБЕСПЬЕР (не своим голосом, как бы в трансе). Я пришел в последний момент. Если… не послушаешь, ты погиб.
Сердце у него начинает колотиться так бешено, что он слегка пошатывается, у него перехватило дыхание. Уловив непостижимую перемену в его голосе, Камилл удивленно оборачивается. Он начинает догадываться об истине; в конце концов совершенно умолкает. Робеспьер продолжает, точно под гипнозом.
Я не сказал… (приходит в себя под пристальным взглядом Камилла; отступает, сделав над собой неимоверное усилие, от которого голос у него прерывается) ни одного лишнего слова. (Тяжело прислоняется к раме. Моргает, словно ослепленный.)
КАМИЛЛ (теперь спокоен, снова отворачивается. Презрительно). Ах, ну да.
РОБЕСПЬЕР (взял себя в руки, тихо). Камилл, клянусь, что сказал правду.
КАМИЛЛ (без труда подавляет остатки предчувствия). Я не держу вас, Робеспьер. (Робеспьер отрывается от оконной рамы. Идет на авансцену за своими вещами.) Ворота, возможно, заперты; сейчас пришлю вам ключ. (Холодно кланяется.) Прощайте.
РОБЕСПЬЕР (громко). До свидания.
Камилл выходит; Робеспьер опускается на канапе и отдыхает, тупо глядя в пространство. Встает при появлении Люсиль.
Не могли бы вы дать мне ключ? Я оставлю его у сторожа.
ЛЮСИЛЬ. Максим… Робеспьер… Бога ради, что произошло?!. А я-то вам доверилась без оглядки!..
РОБЕСПЬЕР. Я не гарантировал успеха.
ЛЮСИЛЬ. Почему вы пришли к нам… именно сегодня?.. Но этого вы мне не скажете. Глупо с моей стороны спрашивать. Бога ради, сжальтесь и скажите правду! Заклинаю вас: скажите мне правду!!!
РОБЕСПЬЕР. Я сказал вам правду. Но если вы мне уже не верите… то что толку в новых словах? Пожалуйста, дайте мне ключ.
ЛЮСИЛЬ. Ну, теперь я уж и вовсе ничего не понимаю… О, как вы могли! Нет. Извините. (Подает ему ключ. Робеспьер целует ей руку.) Пожалуйста, не сердитесь на меня!..
РОБЕСПЬЕР. Сердиться тут не за что – но какая теперь разница? (Уходит.)
ДЕЙСТВИЕ III
Comité de Salut Public. Ленде – председатель; Бийо, Колло, Карно.
БИЙО (нетерпеливо барабанит пальцами по столу; смотрит на часы). На какое время он нам назначил? На два, если не ошибаюсь?
ЛЕНДЕ (вынимает свои). Без десяти два, чего же ты хочешь?
КОЛЛО. Ты что такой кислый, Ленде? Еще не проснулся?
КАРНО. Другое дело, что Робеспьер мог бы и подождать до завтра. Ох уж эта непреклонность!..
КОЛЛО. Что ты говоришь? Диву на вас даюсь: вот уже несколько дней Робеспьер правит нами, будто король, а вы…
ЛЕНДЕ. Опять нашли о чем поговорить?!
КАРНО. Так и есть. Он все решает сам, распоряжается нашим временем…
КОЛЛО. Ни слова не сказав, отменил обычай вести протокол…
БИЙО. И правильно! Секретарь – это потенциальный шпион. Однако не время забивать себе голову этикетом! Друзья мои, сегодня Робеспьер виделся с Дантоном. Раз он созвал нас ночью, значит, у него есть какой-то важный аргумент в свою пользу.
КАРНО. То есть ты думаешь, что он по-прежнему упорствует?
БИЙО. Робеспьер не флюгер. И все же мы должны устранить Дантона, господа, Робеспьер должен согласиться с нами. Вы двое, вместо того чтобы пускаться в пререкания, лучше подстрахуйте меня – образуем блок. И нам нельзя уходить отсюда, пока он не уступит.
КАРНО. Верно. Надо поторапливаться. Из-за Дантона и шагу ступить нельзя.
БИЙО. О, если удастся, мы составим план кампании уже сегодня. А это задача непростая, друзья мои. Прежде всего нужно изолировать Дантона в Конвенте и лишить его общественной поддержки.
КАРНО. Боюсь, что эта предварительная акция займет у нас целый месяц, господа. (Протестующий жест Бийо.) Ничего не попишешь, Бийо, мы должны заручиться согласием общества. Преждевременный шаг равнялся бы катастрофе.
КОЛЛО. Разумеется. Буржуазия восстановила бы против нас всю страну. Мы спровоцировали бы смуту, восстания, гражданские войны – а прежде всего крах правительства. Уж лучше и впрямь потратить немного времени…
БИЙО (задумчиво). О чем разговор, я и сам это знаю… но месяц!..
КОЛЛО. Другой вопрос, что упорное сопротивление Робеспьера… подозрительно.
БИЙО. Еще бы, раз вы не можете просчитать и простейших последствий своих поступков… политики!
КОЛЛО. Быть может, Бийо, быть может. Однако эта трепетная забота о Дантоне – это нечто большее, чем дальновидность государственного мужа. Верьте ему, если хотите, будто он боится террора как чумы; я террор знаю – и знаю, что если использовать его в меру…
ЛЕНДЕ (щурится). В меру… по двести семьдесят три жертвы в день, приснопамятные лионские расстрелы! В меру бездумное разрушение фабрик, лавок, целых кварталов. Основательнее, чем разъяренный неприятель. В меру!
КОЛЛО (вскакивает). А ты чего тут встреваешь… кухарь?!
ЛЕНДЕ. Благодарствую за сей почтенный титул, живодер.
Колло бросается к нему; соседи его удерживают.
БИЙО. Тут не место для драк.
КАРНО. Не обращай внимания, говори, о чем начал. Так что же?..
КОЛЛО (испепеляет Ленде взглядом). А то, черт подери, что Робеспьер лжет! (Глубокая тишина.) Друзья мои, ведь он и впрямь гениальный вождь, разве не так?..
БИЙО. Надо полагать. И что из этого?
КОЛЛО. Что из этого?! А вы припомните-ка… чем становился каждый без исключения гениальный вождь в истории, будто повинуясь некоему закону природы?..
КАРНО (тихо). Диктатором…
Снова тишина.
БИЙО (не дыша). То были не революционеры!..
КОЛЛО (со снисходительной ухмылкой