). …у меня общего с этой сволочью? Кто посмел посадить этого вора Шабо бок о бок со мной?! Вы что, совсем всякий стыд потеряли?! Нас, авангард Революции – чистейших…
Дюма закрывает двери, сам оставшись в вестибюле. Справа.
ГРАЖДАНИН I. Ну и наглец же он!
ГРАЖДАНИН III. И правильно! Кто додумался посадить его с этими клопами?!
ГРАЖДАНИН IV. Ну, ну… Уж Комитет-то знает, что делает.
Слева. Дюма возвращается в зал.
ГРАЖДАНИН V. Дантон не ангел, Пуаро!
Из глубины.
ГОЛОС ЭРМАНА (очень спокойный). …покажет, является ли такое объединение обвиняемых оправда…
Между Дантоном и толпой установился контакт. С этого момента ощущается напряжение. Ропот нарастает. Пристрастный протест уже начинает проклевываться, однако пока суд сохраняет контроль над толпой. Справа.
ГРАЖДАНИН I (по окончании проверки). Наконец-то!
Хватают документы и бегут.
ГРАЖДАНИН IV. Ой… нам уже не протолкнуться!..
Борьба в открытых дверях под шиканье, призывающее к тишине. Гражданам II и IV удается протиснуться, остальные толкаются понапрасну. Из глубины.
ГОЛОС ДАНТОНА. …за спиной, пусть посмеют встать здесь передо мной и повторить свою позорную клевету! (Гул уже напряженного одобрения, пока еще приглушенный.) Пускай только посмеют, и я разделаю их под орех фактами из их же собственных карьер!
Ропот начинает выражать восторг – по большей части из-за отличной потехи, в меньшей степени – уже и морального плана. Бийо адресует Вадье саркастическую ухмылку.
Я разоблачу в их жизни такие постыдные бездны, что они уже не отважатся смотреть миру в глаза!
Толпа заинтригована; невольные вопросительные возгласы, никому конкретно не адресованные.
Они повыползали из ничтожества, чтобы облить меня грязью, и я спихну их обратно в ничтожество одним-единственным словом правды!
Первые нечленораздельные восклицания. Всеобщее волнение. Первый звонок колокольчика; гвалт тут же утихает, однако возбужденный ропот уже не прекращается. У входа ожесточенный приглушенный спор.
ГОЛОС ДЮМА. Барьер треснет! Заприте двери на ключ!
Далее сравнительно спокойный диалог Дантон – Фукье – Эрман. Трое недопущенных не оказывают сопротивления. Одновременно, справа.
ГРАЖДАНИН I. Идемте к окну!
ГРАЖДАНИН III. У каждого по целой толпе.
ГРАЖДАНИН IV. Они с утра сидят друг у друга на плечах…
ГРАЖДАНИН I (у дверной створки). Тсс!.. Все слышно…
Приникают головами к двери. Слева.
БИЙО. Все в порядке… а?
ВАДЬЕ. Недотепа же этот Фукье…
БИЙО. Они оба слишком слабы. А будет еще хуже; это пока только цветочки.
ВАДЬЕ. Что же, раз Робеспьеру всегда надо настоять на своем…
Справа.
ПАРТИЯ 3 (из семи человек, вбегает и оттесняет Пристава). Будет битва, вот увидите! Что за голос, черт подери! (Возле двери конфликт с Партией 2).
ПАРТИЯ 2 и ПРИСТАВ II. Больше нет мест. Заперто!
Дергают дверь. Постучаться не смеют; следуют примеру троих недопущенных. Спор, так как на всех не хватает места.
ПАРТИЯ 3. И в самом деле! – На ключ! – О черт, проклятье! – Да посторонитесь же, будьте вы неладны!
Двоим удалось пролезть; теперь они уже не двигаются с места.
ВНОВЬ ПРИБЫВШИЙ (обнаружил дверь налево). О… сюда!
Партия 3 бежит за ним.
ПАРТИЯ 2 и ПРИСТАВ II. Стой! Эй! – Нельзя! – Вход для суда!
Слева.
БИЙО (тихо). Господа, больше нет места. Уходите.
Смельчаки тут же останавливаются; один, уже перелезший через барьер, теперь возвращается. Справа.
ПАРТИЯ 3 (будучи остановлена). Для суда… – Что, нельзя? – А почему? – Оставьте. – Что ж поделаешь. – Пойдем.
Уходят, за исключением двоих, оставшихся возле двери. В глубине. Голос Дантона, очень серьезный, звучит особенно подчеркнуто. Гул в зале смолк, уступив место глубокому сосредоточенному молчанию.
Справа.
ГРАЖДАНИН III (удовлетворенно). Этот Фукье к вечеру поседеет, как пить…
ГРАЖДАНИН I (сразу всецело захваченный). Тихо! Слу…
Сосредоточенность и напряжение завладевают всеми. Всюду необыкновенная, ничем не нарушаемая тишина. Слушают. Слева.
ВАДЬЕ (приблизился к двери; взволнованным шепотом). Эй, Бийо! Поди-ка послушай…
Внимательно прислушиваются. Какое-то время совершенно ничего не происходит. Справа.
ГРАЖДАНИН IV (вполголоса). Эй!.. Что это значит…
ГРАЖДАНИН I (шепотом, в бешенстве). Заткни пасть!..
Снова полная тишина. В глубине. Дантон закончил. Поднимается гул, уже более плотный и яростный: в толпе наладились и внутренние контакты. Нервные обсуждения, домыслы, вопросы, утверждения и отрицания. Волнение нарастает: колокольчик звонит все чаще, его действие длится все меньше. Обвиняемые тоже оживились и переговариваются между собой; их голосов разобрать нельзя. Смущенный ответ Эрмана тонет в этом нервозном, хотя все еще сдерживаемом, возбуждении. Толпа начинает разделяться: тех, кто поддерживает обвиняемых, больше. Однако преобладающий веселый тон не претерпевает изменений.
Слева.
БИЙО (яростно). Вот этого-то я и ожидал! Я знал, что он до этого додумается!
Справа.
ГРАЖДАНИН IV (настойчиво). О чем это он? Каких свидетелей?
ВНОВЬ ПРИБЫВШИЙ 2. Для защиты…
ГРАЖДАНИН III. Своих коллег из Конвента… а что, знатная идея!
ГРАЖДАНИН I. Потише ты!..
В глубине. Первый членораздельный голос из толпы выделяется из ропота, неприкрыто выражая одобрение. Он провоцирует весело-возбужденный протест – женский визг – и гораздо более мощное одобрение других голосов, подтверждающих, требующих. От колокольчика теперь уже мало проку. Эрман впервые энергично возвышает голос и постепенно добивается смущения и относительной тишины. Эрман и Фукье поворачиваются к Эро; диалог снова становится спокойным. Однако Эро, впавший в благодушное настроение, смешит толпу. Смех на галерее, пока еще очень сдержанный, каждый раз смолкает при звуке колокольчика. Снаружи, справа, в конце длинного коридора возникает шум. Справа.
ГРАЖДАНИН IV (внимание ослабело, когда Дантон закончил). Ну… если так и дальше пойдет!..
ГРАЖДАНИН III. Куда там! Еще ничего и не начиналось!
Слева входит Фукье, красный, вспотевший, злой. Из глубины.
ГОЛОС ДАНТОНА (перебивает чужой допрос. Отныне перебивает все чаще и чаще). …категорически отказываемся, пока нам не предоставят наших…
Далее: поддержка из толпы, перешедшей от оживления к истерической распущенности, посредством коротких, взволнованных возгласов: «Вот именно! – Твоя правда! – Дело говорит! – Дальше! Не поддавайся! – Верно! – Имеют право!» Разумеется, через закрытые двери слов не слышно, однако, несмотря на всю неистовость, поддержка не приобретает агрессивного характера: недостает серьезной политической ориентации; недостает страстного негодования, этого магического двигателя любых массовых волнений. Короткие стычки между Дантоном, которого поддерживают Эро, Демулен и Вестерман, и внятным, однако пока еще спокойным голосом Эрмана. Слева.
ФУКЬЕ (тем, кого не впустили). В коридорах стоять нельзя. Пожалуйста, уходите.
Cправа.
ГРАЖДАНИН I (все еще неуверенно). Но если в центре нет места…
ГРАЖДАНИН III (все больше наглея). Ничего не попишешь! Мы должны остаться здесь!
ВНОВЬ ПРИБЫВШИЙ 2. Имеем право стоять хоть на крыше!
Слева.
ФУКЬЕ. Прошу – немедленно – уйти!
Пристав неохотно подходит. Справа.
НЕДОПУЩЕННЫЕ. Почему это? – Это что, новый декрет, а? – А может, Конвент упразднил открытые слушания? – О, почему бы и нет!
Слева.
ФУКЬЕ. Прочь, не то велю вас вышвырнуть!
Справа.
НЕДОПУЩЕННЫЕ (медленно отступают, оттесняемые Приставом. Мстят, язвя вполголоса). Ага, он отыгрывается на нас. – Тут-то он господин. – Тут он нос задирает. – А там спрятался под стол! – Только что вылез, посмотрите, какой красный!
Уходят. Слева.
БИЙО. Гражданин Фукье…
ФУКЬЕ (в отчаянии задевает заграждение). Сей-час! Господи Боже, дайте же мне перевести дыхание, не то меня удар хватит! (Отирает лицо платком.)
ВАДЬЕ. Рановато.
Снаружи, справа гвалт усиливается. Слева.
ВАДЬЕ. Что там опять творится?!
Два Пристава из зала бегут на шум. В глубине.
ГОЛОС ЭРМАНА (раздраженный, но все еще контролируемый). …что сейчас не ваша очередь, Дантон?! А вас, граждане, я снова предупреждаю…
Далее: ответ Дантона, фамильярный и насмешливый, под конец он обращается к толпе напрямую; часть галереи подхватывает глумливый тон; Дантон разжигает эти настроения, но пока еще ощущается скованность. Слева.
ФУКЬЕ (Приставам). Вы куда?
ПРИСТАВ III. Председатель велел нам охранять тот вход, потому что его начинают штурмовать.
Перебегают направо, перепрыгнув через барьер. В глубине. Среди вновь поутихшего шума идет допрос Демулена. Тон Камилла, поначалу задорно-вызывающий, постепенно переходит в истерически-раздраженный, в подобие женского крика. Толпа все свободней выказывает отчасти сочувствие, отчасти (особенно под конец) презрение. Женщины жалеют его и визгливо высмеивают. Хотя суд и утратил авторитет, Камилл вот-вот навлечет убийственный французский смех и на свою партию. Поэтому Дантон перебивает его все чаще, обращаясь напрямую к толпе, с каждым разом вызывая все более бурную реакцию. Эро, Вестерман и Делакруа следуют его примеру. Неистового звона Эрмана хватает теперь максимум на тридцать секунд.