— Садитесь, — дед вытащил из-под стола еще два табурета, а ружье повесил на стену. — Меня дед Арсений зовут.
— Андрей, — изобразил я улыбку. — А это Антон.
— Он тоже из милиции?
— Нет, он мой друг. А что за бесы у вас в огороде?
— Так с соседней улицы приходят. Кусты садовые поломали. Абрикосы жалко. Цветы подергали. Каждые выходные повадились пакостить. Мне даже ружьишко пришлось свое сюда притащить.
— Какие-такие цветы? — удивился я. — Октябрь же.
— Ну, цветы это раньше они драли. А сейчас за засохшими приходят.
— А как они выглядят?
— Известно как. Стебель и листья пожухлые.
— Да я про бесов. Рога, копыта? Что там у них имеется?
— Да какие рога, товарищ милиционер? Это балбесы из дачного дома, что богато из кирпича сложен. Приходят покуражиться. Развлекается там молодежь каждую пятницу и субботу. Пьют, курят и другие непотребства творят.
— Тьфу, блин! Я думал, вы про настоящих бесов!
— Настоящих же не бывает, — дед перекрестился на всякий случай. — Вы что такое говорите?
— Я, грешным делом, подумал, что вам черти привиделись.
— Да как же привиделись, пойдемте, я вам все покажу, если хотите. И следов там уйма от ботинок. Такой мак красивый был.
— Мак?
— Ну да. Красный, как флаг наш. А эти ироды и вызреть ему не дали. Коробочки подрали еще зеленые.
— У вас рос в огороде мак?
— Ну да, люблю булочки с маком. Бабка моя стряпает — пальчики оближешь. И цветет красиво.
— Так они за маком к вам и приходили. Не садите больше его, и будет у вас все в порядке с участком.
— Вот я тоже думаю, что, наверное, мак им нужен был. Видать, булочки, ох как любят. Но, негораздки, не понимают, что вызреть он должен. Срывают, когда млечным соком они набухли. Толку-то от такого мака.
Эх… Привадил дед наркоманов. Сейчас мак не запрещен. Плантации по всему союзу раскиданы. Самый большие, конечно, на югах, где нибудь в Киргизии и Казахстане, где посуше и пожарче. Но и у многих дачников он в почете. Только в восьмидесятых его запретят культивировать. В двухтысячных так вообще статью введут за выращивание мака. Много потом огородников погорит по незнанию.
А сейчас невдомек простым советским гражданам, что млечный сок этого прекрасного растения – самое что ни на есть настоящее сырье для опия и героина. Если с последним надо еще в лаборатории поколдовать, чтобы получить, то опий вообще добыть просто. Высушенный млечный сок и есть опий-сырец.
— А что за молодежь в кирпичном доме собирается?
— А кто их знает. Видно, что избалованные и при деньгах. На машинах подъезжают. Я почему на вас с ружьем-то и накинулся — не ездят у нас дачники на “Волгах”. Максимум, некоторые на мотоциклах да жигулях попроще. Вот и подумал, что вы из их компании.
— Ясно, но ты, отец, ружьем-то не слишком на гостей махай. Еще пальнешь ненароком.
— Да оно даже не заряжено. Это я так. Припугнуть хотел.
— Засохший мак собери и сожги. И не сади его больше. Серьезно говорю, - я даже брови свел, чтоб посерьезней казаться, потому что никакой статьей ему перед носом помахать не мог. – Как нам дом тот найти?
— Как на улицу соседнюю свернете, — старик махнул рукой, указывая направление. — Потом направо и прямо. Мимо не проскочите. Один такой дом на всю округу. А вы с ними разобраться приехали? Наконец-то ими органы заинтересовались. Докучают всем соседям. Сколько раз жаловались участковому, но все без толку. Говорят, дача это кого-то из шишек из области.
— Спасибо, нам пора, – я шагнул на порог.
— А как же чай?
— Некогда, отец. Служба.
***
Найти нужный “коттедж” оказалось легко. Машину мы оставили в темном переулке за несколько участков до нужного места.
— План такой, — инструктировал я Антона. — Идем туда, представляемся друзьями Зинченко-младшего. Говорим, что он нас пригласил на дачу эту. И выведываем, где наш друг ситцевый запропастился.
— А если он там окажется? С ними? — обеспокоено спросил Антон. — Раскусят нас. Сколько их там? Не справимся.
— Вряд ли он там. Сейчас ему не до веселья. Да и на людях не резон появляться. По городу дружинники расклеивают его рожу чуть ли не на каждом столбе. Завтра обещали по центральному каналу ролик показать о помощи в розыске. Если он хоть маленько с головой дружит, то не будет так светиться. А друзьям таким, сам понимаешь, что потоп, что пожар…
— Ладно. Только как нам за дружков его сойти? — Быков демонстративно оглядел свой наряд, состоящий из простенькой тканевой куртки и брюк, давно потерявших стрелки. — Они все там модные, наверное, а мы больше похожи на работяг.
— Не дрейфь, могут же у Женьки быть в друзьях фабричные парни?
— Нет.
— Да пофиг. Они же об этом не знают. Но ты слишком-то не принижай наш статус. Будем по мере возможности под их контингент косить.
— Это как?
— Говори неспешно. Не суетись, будто одолжение делаешь. Походочку изобрази небрежную. Веди себя так, будто все тебе чего-то должны, а весь мир радуется, что ты просто есть.
— Я так не умею…
— Блин! Тогда просто молчи и стой рядом. Говорить буду я. С этим-то справишься?
— Ага.
Мы подошли к внушительному дому из красного кирпича. Из-за высокого забора доносилась музыка. Импортный рок. Судя по экспрессии и драйву, исполнитель наверняка запрещен в СССР.
Забор глухой, ни щелки – не дача, а крепость. Я повернул ручку двери и потянул на себя. На наше счастье, дверь оказалась не заперта.
— Кислый вид спрячь, — бросил я Быкову последнюю инструкцию. — Улыбайся, только не во всю ширь морды, как двое из ларца, а снисходительно.
Мы поднялись по каменным ступенькам и очутились на широкой веранде. Дверь в дом нараспашку. Я вошел первым, за спиной пыхтел Быков.
Просторная гостиная наполнена табачным дымом, запахом пива и застарелого перегара. Полумрак пробивали лучи “Прометея” — модной цветомузыки.
На диванчиках развалились несколько парней в окружении хихикающих девиц.
— Привет! — я обвел присутствующих взглядом, будто искал кого-то. — А где Жека? Сказал, что здесь наливают, а сам пропал куда-то…
Глава 20
Мажорчики удивленно на нас уставились. Девушки в экстремальных мини из ярких лоскутков и в боевом раскрасе, словно индейцы на тропе войны, пристально разглядывали гостей, но, оценив наш бюджетный прикид и пролетарские морды, быстро потеряли к нам всякий интерес.
— А вы кто будете? — с кожаного диванчика встал парнишка ростом в метр с горшком, но, судя по спортивному костюму с тремя полосками на лампасах и характерному перечеркнутом трилистнику на кроссовках с известной надписью, парниша здесь был далеко не на последнем счету.
И то, как он держался, чуть разболтано и немного с ленцой, тоже говорило об этом. Это был профессионал той самой позы, которую я пытался растолковать Быкову. Даже хотелось пихнуть его локтем и сказать – мол, смотри и учись, высшая проба.
— Меня Андрюха зовут, это Тоха, — кивнул я на друга, — мы одноклассники Жеки.
— И что вам здесь нужно, одноклассники Жеки? — “метр с горшком” приосанился и небрежно, по-хозяйски стряхнул сигарету в пепельницу на столике под красное дерево, судя по всему, это и есть сынок владельца дачи.
Морда вальяжная, как у кастрированного кота, глаза с хитринкой. Сам полурослик, но гонору мешок и два кулька наберется.
— Зинченко нас на вечеринку позвал. На дачу. Еще неделю назад, — я изобразил озадаченный вид и почесал затылок. — А сам трубку дома не берет. Думали, может, уже здесь вискарь глушит и не до телефона ему вовсе.
— А вы разве не знаете, что с ним случилось? — въедливо спросил полурослик, не сводя с меня гадких глазенок.
— А что такое? — картинно вытаращился я, включив дурачка. — Опять перепил? Спит поди уже наверху, — я кивнул на лестницу, что вела на второй этаж. — Как же это на него похоже! Ну, Евгений, ну, обормот! Так он друзей встречает!
— В розыске он, — отрезал коротыш. — Менты его ищут по всему городу.
— В розыске? Кто? Жека? Да кому он нахрен нужен? Ты с папашей его не перепутал? Хотя нет. Сергей Сергеича уже повязали. Говорят, в изоляторе сидит.
— Да я вижу, вы, парни, совсем не в курсе, — уже снисходительно проговорил “адидасник”. – Отца его выпустили и теперь Женьку самого отлавливают.
— Да ну нах*р? — я сделал глаза лемура. — А что он натворил?
— В том-то и дело, что ничего. А ему якобы убийства шьют. Представляешь?
— Жека? Убийца? Да из него убийца – как из меня Плесецкая. Расскажи, что за фигня приключилась. Жалко пацана. Сначала батю под пресс пустили, теперь за него взялись. Менты, суки. Кто же копает под них? Где он теперь?
— А кто его знает, — пожал плечами мажорчик, потушив сигарету, — Меня Вован зовут, коньяк будете?
— А то… Правда, мы голяком приехали, без топлива, но готовы рублем докинуться до общей кассы.
— Лан, не надо ничего, — снисходительно махнул Вован.
Он подошел к серванту и вытащил еще два бокала. Я огляделся. Обстановочка дышала роскошью. На стенах – с золотистым отблеском рельефные обои явно не отечественного пошиба. На полу ковер с ворсом мутона в песочном раскрасе и без всяких советсксих завитушек. Диванчики, камин, огромный стол со сверкающей эбонитом столешницей. Неплохая дачка. Кроме Вована в комнате еще четверо парней. В джинсе и футболках с буржуйским надписями. Девчонки три штуки. На вид как из одного комплекта “Барби”, только погрудастее будут. Все при них. Друг от друга отличаются только цветом волос. Пока что притихли и с любопытством досмтривают сценку с нашим тут появлением.
— Ну давайте, — Вован пригласил нас к столику, что стоял перед диванчиком и ломился от дефицитной закуски (нарезка из колбас явно не из универсама, икорка, какие-то копченые тушки хрен пойми какого зверька и прочие “чипсы”). — За знакомство!
Он представил нам своих друзей, но я даже запоминать имен не стал, буду работать с “главарем”. Я взял бокальчик с серебристым тиснением и янтарной жидкостью внутри: