гостинице. Его бездействие вызывало у меня тревогу, но пока я даже радовалась, что ничего не происходит.
Рочестер прислал письмо с уведомлением о возвращении и о том, что он хочет устроить вечеринку для соседей. Джейн была очень возбуждена прибытием ветреной Бланш Ингрэм, а мне было почти все равно. Вместе с Джоном, мужем кухарки, человеком находчивым и умным, мы старательно занимались вопросами безопасности. Я научила Джона стрелять из Рочестерова пистолета, и, к моей радости, он оказался превосходным стрелком. Я боялась, что Аид попытается проникнуть в дом под видом одного из гостей, но, кроме приезда мистера Мэзона из Вест-Индии, ничего экстраординарного не произошло.
Недели превращались в месяцы. Джейн я почти не видела – преднамеренно избегая ее, конечно же, – но поддерживала связь с домашней прислугой и мистером Рочестером, проверяя, как идут дела. Оказалось, что сюжет вернулся на рельсы. Мистера Мэзона, как и полагалось, изранила его сумасшедшая сестрица – я сторожила за дверью, пока Рочестер ходил за врачом, а Джейн занималась перевязкой. Когда приехал доктор, я стала на страже в беседке, в которой должны были встретиться Джейн и Рочестер. Все шло своим чередом вплоть до короткой передышки, когда Джейн отправляется навестить свою умирающую тетку в Гейтсхэде. Рочестер к тому времени решает жениться на Бланш Ингрэм, и между ним и Джейн возникает некоторая напряженность.
Когда она уехала, я вздохнула с облегчением. Теперь можно было расслабиться и поговорить с Рочестером, не опасаясь, что Джейн что-то заподозрит.
– Вы плохо спите, – заметил Рочестер, когда мы вместе с ним гуляли по лужайке перед домом. – У вас круги вокруг глаз и вид усталый.
– Я не смогу спать, пока Аид всего в пяти милях отсюда.
– Ваши лазутчики наверняка оповестят вас о любом его передвижении?
Это было так: сеть работала прекрасно, хотя и не без затрат со стороны Рочестера. Если Ахерон куда-нибудь отправлялся, я узнавала об этом в течение нескольких минут от всадника, который постоянно дежурил как раз на такой случай. Я всегда знала, где мой подопечный, если не в гостинице, – гулял ли он или избивал тростью крестьян. Он никогда не подходил к дому ближе, чем на милю и слава богу.
– Мои лазутчики позволяют мне жить спокойно, но я все равно не могу поверить, что Аид остается пассивным. Это пугает и беспокоит меня.
Мы прошли примерно с милю. Рочестер показывал красивые уголки в окрестностях дома. Я не прислушивалась.
– Как вы сумели помочь мне в тот вечер, когда в меня стреляли?
Рочестер резко остановился.
– Просто так вышло, мисс Нонетот. Я могу это объяснить не лучше, чем вы – свой приход сюда, когда вы были маленькой девочкой. Кроме миссис Накиджима и путешественника по имени Фойл[23], я не знаю больше никого, кто способен совершить такой прыжок самостоятельно.
Я была поражена.
– Значит, вы знаете миссис Накиджима?
– Конечно. Обычно я устраиваю для ее гостей прогулки по Торнфильду, пока Джейн находится в Гейтсхэде. Риска никакого, и очень выгодно. Загородные дома содержать не дешево, мисс Нонетот, даже в нашем столетии.
Я позволила себе улыбнуться. Наверное, миссис Накиджима очень неплохо зарабатывает. В конце концов, это же предел мечтаний для фаната Бронте, а в Японии таких хватает.
– И что вы будете делать, когда все закончится? – спросил Рочестер, науськивая Пилота на кролика.
Пес гавкнул и припустил за добычей.
– Думаю, вернусь в ТИПА, – ответила я. – А вы?
Рочестер задумчиво смотрел на меня, сдвинув брови. На лице его стал проступать гнев.
– После отъезда Джейн с этим слизняком и лицемером, простите за выражение, Сент-Джоном Риверсом мне остается только пустота.
– И что вы будете делать?
– Делать? Делать я ничего не буду. Мое существование прекратится.
– Вы умрете?
– Не совсем так, – ответил Рочестер, тщательно подбирая слова. – В мире, откуда пришли вы, люди рождаются, живут и умирают. Я прав?
– Более-менее.
– Насколько я представляю – жалкий способ существования, – рассмеялся Рочестер. – И вы полагаетесь на это внутреннее зрение, которое называете памятью, дабы поддерживать себя в дни тягот?
– Большую часть времени, – ответила я, – хотя обычно память раз в сто слабее реальных переживаний.
– Согласен. Я не родился и не умер. Я появляюсь на свет сразу тридцати девяти лет от роду и исчезаю вскоре после этого, впервые влюбившись и потеряв мою любовь, смысл существования моего!
Он замолчал и поднял палку, которую Пилот добросовестно принес вместо кролика, так им и не пойманного.
– Видите ли, по желанию я могу перемещаться в книге куда угодно в одно мгновение и возвращаться, когда хочу. Большая часть моей жизни проходит между временем, когда я признаюсь в искренней любви к этой милой, проказливой девочке, и тем моментом, когда адвокат и этот идиот Мэзон разрушают мою свадьбу и разглашают присутствие сумасшедшей в доме, на чердаке. Это недели, в которые я возвращаюсь чаще всего, но я возвращаюсь и в тяжелые эпизоды тоже, поскольку вне сравнения даже самые возвышенные моменты воспринимаются как данность. Иногда мне кажется, что я мог бы попросить Джона задержать этих двоих на пороге церкви, пока мы не обвенчаемся… но, к сожалению, это противоречит ходу романа.
– Значит, пока я разговариваю с вами…
– …одновременно я впервые встречаюсь с Джейн, ухаживаю за ней, затем теряю ее навсегда. Сейчас я даже вижу вас под копытами моей лошади – маленькой девочкой с перепуганным лицом, – он потер локоть, – и чувствую боль от падения. Как видите, мое существование, пусть и ограниченное, имеет свои преимущества.
Я вздохнула. Если бы жизнь была такой же простой, если бы можно было постоянно посещать хорошие минуты и проскакивать мимо дурных…
– У вас есть возлюбленный? – вдруг спросил Рочестер.
– Да. Но между нами пробежала кошка. Он обвинил моего брата в преступлении, которое я считаю нечестным возлагать на плечи мертвого. Мой брат не может защитить себя, а доказательства слабые. Я не сумела этого простить.
– А что тут прощать? – удивился Рочестер. – Забудьте о прощении и сосредоточьтесь на жизни. У вас короткая жизнь, слишком короткая, чтобы мелочные обиды нарушали ваше быстротечное счастье!
– Увы! – ответила я. – Он собирается жениться.
– И что? – фыркнул Рочестер. – Наверняка на той, что так же мало подходит ему, как Бланш Ингрэм – мне!
Я подумала о Маргариточке Муттинг – действительно, сходство несомненное.
Мы молча шли дальше, пока Рочестер не достал карманные часы и не сверился со стрелками.
– Сейчас моя Джейн возвращается из Гейтсхэда. Где мой карандаш и блокнот? – Он порылся в карманах и вынул альбом для рисования с привязанным к нему карандашом. – Я встречаю ее случайно – вскоре она пойдет через поля в этом направлении. Как я выгляжу?
Я поправила ему шейный платок и удовлетворенно кивнула.
– Как думаете, я красив, мисс Нонетот? – внезапно спросил он.
– Нет, – честно ответила я.
– Ха! – воскликнул Рочестер. – Да обе вы – вредные маленькие феечки! Идите, идите! Потом поговорим!
Я оставила его и, глубоко задумавшись, побрела назад, к дому у озера.
Текли недели, становилось теплее, на деревьях стали набухать почки. Я почти не видела ни Рочестера, ни Джейн, поскольку они не сводили глаз друг с друга. Миссис Фэйрфакс не слишком это нравилось, но я посоветовала ей прислушаться к здравому смыслу. Она всполошилась, как старая наседка, но все-таки перестала лезть в чужие дела. Жизнь в Торнфильде шла своим чередом еще несколько месяцев. Наступило лето. Я присутствовала на свадьбе Рочестера. Он сам меня пригласил, и я спряталась в ризнице. У меня на глазах священник, крупный мужчина по фамилии Вуд, спросил у присутствующих, не известны ли им обстоятельства, которые могут воспрепятствовать свадьбе. Я слышала, как адвокат открыл страшный секрет. Рочестер был вне себя от ярости, когда Бриггс зачитал аффидевит Мэзона, в котором говорилось, что сумасшедшая – Берта Рочестер, сестра Мэзона и законная жена Рочестера. Во время скандала я не высовывала нос из укрытия и вылезла лишь тогда, когда Рочестер повел маленькую группу гостей к дому, чтобы показать им свою жену. Я не пошла за ними. Мне хотелось прогуляться, подышать свежим воздухом и, главное, оказаться подальше от печали и страданий, которые испытают Джейн с Рочестером, когда поймут, что не смогут стать мужем и женой.
На другой день Джейн исчезла. Я следовала за ней на безопасном расстоянии, проследила, как она свернула на дорогу в Уиткросс, словно бездомное животное, блуждающее в поисках лучшей жизни. Я смотрела вслед, пока она не пропала из виду, затем отправилась в Милкот пообедать. Покончив с едой в «Георге», я сыграла в карты с тремя заезжими игроками и к ужину выиграла у них шесть гиней. Пока мы играли, у стола появился мальчишка.
– Привет, Уильям! – сказала я. – Какие новости?
Я нагнулась к беспризорнику, одетому во взрослую поношенную одежду, подшитую по росту.
– Простите, мисс Нонетот, но мистер Хедж исчез.
Я в тревоге вскочила и выбежала на улицу. И не останавливалась, пока не добежала до гостиницы «Милкот». Взлетела по лестнице наверх, там стоял один из моих верных соглядатаев и нервно мял кепку. Комната Аида была пуста.
– Простите, мисс. Я сидел в баре внизу, но я не пил, слово даю! Видать, прошмыгнул мимо…
– А еще кто-нибудь спускался, Дэниэл? Говори быстрее!
– Никто. Только старушка одна…
Я взяла лошадь у одного из моих конных агентов и во весь опор понеслась в Торнфильд. Никто из стоявших на страже не видел Аида. Я обнаружила Эдварда в маленькой столовой. Он наливал себе бренди.
– Она ушла, да? – спросил он.
– Да.
– Проклятье! Будь прокляты обстоятельства, которые вовлекли меня в эту ловушку и заставили жениться на этой полоумной, и будь прокляты мои брат и отец за то, что уговорили меня на этот союз!