Как раз всего этого и боялись родители Стиви, и она почувствовала странную смесь трепетного восторга и неприязни.
Обстановка комнаты, безусловно, изменилась со временем. Выцветшие серебристые обои, скорее всего, остались от прежней хозяйки, но теперь все стены были заставлены книжными шкафами, между которыми ютились письменный стол с парой стульев и небольшой диван. Повсюду виднелись книги: полки в шкафах были забиты толстыми томами, книги лежали стопками на полу, громоздились на диване, окружали камин. Над столом висели дипломы и сертификаты: Гарвард, Йельский университет, Кембридж – всего шесть массивных рамок; красовались групповые фото команды гребцов и студентов – впечатляющие свидетельства блестящей научной карьеры.
Чарльз указал Стиви на стул.
– Должен сказать, Стиви, – начал он, – твое письмо оказалось одним из самых интересных, какие я когда-либо читал.
Стиви глубоко втянула воздух. «Интересное» – очень неопределенный эпитет.
– Я знаю, ты очень увлечена историей этого места, а также криминалистикой. Изучаешь уголовное судопроизводство. Хочешь в дальнейшем работать в ФБР?
Стиви нерешительно кивнула.
– Превосходно. Давай посмотрим, что у нас есть для тебя, – он надел очки и повернулся к компьютеру. – Итак, вот что мы подготовили исходя из твоих интересов. Ты будешь изучать анатомию и физиологию, статистику и испанский… Это основные предметы, все крайне полезные. Затем мы определили тебя на семинары по уголовному праву и истории права в Америке. Три раза в неделю у тебя будет йога. Все студенты слушают курс доктора Куинн по литературе и истории. Обычно в первый год студенты делают небольшой проект, который станет частью основного проекта на втором курсе. Ты уже думала об этом до приезда?
Стиви с трудом сглотнула. Не просто думала – вчера вечером она готова была сказать об этом вслух, но сейчас, перед Чарльзом, перед всей этой реальностью, сможет ли она повторить? В горле встал комок.
– Мой проект… – попыталась выдавить она, – это раскрыть дело…
– Раскрыть? – вскинул голову Чарльз. – В смысле сделать доклад?
– Нет… в смысле… выяснить, что случилось на самом деле.
Чарльз снял очки, аккуратно сложил их и откинулся на спинку кресла.
– Весьма смелое заявление, – произнес он. – Будь добра, сформулируй для меня поточнее.
Стиви поерзала на стуле и уселась ровнее.
– Я изучила все версии и прочитала все стенограммы протоколов допросов.
– Их, наверное, много.
– Протоколы основных допросов составляют восемьсот страниц. – В голосе Стиви появилась уверенность. – Думаю, ответ где-то в этом доме. Преступник был в доме в тот день.
– Подожди-ка секунду.
Чарльз какое-то время рассматривал ее, прижав кулак к подбородку. Чем дольше длилась пауза, тем сильнее Стиви вжималась в спинку стула.
– У меня возникла одна идея, – наконец произнес Чарльз. – Пойдем.
Он загадочно улыбнулся, совсем как ведущий детского обучающего шоу с мультяшными собаками, словно говоря: «Пойдем со мной, дружок, если хочешь чему-то научиться!».
Они спустились обратно в холл и двинулись к служебным лестницам в глубине коридора, ведущего из холла в подсобные помещения, которыми обычно пользовались слуги. На самом верхнем этаже они остановились перед дверью с табличкой «Посторонним вход запрещен» и панелью кодового замка. Стиви нравились такие двери. Чарльз набрал на панели код из четырех цифр, причем он даже не пытался его скрыть, из чего Стиви сделала вывод, что он хотел, чтобы она его увидела.
– 1936? – спросила она.
– Не слишком хитроумно, зато легко запомнить, – с улыбкой ответил он.
За дверью начинались ступени на чердак: неказистые, узкие, покрытые пятнами. Поднявшись по ним, Стиви и Чарльз попали в огромное помещение под крышей, занимающее периметр всего дома. Там было темно; несколько мансардных окон закрывали плотные шторы.
– Очевидно, что у Эллингэмов было много вещей, – начал Чарльз, набирая комбинацию цифр на панели, включающей свет. – Основные документы были отправлены в Йель, что-то – в библиотеку конгресса. Произведения искусства переданы в музеи Смитсоновского, Массачусетского университетов, Лувр и еще десятки музеев по всему миру. У нас осталось кое-что из мебели, а также посуда, одежда, бытовые мелочи.
Одна за другой с легким потрескиванием начали зажигаться лампы.
Все пространство от пола до потолка было уставлено металлическими стеллажами, разбегающимися в разные стороны под прямыми углами. В одном направлении на полках стояли коробки с книгами, целый ряд был занят чемоданами. Лампы, вазы, статуэтки, обломки какой-то мебели, остовы кроватей, стулья, вставленные друг в друга, оттоманки, трельяжи – все это теснилось по углам и жалось к окнам. Целые рулоны обоев громоздились на стеллажах вперемешку с глобусами и коробками с дверными ручками.
Стиви почувствовала, что ее голова превращается в гудящий улей.
– Нам сюда, – сказал Чарльз.
Стиви молча пошла за ним. Он прошел к дальней стене и остановился возле внушительной конструкции, никак не меньше метра в высоту, накрытой шелковым серебристым покрывалом. Он осторожно снял покров, и перед Стиви открылся Гранд-Хаус в миниатюре – великолепная копия в виде кукольного дома с вазонами перед центральным входом, в которых распускались крошечные цветы.
– Альберт Эллингэм заказал его для Элис через несколько месяцев после ее исчезновения, – сказал Чарльз.
Он нажал скрытую кнопку где-то сбоку, и дом раскрылся, словно гигантская книга. Стали видны атриум и парадная лестница. Каждая деталь была идеальна: маленькие лампы, камин, даже круглые ручки в виде кристаллов на дверях. Обстановка игрушечного домика в точности повторяла реальность.
– Я читала об этом кукольном доме, – сказала Стиви. – Не знала, что он еще здесь.
– Можно открыть и остальные комнаты, – заметил Чарльз. – Красиво, правда?
Стиви подошла ближе и наклонилась. В комнате Элис на кровати сидели крохотные мишки Тедди, в гардеробной Айрис на туалетном столике лежали серебряные расчески и мини-наборы косметики. Кухня была уставлена фарфоровой посудой размером с ноготь, а в кабинете Альберта стояли два стола с телефонами и на стенах висели картины… Прошлое словно оживало в этом шедевре.
– Это произведение искусства, – сказал Чарльз. – Он стоил десять тысяч долларов, и это в деньгах 1936 года. Мы думали отправить его в музей, но так как эта вещь принадлежит Элис, она должна остаться в поместье. Все, что принадлежит Элис, остается здесь.
Чарльз сложил домик обратно, и они со Стиви накрыли его покрывалом.
– Итак, – Чарльз повернулся к ней, – почему я показал его тебе, как ты думаешь?
– Потому что он шикарный?
– Это правда, но не поэтому.
Кукольный дом. Дом в миниатюре. Уменьшенная копия мира.
– Все просто, – сказал Чарльз, сразу переходя к ответу. – Скорбящий отец заказывает прекрасную игрушку для своей дочери, которую он больше никогда не увидит. Это не вымышленная история – все случилось на самом деле. Я знаю: преступление, которое здесь произошло, взволновало многие умы, можно сказать, стало популярным, хотя любое преступление само по себе – событие из ряда вон. Но у него всегда есть человеческое лицо. Если хочешь изучить преступление, придется держать в памяти замешанных в нем людей.
Стиви не поняла, были ли его слова чем-то вроде замечания в ее адрес или он просто преподал один из тех уроков, что так любят взрослые, но сказаны они были достаточно прямо. По крайней мере, он относится к ней серьезно.
– И напоследок. Прежде чем ты с головой окунешься в свое расследование, я хочу, чтобы ты приняла участие в маленьком проекте, который вернет человеческое лицо этой трагедии.
– Что за проект?
– Нет-нет, я не буду тебе говорить, что делать. Ты сама его сделаешь. Что-нибудь придумаешь.
– Но это какая-нибудь письменная работа или…
Чарльз покачал головой.
– На твое усмотрение. Мне пора на следующую встречу. Буду с нетерпением ждать твоих идей.
Стиви спускалась по лестнице, и голова у нее шла кругом от всего, что она увидела и услышала. Из кабинета доктора Куинн выскочила Жермена Батт и полетела вниз как ошпаренная. На лице ее было такое выражение, словно она только что прочитала детальное описание своей смерти.
Внизу ждал Нейт. Он проводил Жермену взглядом и повернулся к Стиви.
– Ну и как? – спросил он.
– Неплохо, – ответила она. – Он показал мне чердак и некоторые вещи, которыми владели Эллингэмы.
Нейт рассеянно кивнул, озираясь по сторонам.
– Тебе ничего не показалось странным, когда мы разговаривали с Хейзом сегодня утром? – спросила Стиви.
– Имеешь в виду то, что он не знал, что в «Монровилль молле» снимали «Рассвет мертвецов»? И что этот торговый центр – вообще самая известная площадка для фильмов про зомби? Ну да, показалось.
Стиви приятно удивилась тому, как быстро они с Нейтом стали понимать друг друга.
– И что ты об этом думаешь? – спросила она.
– Ничего не думаю. Парень выглядит так, будто его распечатали на 3D-принтере.
– Натаниэль! – Доктор Куинн стояла у перил балкона. – Можешь подниматься.
– Все будет отлично. – Стиви постаралась изобразить самую позитивную улыбку, на какую только была способна.
– Ладно, перестань, – отмахнулся Нейт.
– Как скажешь. Тогда все будет кошмарно!
– Спасибо, – пробубнил он. – По ходу увидимся за ланчем… или еще где-нибудь.
Он закинул свой рюкзак на плечи и обреченно поплелся наверх с видом человека, приговоренного к смертной казни.
У выхода Стиви остановил охранник Ларри.
– Доктор Скотт провел для тебя маленькую экскурсию? – спросил он.
– На чердак, – кивнула Стиви.
Ларри нацелил на нее карандаш.
– Как тебе там?
– По-моему, это самое лучшее место в мире.
Выражение лица Ларри не изменилось ни на йоту. Оно словно было высечено из такого же камня, как и гора, на которой он жил.
– В остальном встреча прошла хорошо?