– Что тебе нужно? – спросила Стиви, ускоряя шаг.
– Просто иду домой, – ответил Дэвид. – Мы живем с тобой в одном здании. А в чем проблема?
– Ни в чем.
– Отлично.
Они прошли мимо группы бюстов, расположенной на пути к «Минерве». Стиви понемногу привыкала к обилию статуй, но эти головы все еще приводили ее в замешательство. Каждый раз ей казалось, что они оживленно разговаривают, но замолкают, когда кто-то проходит мимо.
– Элли рассказала, о чем вы болтали в тот день, – вдруг выдал он.
– И о чем?
Стиви вспомнила пару разговоров с Элли, но ничего интересного в них не было.
– О тебе.
Стиви на минуту задумалась. Он что, имеет в виду разговор в ванной комнате, когда Элли спросила об их личной жизни и она ответила, что у нее она отсутствует?
– Она сказала, твои родители работают на Эдварда Кинга.
Стиви выдохнула. Разговор тот же, тема другая.
– Ну да, – ответила она, отгоняя пчелу. – Похоже, нам просто повезло.
– Ты тоже его фанатка?
– С чего ты взял?
– Ну, не знаю. Чужая душа потемки. Ты так любишь закон и порядок.
Более гнусного оскорбления нельзя было и придумать, но сказать, что она презирает Эдварда Кинга, было еще хуже. Эдвард Кинг у многих вызывал отвращение: тщеславный, богатый, коррумпированный политик. Куча проблем возникла в жизни Стиви именно из-за него. Менее чем за полминуты Дэвиду удалось сделать две огромные вмятины в самых чувствительных уголках ее психики.
– Я не фанатка, – глухо произнесла она.
– Хм. Я просто хотел сказать, что твои родители…
– Слушай, я не знаю, почему они так тащатся от него! – рявкнула Стиви. – Я все время пыталась это выяснить. И сюда сбежала от всего этого, так что…
– Конечно, – кивнул Дэвид. – Ты не можешь указывать родителям, что им делать. Моя мать, например, – пчеловод, а отец изобрел шведский стол.
Они подошли к голубой двери «Минервы». Дэвид прислонил свой пропуск к считывающему устройству.
– У нас еще будет время, чтобы получше узнать друг друга, – сказал он. – Много времени. Увидимся.
Он развернулся и зашагал туда, откуда только что пришел, даже не заглянув внутрь.
Стиви только и оставалось, что остановиться и задать себе вопрос: что, черт возьми, с ней сейчас было?
Это была не единственная странная встреча в тот день. Следующая произошла спустя час с небольшим, когда Стиви пыталась сосредоточиться на чтении, – в дверном проеме ее комнаты материализовался Хейз Мейджор.
– Привет. Можем поговорить?
На нем была ослепительно-белая футболка, свежая, возможно, надетая в первый раз. Стиви никогда не покупала белые футболки: их жизнь в шкафу слишком коротка.
– Не возражаешь, если я войду? – спросил Хейз, видя, что Стиви таращится на него.
– Конечно! – опомнилась она.
Он отлепился от дверного косяка и шагнул внутрь, оставив дверь широко открытой. Стиви жестом показала, что он может усесться на пол, если хочет. Он присел на корточки; может, поза и не слишком удобная, зато позволяет продемонстрировать мышцы ног и контур надколенных чашечек – так подумала Стиви. Надколенная чашечка. Анатомическое словечко! Она уже начинает применять полученные знания.
– У меня появилась идея, – начал Хейз, покачиваясь на воображаемом табурете. – Ты как-то упомянула, что тебе нужно сделать проект. Мне – тоже. И я подумал: может, поработаем вместе?
Легкие пылинки плясали в воздухе между Стиви и Хейзом. В лучах послеобеденного солнца его волосы сияли, будто сотканные из золотых нитей. В Древней Греции и Риме он мог бы позировать для скульпторов. Да и сейчас, в этом густом янтарном свете, он выглядел как созданная из света и тени неземная статуя полубога – правда, полубог говорил с южным акцентом и носил приталенную футболку. Стиви не понимала: ее одурманенное состояние было вызвано его привлекательностью или простым замешательством – ее мозг отчаянно пытался определить, что он за тип. «Обладает признаками человека, – говорил мозг, – но может таковым и не являться. Скуловые кости не являются доказательством. Возможна имитация. Происхождение неизвестно».
– Вместе? – переспросила Стиви, выдирая себя из умственных блужданий.
– Видишь ли, мой агент… – При этих словах он застенчиво ковырнул наманикюренным ногтем половицу, – считает, что мне следует запустить другой сериал. Я размышлял над этим и подумал: а почему бы не взять здешний случай? Преступления, похищения. Ты знаешь.
– Знаю что?
Хейз мастерски умел сбивать с толку своей манерой выражаться абстрактно. Сейчас он говорил что-то про сериалы. Бессмыслицу какую-то.
– Преступления, – повторил он. – Ты же все про них знаешь, правильно? Про то, что здесь случилось? Про преступления?
– Преступления, – эхом отозвалась она. – Ну да… знаю. Но что конкретно?
Стиви никак не могла взять в толк, чего он хочет.
– Ты могла бы быть, скажем, техническим директором, экспертом. У меня уже есть идея для трейлера. Мы можем снять его в туннеле под затопленным садом.
Стиви встрепенулась.
– Туннель? Имеешь в виду один из тех, что использовали похитители?
– Под затопленным садом, – повторил он.
– Его же засыпали в 1938 году.
– Этой весной откопали, – широко улыбнулся Хейз. – Вроде для реконструкции. Начали в конце прошлого учебного года. Я уже был там.
– Ты был в туннеле? – подпрыгнула Стиви, даже не пытаясь скрыть волнение в голосе.
– Был однажды. В прошлом году.
Мысль, что в туннель когда-нибудь можно будет попасть еще раз, не приходила Стиви в голову. Она не верила в такие совпадения, но то, что это случилось накануне ее приезда в школу, казалось просто невероятным.
– Я подумал, было бы здорово что-нибудь там снять. Плюс ты сейчас здесь, разбираешься в преступлениях. Людям понравится. Мы первыми покажем им этот туннель.
Сердце Стиви чуть не выпрыгнуло из груди.
– А нас туда пустят?
– Ну… – снова расплылся в улыбке Хейз, – теоретически мы ничего об этом не знаем. Они постарались это скрыть, но я там был неподалеку и видел, как вывозят тонны земли.
– И ты на самом деле туда входил?
– На самом деле входил. В общем, пока это просто идея. Если ты слишком занята, я пойму…
– Я сделаю, – мгновенно ответила Стиви. – Напишу. Да все что угодно! Я согласна.
– Отлично! – обрадовался Хейз. – И возьми Нейта. Сможете написать что-нибудь за выходные? К понедельнику?
– Подожди, как, уже?
– Да не надо много, – махнул рукой Хейз. – Пять страниц или около того. Или десять. Просто что-нибудь про преступление, про то, что случилось в туннеле. Там какую-то студентку убили. Или про выкуп. Была же передача выкупа? В лодке или где, в затопленном саду?
Стиви кивнула.
– Вот, – продолжил он. – Так и напишите. Про туннель и про выкуп в затопленном саду. Мы это сделаем. Будет круто.
Он ушел. Вопрос о том, как вообще пишется сценарий, на секунду возник в голове Стиви и тут же пропал. Это было неважно. Она попадет в туннель. Вот единственное, что имело значение.
Третий странный разговор затеяла сама Стиви.
– Просто подумай, – говорила она, раскачиваясь на стуле в комнате Нейта тем же вечером. – Я дам тебе все факты. Есть копии документов следствия. Есть файлы. Да уже все практически написано. Тебе почти ничего не придется делать.
– Я вообще не знаю, как пишутся сценарии, – хмуро возражал Нейт.
– Но ты же писатель!
– Сценарии – совсем не то. Они… как рентгеновский снимок книги. Только кости. Слова, которые люди говорят, и действия, которые совершают. Книги – это… это все. Что герои видят и чувствуют, что находится вокруг них, что происходит с каждым из них.
– Сценарии легче писать.
– Это другое. – Нейт покачал головой. – Доктор Куинн ждет, что я покажу ей наброски трех следующих глав моей книги. Еще эти чтения…
– Может, если ты напишешь сценарий, доктор Куинн даст тебе больше времени на книгу? На какое-то время ты сможешь ее отложить. Они тут любят совместные проекты.
Нейт не мог устоять перед предложением забить на книгу. Этого он хотел даже больше, чем Стиви – попасть в туннель.
– Ну хорошо, я возьму твои записи и сделаю из них сценарий, – сказал он. – А ты что будешь делать?
– Я буду консультировать по техническим вопросам.
– В смысле?
– В смысле объяснять, что произошло. Я помогу тебе. Назовем наш сценарий «С наилучшими пожеланиями, Лукавый».
Нейт глубоко вздохнул.
– Замечательно. Все лучше, чем пытаться сделать то, чего ждет доктор Куинн.
14 апреля 1936 года, 15.00
Роберт Макензи контролировал доставку наличных из Нью-Йорка несколькими рейсами. Весь день прибывающие деньги складывались на полу в кабинете – всего двести тысяч долларов. Когда Роберт и Марш пересчитали последнюю партию, Эллингэм принес в кабинет две маленькие бутылки с голубоватой жидкостью и кисточку.
– Что это? – спросил Марш.
– Один раствор, который Нейр смешивал для наших игр. Он незаметен, когда полностью высыхает. Чтобы увидеть его, нужны второй раствор и специальный свет. Эта штука до того хороша, что я предложил Нейру продать ее правительству. Если сегодня ночью что-то пойдет не так, я хочу иметь возможность отследить купюры.
Деньги пометили краской. Эллингэм дополнительно поставил отпечаток своего пальца на бумажную ленту, крестом обвязывающую каждую пачку. Помеченные купюры быстро высушили фенами и упаковали в четыре мешка.
– Я поставил несколько своих людей на углах улиц, – сказал Марш. – Не стал говорить, зачем или для чего, просто велел смотреть в оба, если будет происходить что-то необычное. Сказал, что дам пятьдесят центов каж-
дому за хорошую информацию.
– Скажи, что дашь пять долларов, – посмотрел на него в упор Эллингэм. – Скажи, что дашь им все, что они захотят!
– Тогда они поймут, что дело громкое, и напридумывают небылиц. Пятидесяти центов вполне достаточно, чтобы они остались честными и при этом не сильно любопытствовали.