Секретарь, ожидавший этого сигнала, объявил заседание суда открытым.
Стерлинг сказал мне вполголоса:
- Обратитесь с этим к Джо Ричу, Билл. По-моему, он вообще хочет с вами поговорить.
Джо был у себя в кабинете на втором этаже. Он сидел за письменным столом, заваленным бумагами и кодексами, щетинившимися закладками. Джо был рабочей лошадкой прокурора, и дело Баркер входило в десяток других, которыми он занимался в данное время.
Заставив меня потомиться минуту, он бросил на меня взгляд исподлобья, который обычно предназначен для свидетелей защиты:
- Тяжелая ночь, Билл? Вид у вас как с похмелья.
- Только не алкогольного. За это ручаюсь. От мыслей.
- Садитесь. Вы все еще кипятитесь из-за этой Баркер? Видно, она порядочно отложила на черный день.
- Я рад, что вы заговорили об этом. У нее нет ничего. Пять тысяч долларов слишком высокая сумма для одинокой девушки без состояния и доходов. Первый арест, не говоря уж о том, что она невиновна.
- Это я от вас уже слышал. Но мы расходимся во мнении. Да и вообще залог назначил судья Беннет.
- Мне кажется, он снизит сумму, если вы здесь возражать не будете.
- Но мы будем возражать. - Рич открыл ящик, извлек шоколадный батончик с миндалем, развернул его, переломил пополам и протянул мне кусок поменьше. - Возьмите.
Для восстановления энергии. Мы не можем допустить, чтобы она внесла залог и сбежала, когда речь идет уже об убийстве. Послушайте моего совета и не поднимайте этого вопроса. Не то сумма залога может быть повышена.
- Это смахивает на предвзятое отношение.
Рич свирепо захрустел миндалем.
- Весьма сожалею, что вы это сказали, Билл. Она ухитрилась заручиться вашими симпатиями, э? Жаль-жаль. Научитесь, наконец, не относиться к подобным вещам серьезно.
- Я ко всему отношусь серьезно. Вот почему я плохо лажу с легкомысленными людьми вроде вас.
Рич сделал обиженную мину. Легкомыслия в нем не больше, чем в Верховном суде.
- По-моему, сегодня я от вас уже достаточно натерпелся. Уберите-ка булавку и включите свое прославленное умение мыслить. Попробуйте охватить взглядом всю картину. Дружок Эллы Баркер был вдохновителем банды грабителей, а то и похуже. Но она не желает говорить о нем. Она не хочет помочь нам в розысках.
- Она сказала все, что ей известно. И кстати, как только она его раскусила, он перестал быть её дружком.
- А почему она тогда же не пришла к нам?
- Боялась. В законе ничего не сказано о том, что люди обязаны бежать к вам, чуть что узнав. - Слушая свои слова, я вдруг заподозрил, что оправдываю не только Эллу Баркер, но и себя.
- Она бы избавила нас от больших неприятностей и избежала бы их сама.
- И потому вы её наказываете.
- Награждать её медалью за гражданское мужество мы действительно не собираемся.
- Я утверждаю, что это жестокое и неоправданное наказание…
- Поберегите такие рацеи для суда.
- Какого суда? Расписание забито, и раньше чем через полмесяца её дело рассматриваться не будет. И все это время она будет гнить в тюрьме!
- А она согласится пройти проверку на детекторе лжи? Вопрос не только мой. Его задают и репортеры.
- С каких это пор вы идете на поводу у прессы?
- Не лезьте в бутылку, Билл. Дело получило большой резонанс. Оно затрагивает многих людей в городе, а не только вашу клиенточку. Вот если бы она вывела нас на Гейнса…
- Ладно. Поговорю с ней еще раз. Но я убежден, что вы ставите не на ту лошадь.
- А я ни в чем не убежден, Билл. Вы слишком полагаетесь на априорные выводы. Не стоит. Я двадцать лет играю в эти игры, и все-таки люди то и дело меня удивляют. И не только лживостью, но и правдивостью. Дайте Элле Баркер возможность удивить вас. Что вас останавливает?
- Я же сказал, что поговорю с ней сегодня еще раз. А пока забудем про нее. Наверное, на Гейнса должны быть и другие выходы. Неужели он не оставил никаких следов в квартире, которую снимал?
- Ни единого. Марсианин, да и только, из чего следует, что за ним уже что-то числится и Ларри Гейнс - временное имя. Водительские права он получил на Гейнса и не пожелал дать отпечатки пальцев.
- Какая у него машина?
- Зеленый «плимут» последней модели. Я щедро делюсь с вами информацией, а когда получу что-нибудь в обмен?
- Сию минуту. В сентябре Гейнс поступил в колледж Буэнависты. Значит, у них должна быть копия его школьного аттестата.
- Но её нет. Уиллс побывал там утром. Гейнса приняли условно до представления копии. Он со дня на день обещал принести ее, но так и не принес, и его выгнали вон.
- А что он намеревался изучать?
- Театральное искусство, - ответил Рич. - Он актер, ничего не скажешь.
12
- Он мне рассказывал, что всегда хотел стать актером, - говорила Элла. - Вообще знаменитостью, но лучше всего - актером. По-моему, актер из него вышел бы хоть куда!
Тон её был сардоническим. Она наращивала броню, закаляла свою личностью для обитания в тюрьме. Глаза у нее были острыми, как осколки разбитой мечты.
- Почему вы так считаете?
- А посмотрите, до чего он задурил мне голову. Когда он дарил мне кольцо и часы, я не сомневалась, что он купил их для меня. Честное слово.
- Я вам верю.
- В отличие от всех здесь. Даже девочки в камере думают, что я держу язык за зубами. Расспрашивают про Ларри так, словно мы вправду были близки и я все про него знаю. Мне столько вопросов назадавали, что у меня мысли путаются. Проснусь ночью, а в ушах жужжат голоса, задают мне вопросы. Я свихнусь, если не выберусь отсюда.
- Если бы удалось арестовать Гейнса, это вам помогло бы.
- А где он?
- В том-то и вопрос. Поэтому я вам снова и надоедаю.
- Вы мне не надоедаете. Так хорошо увидеть дружеское лицо, увидеть человека, с кем я могу поговорить. Я ничего дурного про других арестованных сказать не хочу, но они мне все чужие. Слышали бы вы, как они говорят о мужчинах!
- Все это вы забудете, едва выйдете отсюда. Вы ведь медсестра. Так считайте, что заболели и надо потерпеть.
- Попытаюсь.
Я выждал, пока её лицо не стало спокойным. За окном с решеткой башенка суда резко белела в лучах утреннего солнца. С балкончика, опоясывающего её под курантами, двое туристов смотрели на город. Они опирались на чугунные перила - молодой человек и девушка в голубом платье и шляпке. Такие платья и шляпки носят новобрачные в свадебном путешествии.
Элла проследила мой взгляд:
- Счастливцы!
- Вы скоро будете освобождены. Ваше счастье еще впереди.
- Ну, будем надеяться. Вы со мной очень добры, мистер Гуннарсон. Не думайте, что я этого не ценю. - И она неуверенно мне улыбнулась. Её первая улыбка.
- Вам следует улыбаться почаще. Улыбка очень вам идет.
Комплимент был не слишком тонкий, но отвечал моменту. Элла улыбнулась по-настоящему и помолодела на пять лет.
- Благодарю вас, сэр.
- Вернемся к Гейнсу, если вы стерпите. Он много говорил с вами о карьере актера?
- Нет. Раза два, не больше. Упомянул, что играл на сцене.
- Где?
- По-моему, в школьном театральном кружке.
- А где он учился в школе, он не упоминал? Постарайтесь вспомнить.
Она послушно наморщила лоб.
- Нет, - сказала она после некоторой паузы. - Про это он ничего не говорил. Он вообще о своем прошлом мне ничего не рассказывал.
- А о своих друзьях и знакомых?
- Только о Бродмене. Называл его подонком.
- А об актерах или актрисах он что-нибудь говорил?
- Нет. И даже ни разу не пригласил меня в кино. Наверное, экономил деньги для блондинки, - добавила она зло.
- Какой блондинки?
- Ну, с которой я его поймала в каньоне. Наверное, он с ней гулял все это время.
- Какое время?
- То, когда я думала, что у нас с ним серьезно и, может, мы поженимся, и вообще. А он скорее всего по-настоящему только ею интересуется.
- Откуда у вас такое впечатление?
- Из того, что она сказала.
- А я и не знала, что вы с ней разговаривали. Вы часто её видели?
- Только один раз. Я же вам говорила. Когда она сидела там в кимоно Ларри. Я её слова точно запомнила, потому что почувствовала себя такой ничтожной. Она засмеялась мне в лицо и сказала Ларри: «А ты, блудный котик, шашни у меня за спиной заводил?» И еще сказала: «Мне не льстит твой выбор… э… выбор замены» - ну, что-то в таком роде. - Волна краски поднялась от шеи Эллы к щекам, смягчила очертания губ, а потом выражение глаз. Она сказала неуверенным голосом, который то повышался, то понижался: - Какой дурой я была, что попалась Гейнсу на удочку…
- Ну, у всякого есть право на одну большую ошибку. Вы могли бы заплатить куда более дорогую цену.
- Да. Если бы он и вправду женился на мне. Теперь-то я вижу. И знаете, вот вы сказали про болезнь, так это относится к нему.
Он был для меня как болезнь - болезнь, которая выдавала себя совсем за другое. Все мои мечты сбываются, собравшись в один великолепный букет. Я же знала, что так быть не может, но мне хотелось верить, ужасно хотелось.
- Кроме часов и кольца, он вам что-нибудь еще дарил?
- Нет. Один раз подарил цветы. Вернее, один цветок - гардению, и сказал, что теперь это наш с ним цветок. В тот вечер он посвятил меня в план краж. Слава Богу, что я хоть на это не согласилась.
- У вас нет ничего, что принадлежало ему? Какие-нибудь приметы одежды, например, которые он у вас оставил?
- За кого вы меня принимаете? У меня в квартире он не раздевался!
- Извините, я ничего дурного в виду не имел, мисс Баркер. Я просто подумал, что, быть может, у вас есть какая-нибудь его вещь. Что-то взятое на память.
- Нет. Было только кольцо, и я его продала. Про часы я просто забыла… - Она снова наморщила лоб. - И еще про одну вещь. Только она ничего не стоит. Старый бумажник из акульей кожи.
- Бумажник Ларри?
- Да. Как-то вечером я подарила ему свою фотографию, - ну, знаете, размером как раз для бумажника - и заметила, что бумажник у него совсем истрепанный. На другой день я купила ему новый, крокодилий. С налогом он мне обошелся в двадцать долларов. И подарила, когда мы в следующий раз увиделись. Бумажник ему понравился. Он переложил в него все деньги и бумаги, а старый хотел выбросить. Но я не дала.